Белый Волк (СИ) - "Gamlet Pak"

— Отличная попытка! — весело расхохотался сидящий рядом гость. — Давно готовился? Честно говоря, закос под «шизика» вполне мог бы тебе и пригодиться… Если бы мы взяли тебя всего на десять минут раньше. Но поскольку аккурат перед арестом ты ухитрился по факту пожертвовать жизнью, закрыв собой Батарейку от пули, то теперь из разряда подозреваемых, Кирилл, ты плавно перемещаешься в категорию свидетелей, и лепить «дурку» тебе совершенно ни к чему.

Глава 8

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ По следу волка

Глава 8

— Ладно-ладно, я понимаю, ты устал, — захлопнул папку гость, и ароматы кожи и смазки взметнулись вверх легким облачком. — Тревожить тебя докторами не велено. Хотя, если честно, они то же самое говорят, даже если насморк у подозреваемого случается. Но ты, я вижу, натурально в беспамятство временами проваливаешься. С завыванием и дрыгоножеством. Впрочем, теперь это уже не моя проблема. Если сотрудничать со мной ты не желаешь, то и прочие проблемы пойдут уже не по моему ведомству. Протокол же мы таким как есть, по данным наблюдения, подмахнем. Согласен?

— Подмахивайте, — согласился Вывей. — Главное, чтобы моей подписи там не было… Как там меня зовут?

— Только не говори, что у тебя опять провалы в памяти! — предупредил, грозя пальцем, мужчина. Судя по запаху, побрился он совсем недавно. Наверное, как раз перед поездкой в больницу.

— Нет-нет, никаких провалов, — честно ответил Вывей. — Но только все-таки, как меня зовут?

— Кирилл Самасадский, — прищурившись, сказал мужчина. — Это ты. А я — Широков Сергей Васильевич, Федеральная служба безопасности, заместитель начальника Отдела физической защиты. Как ты сюда попал, тебе тоже рассказать?

— Нет, я все вспомнил. Я спас вашу Батарейку от бандитской пули. Просто после этого у меня был очень длинный и запутанный сон.

— Как-нибудь расскажешь, — кивнул гость. — Доктор уверен, что это воспоминания о бытии душ по другую сторону жизни.

— Но он же не знает, что я видел?

— Зато знает, в каком ты был состоянии. Давай попробуем еще раз, коли у тебя случился приступ пробуждения склероза: ты можешь сказать, почему ты закрыл от пули гражданина Белокотова?

— Я стремился исполнить свой гражданский долг!

— Молодец, — хмыкнул Широков. — Больного головой изображаешь на пятерку.

— Неправда ваша, Сергей Васильевич, все как раз наоборот. Если я Константина Белокотова спас, то подозреваемым быть не могу, и расследовать вам тут совершенно нечего. Зачем допрашиваете? Расколоть пытаетесь?

— Ну, тут все как раз просто, — широко и дружелюбно улыбнулся гость. — Делопроизводство у нас так устроено, что, коли папочка открыта, все вопросы, в ней заданные, надобно закрыть и только после этого в архив отправить. А правильно ее открывали, неправильно — это уже момент второстепенный. В любом случае довести до конца следует. Порядок есть порядок. Этим я, собственно, теперь и занимаюсь. Закрываю вопросики. А там дальше уж как заведено: передам отчет по ведомственной принадлежности, они дело сверстают, далее в прокуратуру, в суд — и вперед по долгой одноколейке к заснеженным сопкам.

— К каким сопкам?

— Ну, вы прям как маленький, гражданин Самасадский! — с легкой иронией в голосе сказал фээсбэшник и развел руками. — Ты, когда гражданина Белокотова от смерти собою закрывал, убийце раны, несовместимые с жизнью, нанес? Нанес. А как нанесение таких ран Уголовным кодексом трактуется, знаешь? Знаешь. Убийство при отягчающих обстоятельствах, от пятнадцати до пожизненного. Или ты думал это как, лапкой затереть?

— Но ведь я же этого… вашего Батарейку спасал!

— Ты, лейтенант, часом, не с Луны свалился? У нас в Уголовном кодексе даже статьи о самообороне по факту не существует! Сроки лепятся только так, даже если жизнь свою защищаешь. А ты за постороннего человека вступился. Сам, не по долгу службы, без приказов, без договоров. В общем, не имея для сего поступка ни единой отмазки. Для тебя не то что оправдания, даже смягчающего обстоятельства в Кодексе никем не придумано. Так что, убийство без вариантов и разночтений. Получишь полный срок. — Теперь гость был уже не дружелюбным, а жестким и холодным. — Но есть шанс оформить случившееся как действия агента нашей службы. Если ты, конечно, проявишь необходимую лояльность. Так что, ничего рассказать не хочешь?

— Нечего мне говорить, — откинул голову на подушку Кирилл. — Попал по дурости. Не первый раз. Видно, так уж на роду всем русским написано.

— Да уж не первый, не первый, — голосом ледяной статуи подтвердил Широков. — Объект Батарейка, давая показания, отметил, что именно ты был тем мотоциклистом, который спас ему жизнь на Мещерском шоссе. Остановил вымогателей. Тройное убийство, чистый «глухарь». А тут вдруг для полицейских такая радость! Итого, лейтенант, на тебе уже четыре трупа. Если получишь пожизненные хотя бы за каждый второй, то их у тебя будет уже два. Не упускай шанс. Расскажи, на кого работаешь, и я запишу тебя двойным агентом, с риском для жизни выполнявшим задание Отдела физической защиты. И вместо тюрьмы ты получишь орден. Или два, по одному за каждый эпизод.

— Мне говорить нечего, — отрезал Самасад.

— А жаль, лейтенант, очень жаль, — причмокнул гость. — Если ты не желаешь помогать себе сам, то я тем более не смогу ничего сделать. На днях сюда должен приехать гражданин Белокотов, мы проведем опознание — и все… Я ему объяснил, что у нас есть хорошая возможность упечь в тюрьму по совокупности очень опасного преступника, и Батарейка проникся. Весьма. Просто рвется помочь следствию. Так что… Думай. Не стану больше отвлекать. Ты, главное, себя береги. И выздоравливай.

Физически Кирилл Самасадский восстанавливался довольно быстро: как только дырки зарубцевались — молодое тело стало легко набирать вес и силу. А вот умственно… Умственно Кирилл никак не мог избавиться от ощущения, что продолжает вполглаза смотреть на мир из души волка, бегающего где-то по городским кварталам, играющего с девочкой, ловящего крыс и наслаждающегося текущей в горло парной кровью. Порою впечатления становились настолько сильны, словно он больше находился там, а не здесь, привязанным к больничной койке.

Правда, докторам он про свои галлюцинации предпочитал не говорить. Опасался, что залечат галоперидолами до полного растительного состояния или просто переведут в психлечебницу, и все — будет с клеймом на всю оставшуюся жизнь. И это — если дешево отделается. Могут ведь и скальпелем в мозгах покопаться. Поэтому о волке и крысах он молчал, всего лишь сладко причмокивая иногда без всякого повода, и отъедался супами и кашами, что выделяли ему по нормативу усиленного питания.

Веселье закончилось, когда через неделю после визита господина Широкова за ним и вправду приехал конвой, заковал в наручники и в зарешеченном броневичке, пахнущем типографской краской, покатил куда-то по городу. Через час они вышли во дворе, насквозь пропитанном ароматами жженой бумаги и свежего цемента, а легкий болотный дух выдавал близость большой проточной реки. Сами болота ощущаются чуток иначе — почти тот же запах на них тяжелый и стоячий, без свежести…

— Руки за спину, — скомандовал конвойный, — голову вниз. Под ноги смотреть!

Его завели на тесную лестницу, на третьем этаже велели свернуть в коридор и препроводили в кабинет, владельца которого с головой выдавал мятный, со спиртово-мускусной примесью, аромат.

— Здравствуйте, Сергей Васильевич, — поднял голову Самасад.

— Ну, я-то ладно, — ответил тот, как и положено — аккуратно бритый, выглаженный и причесанный, словно вылизанный любящей кошкой-мамочкой. — Я пока не жалуюсь. Главное, что ты теперь на ногах. Ладно, не будем отвлекаться. С этими проклятыми пробками вечно ничего не успеваем. К опознанию все готово, выбирай место между понятыми…

В кабинете на диванчике у стены уже сидели двое таких же плечистых, высоких и коротко стриженных молодых ребят в полурасстегнутых потертых куртках и рубашках с кожаными галстуками. Просто новообретенные близнецы какие-то. Кирилл, не мудрствуя, сел сбоку.