Почему ненавидят Сталина? Враги России против Вождя - Константин Романенко

По данным АФТ (Американской федерации труда), в 1932 году полностью занятыми остались всего 10 процентов рабочих! Массовое бродяжничество, нищета, детская беспризорность стали приметой времени. Появились заброшенные города, города-призраки, все население которых ушло в поисках еды и работы. Около 2,5 миллиона человек в городах лишились жилья и стали бездомными. В Америке начался голод. Даже в наиболее благополучном и самом богатом городе страны, Нью-Йорке, люди массово умирали от недоедания, что вынудило городские власти начать раздачу бесплатного супа на улицах. Вот подлинные воспоминания ребенка о тех годах: «Мы заменяли нашу привычную любимую пищу на более доступную… Вместо капусты мы использовали листья кустарников, ели лягушек… В течение месяца умерли моя мама и старшая сестра…» (Jack Griffin).

Что интересно, официальная американская статистика (задним числом) показывает не рост, а снижение(!) смертности населения в 1932–1933 гг. Это на фоне более пяти миллионов беженцев, 2,5 миллиона потерявших жилье и 17 миллионов полностью потерявших работу и средства к существованию…» Действительно, стихия экономического кризиса, накатившегося на Америку в 1929 году, терзала страну вплоть до начала Второй мировой войны. Но пиком стал период с 1932 по 33-й год. Под каток кризиса попал каждый шестой американский фермер. Десятки миллионов людей шлялись по стране в поисках хлеба и работы. Лишенные земли, денег, родного дома и имущества, они отправлялись – в никуда. Они умирали на пространстве пустынь и полупустынь, на улицах отдаленных поселков и больших городов, погибали в драках с бандитами и такими же голодными людьми.

На основе сведений американской статистики Борисов делает вывод, что «в поколении рожденных в 1930-е бросается в глаза недостача в 5 миллионов 573 тысяч американцев – прямых жертв голодомора 1932–1933 гг. в США». Правда, респектабельные американские политики не стали ронять престиж своей страны. И задним числом подправили статистику, показав не сокращение, а прирост нации в голодные годы. Оно и правильно, чем истерично демонстрировать свою слабость и, взывая к сочувствию другие народы, протягивать руку с просьбой о милостыне, приличнее сохранить свое лицо. Американцы не стали делать трагедии и из своего ГУЛАГа. Наоборот, они представили его как своего рода благотворительность Рузвельта.

Массы «ненужного» населения направили на «общественные работы». В общей сложности в 1933–1939 годах, не считая заключенных, в строительстве «каналов, дорог и мостов (зачастую в необжитых и болотистых малярийных районах) единовременно были заняты до 3,3 млн чел.». Всего через чрево американского ГУЛАГа «общественных работ» прошло 8,5 млн человек. Возглавил эту американскую каторгу министр внутренних дел Г. Икес. Начиная с 1932 года, он водворил в лагеря для безработной молодежи около двух млн американцев. Причем «из 30 долларов номинальной заработной платы обязательные вычеты составляли 25 долларов. Пять долларов за месяц каторжного труда в малярийном болоте». К слову сказать, что если в СССР заключенные строили каналы, то и американские безработные в эти же годы выстроили ряд плотин гидроэлектростанций, в частности на Ниагаре.

Но вернемся на Украину. Когда историки и политики рассуждают о голоде 1933 года, то в основном они обращают внимание лишь на неудовлетворительную заготовку хлеба. Между тем причиной голода стала не столько «хлебная забастовка». Не в меньшей, если не в большей степени продовольственные затруднения «голодного» 33-го обусловило животноводство.

Историки и обыватели считают, что с началом коллективизации, построив свой личный скот чуть ли не в колонны и под конвоем работников ГПУ, под полюбившуюся интеллигенции сентенцию: «шаг влево, шаг вправо – расстрел», колхозники привели своих коров в коллективные хозяйства. В действительности это было не так наивно – скот остался в личном пользовании крестьян. В колхозное стадо передавались животные, купленные у кулаков; правда, по государственным ценам и, конечно, – если те его не зарезали перед раскулачиванием. Но в 30-м году скот забивали не только кулаки. Опасаясь обобществления в принудительном порядке, его стали пускать на мясо и вступающие в колхозы крестьяне. Правительство не оставило проблему животноводства без внимания. Когда в 1930 году был собран высокий урожай, то появилась возможность для значительного увеличения в стране поголовья лошадей, крупного рогатого и мелкого скота.

Поэтому уже 30 июля 1931 г. ЦК ВКП(б) и СНК СССР приняли постановление «О развертывании социалистического животноводства». Оно предусматривало создание в колхозах животноводческих ферм. И этим постановлением, в частности, предлагалось: передавать для колхозных ферм скот из числа поступившего по мясозаготовкам. И, одновременно, «организовать покупку у колхозников молодняка для общественного животноводства коллективных хозяйств».

Однако власти на местах отреагировали на это постановление тем, что стали обобществлять скот колхозников. В связи с этим ЦК ВКП(б) резко выступил с заявлением. 26 марта 1932 г. было опубликовано постановление «О принудительном обобществлении скота». В нем говорилось: «Только враги колхозов могут допускать принудительное обобществление коров и мелкого скота у отдельных колхозников». Это «не имеет ничего общего с политикой партии»; «задача партии состоит в том, чтобы у каждого колхозника были своя корова, мелкий скот, птица».

В постановлении предлагалось немедленно: «1) пресечь всякие попытки принудительного обобществления коров и мелкого скота у колхозников, а виновных в нарушении директивы ЦК исключать из партии; 2) организовать помощь и содействие колхозникам… в покупке и выращивании молодняка для личных потребностей» («Правда», 1932. 26 марта).

Конечно, Сталин понимал, что решить продовольственную проблему только организационно-партийными решениями невозможно. Требовались экономические меры. Поэтому Декретом от 23 сентября 1932 г. «О мясозаготовках» с начала следующего месяца началось вручение колхозам, колхозным дворам и единоличным хозяйствам обязательств по госпоставкам – сдаче мяса государству, «имеющим силу налога».

С целью подъема сельского хозяйства Сталин использовал и другие рычаги. Для компенсации «кулацкого забоя» уже в 1930 г. по сравнению с 29-м годом правительство в два раза увеличило общий импорт племенного скота, а 1932 г. импорт овец и коз вырос более чем в три раза – до 1 045 004 голов.

Однако деревня не только не увеличивала поголовье скота, она усердно поедала мясо сама. В 1932 г. (по сравнению с 1931 г.) количество крупного рогатого скота уменьшилось на 7,2 млн голов, овец и коз – на 25,5 млн, свиней – на 2,8 млн. В результате наряду с прочими обстоятельствами сокращение количества скота стало одной из главных причин голода 33-го года.

Причем крестьяне забили на мясо и рабочий скот. В 1932 г., по сравнению с предыдущим годом, общее поголовье лошадей сократилось в стране на 6,6 млн голов; в том числе рабочих лошадей – на 3,36 млн. Поэтому осенью часть посевной пашни под озимые оказалась незасеянной. Под нож крестьяне пустили и волов, которые являлись основной тягловой силой в основных хлебопроизводящих районах – Кубани, Кавказа и УССР.

Но сосредоточим свое внимание на Украине, где пятна «голода» проступили наиболее выразительно и стали предметом спекуляции политиков, демагогов и историков. Украинцы осуществляли коллективизацию успешно. Уже к 1 октября 1931 г. в республике было коллективизировано 72 % пахотных земель и 68 % крестьянских хозяйств, но 28 % земли еще принадлежало частному сектору.

Еще в 1957 году профессор колледжа Уильямса Фредерик Шуман, путешествовавший в 30-е годы по Украине в качестве туриста, писал об украинских селянах: «Их оппозиция вначале приняла форму выражения в виде забоя своего скота и лошадей, предпочитая это коллективизации. В результате был нанесен серьезный удар по советскому сельскому хозяйству…»

Действительно, уже в 1929 году на Украине забили 301,6 тыс. волов, в 30-м г. – 339,7; в 31-м г. – 141 тыс. Но в 1932 г. волов под нож отдали только 8 тысяч. Зато в этом году украинцы пустили на колбасу 1 млн 649 тыс. лошадей. Причем лошадей на колбасу на Украине пустили на 314 тысяч больше, чем их съело население остальных республик. Еще 3 млн 541 тыс. лошадей украинцы съели в голодном 1933 году.

Забой в республике волов и лошадей руководство страны компенсировало тем, что постоянно увеличивало в республике парк тракторов.

Но чем можно было компенсировать плохой труд украинских крестьян? Желанием работать не горели ни колхозники, ни единоличники. Только осенью 1931 года неоправданные потери урожая в республике составили 200 миллионов пудов! В ряде районов обмолот зерна предыдущего года продолжался вплоть до марта 1932 г. (!). Многие зажиточные крестьяне «самораскулачились». Они даже пошли в колхозы, правда, заняв там «чиновничьи» места. И уже с осени 1931 года украинское крестьянство начало своеобразную забастовку – «итальянку», как назвал ее позже в письме Шолохову Сталин. Крестьян можно понять, но как понять тех, кто сваливает вину за саботаж на Сталина? Так, на Украине площадь озимых в 31-м году засеяли на 2 млн га меньше, чем в 30-м; еще 0,8 млн га за зиму вымерзло.