Белый Волк (СИ) - "Gamlet Pak"

— Оч-чень хорошо! — кивнул Широков. — Сейчас пригласим пострадавшего.

Он вышел, старательно затворив тяжелую дверь, но сквозь нее все равно были хорошо слышны и шаги по мягкому ковру, и разговоры курильщиков у дальнего окна. По сочащемуся запаху Самасад мог даже сказать, что один из них курит легкие сигареты, а другой — натуральный «Беломор».

— Очень рад, что вы приехали, Константин Викторович, — остановился перед дверью Широков. — Сейчас мы проведем опознание. Прошу вас не бояться, ни о чем не беспокоиться и говорить всю правду. Я понимаю, что подозреваемый спас вам жизнь и принял в себя предназначенные вам пули. И за этот поступок начальник Управления даже решил наградить его почетной грамотой за своей подписью. Но при этом подозреваемый убил человека, и за это преступление он должен получить свои пятнадцать лет колонии строгого режима или пожизненное заключение. Так что не волнуйтесь. Давайте посадим этого негодяя, и наша совесть будет чиста.

Ручка ушла вниз, дверь открылась, и Сергей Васильевич пропустил вперед чинушу, в ФСБ более известного, как Батарейка: все такого же лопоухого, сытого и холеного, но только теперь бритого почти наголо и пахнущего дрожжевым тестом, ванилью и совсем чуть-чуть — хлорной известью.

— Подождите, сперва подойдите сюда, распишитесь, что предупреждены об ответственности за дачу ложных показаний. — Широков поманил свидетеля к столу. — Вот здесь и здесь. А теперь посмотрите внимательно на этих людей. Скажите, пожалуйста, вам знаком кто-нибудь из них?

— Да, конечно, — уверенно кивнул Белокотов. — Вот этого я видел много раз…

Он указал пальцем на Кирилла.

— Вы уверены, не ошибаетесь?

— Абсолютно уверен! Видел несколько раз совсем близко. Но вот имени и фамилии, к сожалению, не знаю.

— Прекрасно. Татьяна, запишите, пожалуйста в протокол, что свидетель указал на гражданина Самасадского. Поясните, пожалуйста, Константин Викторович, где, как и при каких обстоятельствах вы видели этого человека?

— Он мой сосед по дому, живем на одной лестничной площадке.

Сергей Васильевич громко хрюкнул, схватился за горло, мотнул головой:

— Простите, поперхнулся. Так когда и где вы познакомились с гражданином Самасадского?

— Он живет на той же лестнице, что и я. Мы несколько раз сталкивались в подъезде.

— Тань?

— Я записала, — ответила девушка, что скромно сидела в уголке за ноутбуком.

— Прошу вас уточнить, гражданин Белокотов: опознанный вами гражданин имеет какое-либо отношение к событиям у гостиницы «Турист»?

— Да, возле гостиницы он оказался одной из первых жертв перестрелки. Получил несколько пуль в спину и упал.

— Однако в прошлый раз вы указали, что именно он нанес смертельные удары гражданину Станиславу Никольски. Как вы объясните подобное расхождение в показаниях?

— Оказавшись в центре перестрелки, я испытал сильный нервный шок и плохо осознавал происходящее. Разумеется, меня сильно удивило присутствие моего соседа по дому среди жертв, и мне врезалось в память его лицо. Именно поэтому, находясь в состоянии сильного душевного волнения, я и указал на него, как на убийцу. Хотя на самом деле, конечно же, преступники дрались между собой и стреляли во все стороны. — Свидетель толкал свою речь настолько гладко и правильно, без запинок, что Кирилл понял: он успел проконсультироваться с хорошим адвокатом. — Чего только не примерещится со страху, когда вокруг стреляют, размахивают ножами, а тебе на руки падает без сознания окровавленный сосед по дому?

— Он был без сознания?

— Да, — кивнул свидетель.

— Вы уверены? После первых прозвучавших выстрелов гражданин Самасадский потерял сознание?

— Абсолютно уверен! — кивнул Белокотов. — Правда, я не медик.

Он явно заранее прорепетировал все возможные вопросы.

— Хорошо, тогда давайте вернемся к эпизоду на Мещерском шоссе.

— Это был не он, — не дал даже спросить чинуша. — Просто мне показалось знакомым лицо пострадавшего от убийц у гостиницы, и поначалу я решил, что это именно он преследовал на мотоцикле «БМВ» преступников, но потом сообразил, что это просто мой сосед по дому. Потому знакомым и показался. И к событиям на шоссе он отношения не имеет.

— Таня, ты записала марку мотоцикла? — скривился Сергей Васильевич.

— Да.

— Гражданин Белокотов, вы хорошо разбираетесь в мотоциклах?

— Ничего в них не понимаю.

— Тогда почему вы решили, что мотоцикл был марки «БМВ»?

— Большой, с черным бензобаком, синенькая эмблемка, цилиндры мотора торчат в разные стороны. Разве они не все такие?

Настроение Кирилла с каждой минутой становилось все лучше. Его зеленый потасканный «Японец» из-под такого описания выпадал начисто, не придерешься.

— Хорошо, гражданин Белокотов, — задумчиво произнес Сергей Васильевич. — Итак, вы опознаете в гражданине Самасадском человека, который проживает с вами в одном доме и который во время криминальной разборки возле гостиницы был ранен и упал на вас в бессознательном состоянии после первых выстрелов. Я правильно понял ваши слова? На Мещерском шоссе вы его не видели, а о преступнике можете сообщить только то, что тот передвигался на мотоцикле марки «БМВ» с черным бензобаком?

— Да.

— Тогда у нас получается отдельно протокол опознания и отдельно протокол допроса со вновь открывшимися обстоятельствами, — решил хозяин кабинета. — Таня, распечатай, пожалуйста.

— Гражданин Белокотов, подойдите сюда, — позвала девушка. — Посмотрите, правильно ли записаны показания с ваших слов? Сперва опознание, там короче.

Чинуша отошел в угол, глянул ей через плечо, кивнул:

— Опознал соседа по домашнему подъезду, пострадавшего в перестрелке. Да, все правильно.

Что-то зашуршало — девушка опустила руки вниз, достала распечатку, подала ручку:

— Здесь распишитесь и здесь, пожалуйста. С расшифровкой фамилии.

— Ага, — с готовностью поставил закорючку Белокотов.

— Понятые, распишитесь, пожалуйста, — пригласила она.

«Близнецы» Самасада подошли к столику.

— Это понятые? — удивился Кирилл.

— А ты полагаешь, они не видели всего происходящего? — усмехнулся Сергей Васильевич. — Благодарю, лейтенанты, свободны.

Парни щелкнули каблуками и вышли из кабинета.

— Таня, покажи, пожалуйста, гражданину Белокотову, где у нас можно попить кофе. А я тут с нашим героем парой слов перемолвлюсь. Возможно, нам еще какие-нибудь дополнения в протокол внести придется. Не беспокойтесь, Константин Викторович, мы вас надолго не задержим. Минут на сорок самое большее.

Чинуша кинул на Кирилла многозначительный взгляд и первым выплыл в коридор. Девушка скрылась следом.

— О чем же нам с вами теперь говорить, Сергей Васильевич? — широко ухмыльнулся Кирилл. — Все же ясно, я тут везде ни при чем, никого не трогал. Невинная жертва.

— Не ёрничай, — серьезно ответил Широков. — А то я включу в материалы дела оперативную видеосъемку, сличу следы орудий преступления у гостиницы и на Мещерском шоссе, сверю отпечатки колес, которые есть в материалах дела, с протектором твоего мотоцикла — и будет тебе в подарок билет на столь любимый нашими бардами поезд Воркута-Магадан.

— Чего же тогда не включаете?

— Даже сам не знаю, Кирилл, — задумчиво потер виски тот. — Наверное, потому, что все это будет предельно законно, но как-то не очень справедливо. Не совсем по совести. Я, поступая на службу, давал клятву служить своей Родине, а не букве закона. Для моей Родины ты опасности не представляешь.

— Зачем же тогда, Сергей Васильевич, вы служите закону, если со справедливостью он никак не стыкуется?

— Как забавно… — Хозяин кабинета отступил и присел на край стола. — Мир меняется, люди приходят и уходят, все кричат о необратимых переменах и о том, что молодежь давно не та… Но каждый год у всех лейтенантов неизменно возникают одни и те же вопросы… Разница между законом и справедливостью в том, Кирилл, что закон един для всех, а справедливость — у каждого своя. Вокруг полно человечков, которые считают, что будет справедливо, если люди перестанут есть мясо, носить шкуры, жечь бензин, а лучше всего вообще передохнут все до единого, предоставив травкам и зверькам жить весело и счастливо, и экологично жрать друг друга под корень без нашего вмешательства. А другие уверены, что справедливо — это если все поделить, разровнять и заасфальтировать, а всяких зверьков показывать только в зоопарке да по телевизору. Для кого-то справедливо, если копеечную водку в магазинах за копейки же и продавать будут, а для другого — если ее вообще запретят начисто, закатав в бетон вместе с производителями. Для кого-то справедливо, когда все молятся Аллаху всемогущему, а для кого-то — когда на Ивана Купалу можно купаться голышом в центре города. А для того, чтобы все эти разные справедливости уживались в одном обществе, и придуман его величество Закон. В законах нет, не было и никогда не будет никакой справедливости. Он придуман не для этого. Закон существует для того, чтобы все члены общества соблюдали одинаковые правила совместного проживания, а не грызли друг другу глотки ради высшей справедливости.