Дело о зеленом саквояже - Наталия Кузнецова

Выждав пару секунд, мальчик приоткрыл один глаз. Его надежда на сон нисколечко не оправдалась: человек в белом все так же медленно, молча, неотвратимо приближался к его кровати. Миша перевел взгляд на окно: может быть, ему удастся выпрыгнуть и убежать? Но что это? Окно снова было открыто, и из него, откуда-то издалека, тоже шла жуткая фигура во всем белом с огромным шприцем в красных руках. И она же отражалась в огромном зеркале находящегося слева от двери встроенного шкафа.

Миша бы и не вспомнил о своих недавних приготовлениях, но его рука, судорожно дернувшись, сама наткнулась на дистанционку. Он нажал на «пуск», одновременно завопив во весь голос. Страшные люди в белом мгновенно исчезли.

На его крик первой прибежала Маруся. На ней был белый банный халат. Видно, накинула на себя первое, что подвернулось под руку.

— Мишенька, что с тобой? Ты опять чем-нибудь облился?

— Нет. Там… — Миша указывал рукой и на дверь, и на окно. — Там… Там врачи…

Нянька недоуменно покачала головой.

— Где — там, Мишенька? — Она распахнула дверь. — Смотри, в доме никого нет, входная дверь закрыта на все запоры, никто к нам не приходил. Успокойся, пожалуйста.

— А окно?

— И в самом деле, — удивилась Маруся. — Зачем ты его открыл?

— Я не открывал, — медленно проговорил Миша и заплакал. Он понял, что она опять ему не верит.

В комнату вбежала Робин, за ней — Нелли.

— У тебя опять страхи? — спросила сестра, а Нелли ласково погладила Мишу по голове:

— В чем дело? Ты опять что-нибудь слышал?

— Видел! Людей. В белых халатах. Одного в двери, другого — в окне, — всхлипывая, выкрикнул мальчик. — И в зеркале они отражались.

— Я сейчас обойду весь дом, и ты убедишься, что никого здесь нет и не было, — сказала Нелли и впрямь вышла из дома. А затем со стороны двора заглянула к нему в окошко.

— Видишь? Все нормально. Успокойся, все это тебе приснилось.

Вдруг он услышал, как Робин говорит Марусе:

— Может быть, ты все-таки свозишь его завтра к врачу? У него почти каждую ночь кошмары, это ненормально.

— Я никуда не поеду! — закричал Миша и заревел еще громче.

— Не поедешь, не бойся, — присела к нему на кровать Маруся и обернулась к Робин: — Это, наверное, на него так Машин отъезд подействовал. Мальчик после переезда из России еще не совсем в себя пришел, а тут снова разлука. Она приедет — сама решит, что делать. Или же все само собой образуется.

Нянька взяла мальчика за руку.

— Ты сможешь уснуть? Хочешь, я посижу с тобой? А это был только сон, и больше он тебе не приснится.

Миша кивнул. Должно быть, так оно и было, потому что он и до этого часто видел в своих снах больницу. В больничной палате ему приходилось подолгу лежать без движения, а в его руки впивались иголки, и из сооружения под названием «капельница» в него вливались какие-то растворы. И всякий раз, когда к нему приближался человек в белом халате, у него все сжималось внутри, потому что врачей, как и грозы, мальчик боялся с раннего детства. Он даже знал, почему. Мама рассказывала, как однажды, годика в два, ему делали какую-то прививку, и то ли укол был таким болезненным, то ли медсестра неопытной, но после этого он стал бояться всех людей, одетых в белое. И когда один раз к ним в гости пришла мамина подруга тетя Лена, сняла пальто и осталась в белом платье, то, увидев ее наряд, Миша громко заплакал и не мог успокоиться до тех пор, пока его мама не догадалась, в чем дело, и не дала тете Лене свой халат. А теперь в его памяти переплелись и давние страхи, и те, что оставила после себя больница.

Маруся поставила на окно горшок, убрала с пола землю, отломанные стебли, цветки и лепестки Машиной сенполии, погладила мальчугана по голове и тихонько запела:

— Спи, моя радость, усни,В доме погасли огни…

И мама его тоже когда-то так пела. Мальчик взял свою няню за руку, прижался к ней щекой и сам не заметил, как уснул.

Так как занятия в школе начинались в восемь часов пятнадцать минут, то вставал Миша обычно в половине седьмого. Но на этот раз он проспал, и Маруся, видимо, тоже, потому что разбудила она его гораздо позже, чем обычно. Открыв глаза, он вспомнил о своих ночных кошмарах и снова испугался: неужели его и вправду повезут показывать врачам?

Откинув одеяло, он сел, потирая кулачками глаза. И вдруг рядом со своей подушкой увидел дистанционный пульт. Миша вспомнил, как брал его вчера в руки и вроде бы даже нажимал на кнопку. Тогда, недолго думая, он подскочил к полке, снял с нее видеокамеру, а затем подключил ее к компьютеру в кабинете Стивена. И вдруг на экране появился человек в белом, который медленно двигался по его комнате. Но ведь камеры не снимают сны? Значит, это был не сон? Выходит, эти люди были на самом деле?

«Надо передать эти страшные кадры Ромке с Лешкой, — тут же решил мальчик. — Может быть, они разберутся, что все это значит?»

И как только он отослал в Москву видеописьмо, в кабинете появилась Маруся.

— Мишенька, почему ты с утра сел играть? Мы ведь опаздываем в школу, а ты даже еще не завтракал.

— Я не играю. — Миша хотел ей все рассказать, но не успел. У ворот сигналила машина. Он выбежал из дома. В машине сидела Стефани, за рулем — ее мама.

— Майкл, поехали с нами, — крикнула девочка.

Мальчик оглянулся на Марусю.

— Поезжай, если хочешь, — кивнула она.

В школе Миша без всякого внимания слушал учителей. После ночных кошмаров ему так хотелось спать! А еще не давала покоя мысль о явившемся к нему страшном человеке в белой одежде. Кто все-таки это был?

Даже Стефани заметила, что он сегодня какой-то не такой, и несколько раз спросила, что с ним происходит. Миша собрался было ей обо всем рассказать, но потом передумал. С чего начнет он свой рассказ, как объяснит ей то, в чем и сам еще не разобрался? К тому же у мальчика мелькнула мысль, что Стефани, услышав о страшных событиях, происходящих в их доме, перестанет к нему ходить, и ему будет совсем одиноко.

— У меня все о'кей, — ответил он своей подружке. — Просто не выспался.

Вернувшись домой, мальчик бросился к компьютеру и, прослушав новое звуковое письмо из Москвы, задумался. Кто в доме знал о том, что он боится врачей? Да все знали: и Маша, и Робин, и Маруся. Так он и ответил Роме. И лишь только он отослал свое сообщение, как услышал громкий плач и вскочил с места. Что еще могло случиться?

Оказалось, что во дворе голосит Ронни: кот запутался у него под ногами, мальчишка брякнулся на ведущей к дому дорожке, растянувшись во весь рост. Миша кинулся к братишке. За ним неслась Маруся. Крики Ронни перебивали музыку, несущуюся из комнаты Робин, и девушки тоже выскочили из дома.

Ронни лежал на земле. Из его разбитой коленки сочилась кровь.

— Пройдет, не плачь, — сочувственно сказал Миша, пытаясь приподнять орущего и сопротивляющегося братца.

У Робин это получилось лучше. Она поставила Ронни на ноги и прикрикнула на него:

— Прекрати орать! Ничего страшного не случилось. Подумаешь, коленку ободрал.

— Пойдем, мой золотой, — заквохтала Маруся. — Я тебя пожалею, и все пройдет.

— На газоне надо падать, а не на асфальте, — наставительно сказала Робин им вслед.

Грязными руками размазывая по лицу слезы, Ронни крепко уцепился за Марусину руку и похромал к дому.

Опередив всех, Миша вбежал в дом и, услышав телефонный звонок, схватил трубку. Раздался мужской голос.

— Миша? Это Геннадий Иванович. Тот, что приезжал к тебе вчера. Ты ничего нового не хочешь мне сказать? Может быть, ты что-нибудь вспомнил?

— Нет!

Миша бросил трубку, и ему снова стало не по себе. Он подошел к Марусе, но она возилась с коленкой Ронни, и он не стал ее отвлекать. Миша заглянул в комнату к Робин. Может быть, все же следует рассказать обо всем хотя бы им с Нелли? Показать им сделанную ночью видеозапись, чтобы они не думали, что он свихнулся и что ему все только мерещится. Или надо было не бросать трубку, а поговорить с Геннадием? Ведь он следователь и, значит, может разобраться в происходящем. Мальчик вздохнул. Нет, только не ему! Какой-то он недобрый, только притворяется, что хочет ему помочь. Как хорошо, что теперь есть Рома с Лешкой! Им не надо ничего объяснять и доказывать, они и так все знают и ему верят. И потом, уже совсем скоро вернутся Маша со Стивеном, и уж тогда никто не посмеет его пугать.

Ништяк! Миша махнул рукой и отправился на кухню. В высокий стакан он налил себе апельсинового сока и бросил в него несколько кубиков льда, как это делали и Робин, и Маша, и Стефани. В Америке все едят лед, и, как ни странно, ни у кого не болит горло.

Вслед за братом на кухне появился Ронни с толстой, залепленной многочисленными пластырями коленкой. Из-за их обилия его нога плохо сгибалась.

— Холодно, — пожаловался он, недовольно хмурясь. На улице и впрямь подул резкий ветер, солнце скрылось, и стало прохладно.