Украинско-российские взаимоотношения в 1917–1924 гг. Обрушение старого и обретение нового. Том 2 - Валерий Федорович Солдатенко

Как видно из приведенного документа, в украинском политикуме не только не восприняли планов форсированного слияния УССР и РСФСР, но и выражали готовность активно публично противостоять неоправданным и вредным тенденциям.

Такая позиция была естественна, справедлива, понятна и, конечно же, объяснима. Она открыто артикулировалась Г. Л. Пятаковым, Х. Г. Раковским, Н. А. Скрыпником, А. С. Бубновым, В. П. Затонским, Г. И. Петровским и многими другими. Так, ровно за месяц до принятия Декрета о военном единстве, по существу разъясняя позицию украинского истеблишмента, секретарь ЦК КП(б)У Г. Л. Пятаков в статье «Проблемы национального освобождения» подчеркивал: «Разъединенные советские республики двигаются одна одной навстречу. Одним из первых шагов в этом отношении и есть федерация (выделено автором. – В. С.), или договорное объединение двух или нескольких республик в одну республику, с сохранением относительной политической самостоятельности каждой из них»[182]. Г. Л. Пятаков признавал, что «национальные требования… нередко затрудняют проведение быстрого и последовательного объединения. Приходится, доказывая и разъясняя народным массам необходимость объединения, выжидать того момента, когда эта необходимость будет осознана трудящимися массами… Централизация осуществляется не методами насилия, а методами добровольного согласия»[183].

В тот исторический момент украинским политикам удалось повлиять на официальную позицию Москвы, «каменевский курс» был если не пресечен, то, по крайней мере, приторможен, приглушен. И в разговоре с В. П. Затонским Х. Г. Раковский с удовлетворением мог сообщить о результатах своей миссии в Москву: «Заявления Каменева, переданные в интервью, не являются мыслью ни Украинской, ни Российской советской власти»[184].

Однако и в данном случае считать достигнутые соглашения, одобренные документы завершением процесса создания Военно-политического Союза Советских Республик было рано. Предстояло очень много сделать, в том числе на уровне уточнения регламентации взаимоотношений республик. С этой целью и создавались в центре и на местах, в том числе в Украине, соответствующие компетентные комиссии.

И вместе с тем было сделано главное: дан мощнейший импульс процессам, которые отвечали интересам большинства народов советских республик, их настроениям. И для реальной деятельности, детерминированной в 1919 г. больше положением на фронтах, потребностями безотлагательных решений, часто документальной формализации просто не дожидались, считая вполне достаточными идеи и положения декрета о военном единстве. То есть, очевидно, это был тот исторический случай, когда идеи становились материальной силой, и, заработав на полную мощность, обеспечивали необходимый положительный эффект.

Может быть одним их красноречивых свидетельств общего настроя являлось поведение одной из ярчайших личностей украинского политикума – Г. Л. Пятакова. Он был, как говорится, совсем «не робкого десятка», всегда открыто заявлял и энергично, принципиально отстаивал свои взгляды, чем, очевидно, и «снискал славу» одного из самых серьезных интеллектуальных оппонентов В. И. Ленина и одновременно завоевал его особое уважение и даже любовь. Будучи всегда «неудобным» для московского центра и даже «неуправляемым» (достаточно вспомнить противостояние ленинскому стратегическому плану перехода к социалистической революции весной 1917 г., «левокоммунистическое» противодействие «брестскому мирному курсу» или позиция относительно статуса создаваемой КП(б)У и развертывания повстанческой борьбы против австро-немецких оккупантов в 1918 г.), Г. Л. Пятаков был близок к национал-коммунистам, когда вставали вопросы защиты украинских интересов.

Но когда обозначилась громадная угроза делу революции со стороны Белого движения, запланировавшего поход на Москву (и сам А. И. Деникин, очевидно, еще не знал, как сложится маршрут военного наступления и того, надо ли будет «по дороге» захватывать Киев, находившийся в стороне от прямого курса с Дона через Донбасс на Москву), Г. Л. Пятаков, не раздумывая, 30 мая 1919 г. освободился от должности секретаря Центрального Комитета Коммунистической партии (большевиков) Украины и по принятому в тот же день по инициативе В. И. Ленина постановлению Политбюро ЦК РКП(б) вместе с А. С. Бубновым отправился на Донбасс для проведения мобилизации[185].

Местнические интересы, личные соображения бескомпромиссно отходили на второй план, уступая место сосредоточению на задаче спасения революции в один из самых трагических моментов Гражданской войны и для советской России, и для советской Украины.

Конечно, было бы иллюзией считать, что созданием Военно-политического союза Советских Республик все сразу было предрешено. На пути его укрепления возникало немало конкретных, порой непредвиденных преград и недоразумений. Далеко не все были и его сторонниками. Это больше всего подтверждала продолжавшаяся и ожесточавшаяся Гражданская война. И все же, в ее ходе все явственнее обнаруживались глубинные потенции интернационального единения свободных народов, преимущества проводимой на его основе политики.

VIII. В водовороте Гражданской войны

1. Эффект соборничества и уроки Украинской Галицкой армии

Осенью 1918 г. – зимой 1919 г. произошли существенные изменения на политически-государственной карте Украины.

Революционный распад лоскутковой Австро-Венгерской империи привел к провозглашению 1 ноября 1918 г. Западно-Украинской Народной Республики. Центр ее (столица) находился во Львове, а составными частями стали территории Восточной Галиции, Северной Буковины и Закарпатья. Оперативно сформированными руководящими органами явились Украинская Национальная Рада (УНР) и Совет (Рада) государственных секретарей (правительство). По социально-экономической и идеологической программе, направлениям преобразований, как и все другие осколки некогда могущественной монархии, это было типичное буржуазно-национальное образование.

Процесс распада Габсбургской державы происходил непросто. Лидеры возникавших новых образований стремились спешно реализовать свои замыслы, подчас построенные не столько на убедительных фундаментальных обоснованиях, научно-правовой логике, сколько на субъективных желаниях и праве силы. Так, лидеры польского национального движения видели свое возрожденное государство только в «передразборовых» (то есть, до разделов Польши) границах 1772 г., во всяком случае (с учетом новых реалий 1917–1918 гг.) – с обязательным включением в него западно-украинских территорий. И официальная Вена, пообещав еще осенью 1916 г. воссоздать польскую государственность, в общем-то поддерживала эти вожделенные намерения.

Поэтому буквально с момента провозглашения ЗУНР и первых шагов по формированию украинских управленческих структур, началом установления контроля над ключевыми пунктами, учреждениями поляки предприняли вооруженное выступление в стремлении подчинить себе все население и территорию, на которой проживали западные украинцы. Это были не ограниченные спонтанные вооруженные действия, а настоящая, полноценная война, направляемая, координируемая из Варшавы[186].

Естественно, лидеры Западно-Украинской Народной Республики, еще недавно считавшие идеальной целью своего национального движения «коронный край» с прямым цесарским правлением, должны были срочно искать способы зашиты провозглашенной государственности. Они обратили свои взгляды на восток (впрочем, других вариантов быть просто не могло), сделали шаги по пути соборности, т. е. к объединению с основным массивом украинской нации, представленной на тогдашней политической карте Украинской Народной Республикой[187].

Хотя абстрактно-теоретически украинская элита издавна выдвигала идею обязательного воссоединения всего своего этноса в единую семью, перспектива ее реализации как-то сама собой, из-за предвидения больших сложностей