Последний рубеж - Андрей Стерхов

Девушка вошла, когда Харднетт приканчивал второй бокал.

Вызывающе одетая, стремительная, чересчур яркая для палевых тонов подвала, она, эта длинноногая с осиной талией брюнетка, явно не вписывалась в стиль пристанища закоренелых холостяков. Место таких продвинутых дам в гламурных кофейнях, а не в сумрачных кабаках под старину.

Стряхнув капли с апельсинового цвета зонта, она легко, не страшась сломать каблуки-гвоздики, сбежала по крутым ступенькам – цок, цок, цок.

Студенты перестали бакланить и дружно уставились на это диво-дивное.

Синий дракон на шее бармена вытянулся.

Господин у стойки оглянулся через плечо.

А Харднетт подумал: «Однако».

Незнакомка же, не обращая ни на кого ни малейшего внимания, уселась за свободный столик, положила на него серебристый кофр портативной консоли, вытащила из сумочки сигареты и закурила. После чего, щелкнув пальцами, подозвала гарсона и сделала заказ. Дождалась коктейля и, время от времени оставляя на бокале вишневые отпечатки обворожительно-припухлых губ, принялась живо стучать по клавиатуре десятью пальцами.

Через какое-то время один из студентов, подбадриваемый остальными, подошел к ней разболтанной походкой, наклонился и что-то сказал на ухо. Девушка оторвалась от экрана, но долго не понимала, чего от нее хотят, а потом вдруг прыснула и мотнула головой – нет. Студент огорченно развел руками, смешно изобразил книксен, чуть не плюхнулся назад и под хохот дружков вернулся на место.

Но на этом попытки растопить сердце незнакомки не закончились.

Господин, сидевший у стойки, сполз со стула и собрался, было, повторить подвиг незадачливого юнца. Вероятно, дядя полагал, что ему, в отличие от пустоголового мальчишки, есть чем заинтриговать девушку. Он даже сделал в направлении ее столика несколько неуверенных шагов. Но Зоил, контролирующий на своей территории всё и вся, успел выскочить, дружески обнял за плечи и усадил его на место. А чтобы клиент больше уже не дергался, плеснул ему в стакан сразу на четыре пальца. Возможно, даже не в долг, а за счет заведения. Господин успокоился, забыл обо всем на свете и припал к дармовому источнику в надежде, что живительная влага продлит для него обманчивый смысл бытия.

А потом ввалились два пилота в форме космо-торгового флота Логоцомы, главной страны планеты Мезана.

Не сказать, что выглядели они явными отморозками, просто их, похоже, слишком переполняли чувства, обуздать которые парни были не в состоянии. Скорее всего, сдали грузовоз резервному составу и, как водится, получили пару дней на отдых. И на радостях, пользуясь обретенной свободой, пожелали оторваться на полную катушку в столичных кабаках.

Девушку они приметили сразу. Трудно было не приметить столь яркое пятно на фоне прочей серости. Не спросив позволения, уселись за ее столик и взялись окучивать. Заказали вина, фруктов, каких-то немыслимых и глупых лакомств (Харднетт и не знал, что в его любимой дыре водится подобное), стали угощать. Парни и мысли не допускали, что дама может отказаться от компании таких бравых, веселых и щедрых ухажеров.

Но только девушка оказалась не «такой» и от предложенного счастья отказалась. Причем наотрез. Мало того, высказала свое однозначное «фи» и попросила отвалить. Они и не подумали.

Напротив, предположив, видимо, что она таким вот образом набивает себе цену, усилили натиск. Тогда девушка, кинув им «хамы», сама вскочила, подхватила все свои вещички и перепорхнула за другой столик.

Один из парней, тот, что выглядел моложе, отреагировал правильно – смутился. А другому, тому, что верховодил, мордатому и похожему своими ужимками на древесную обезьяну кмочкмо (Харднетт видел эту зверюшку с планеты Вахада в зоосаде), как с гуся вода. Может, по причине наследственного скудоумия, а может, из-за скотства, приобретенного в процессе бестолковой жизни, от своих намерений парень не отступил и перебрался за столик вслед за девушкой. Не обращая внимания на ее возмущенные возгласы, тут же налил вина и предложил выпить на брудершафт. Девушка с отвращением, словно ей предложили не вино, а цианистый калий, отпихнула протянутый бокал. Да так ловко, что вино расплескалось и залило белый с иголочки китель. Логоцомец подпрыгнул и стал ощупывать багряное, похожее формой на осьминога, пятно. И настолько судорожно это делал, словно то было не вино, а кровь из смертельной раны. Лицо парня исказила изуверская гримаса, он захрипел, как будто действительно нарвался на нож, и попытался схватить девушку свободной лапой.

Она вскрикнула и отпрянула.

Наглец потянулся к ней через стол.

Но к тому времени Харднетт уже поднялся и с ходу продемонстрировал, что пилоту, для того чтобы летать, лайнер не обязателен. Хлопнул мордатого по плечу и, как только тот обернулся, отмерил без замаха.

Удар получился на славу: логоцомец, перелетев через узкий проход, приземлился на столике студентов, порушив натюрморт из пивных кружек, грязных тарелок и пепельниц. Юнцы подхватились с мест, загалдели и в праведном гневе принялись дружно пинать незваного гостя. Но эти неумелые пинки только подбодрили парня. Издав протяжный рев, он сообщил городу и миру, что, несмотря на аварийную посадку, цел и невредим. Вскочил, вооружился первым попавшимся под руку стулом и, отгоняя от себя студентов как назойливых осенних мух, двинулся на Харднетта.

Но тут, наконец, в дело решил вмешаться бармен. Зоил, обеспокоенный не столько здоровьем посетителей, сколько сохранностью вверенного имущества, перестал протирать бокалы и зычно рявкнул: «Не здесь!»

Мордатый, как это ни странно, приказу подчинился и стул опустил. Возможно, тут сыграли роль габариты бармена. В его ручищах литровый бокал казался наперстком.

– Чтиво – выедим?! – коверкая слова, самонадеянно предложил мордатый Харднетту.

– Выйдем, – легко согласился тот.

На выход потянулся, помимо Харднетта и пилотов, еще и бармен. Но полковник махнул ему:

– Останься, Зоил. Я справлюсь.

И вышли втроем.

Дождь уже прекратился. На город окончательно свалилась заполошная городская ночь, но во дворе, особенно по центру, было светло. Не так, конечно, как днем, но сносно – двор освещался тремя фонарями. Этот пятачок перед баром вообще мог претендовать на звание эталонного места для потасовок. По всем параметрам. Света предостаточно, места, где развернуться, довольно. Грунт, будто на гладиаторской арене, аккуратно посыпан мелким гравием, прекрасно впитывающим кровь. Вокруг не жуткие штыри оград, а безопасные кусты. А главное – безлюдно, никто и никогда мешать не станет. Дерись – не хочу.

Но как раз драться Харднетт не собирался. Драться начальнику Особого отдела Чрезвычайной Комиссии с подвыпившим болваном? Да еще и с новообращенной Мезаны? Смешно. Но сказано было: «Исторгните зло из среды вашей». Поэтому что-то делать со всем этим безобразием все же предстояло.

– Ну чтиво, карасиная страшила, ты одна – я одна? – предложил тем временем мордатый, снял испорченный китель, швырнул напарнику и встал в стойку.

Харднетт огляделся, убедился, что вокруг никого, и спросил с притворной озабоченностью:

– Вам когда в рейс?

– А чтиво, ни по хрену, я твоя мать потрафлял? – огрызнулся мордатый.

А вот молодой уже почувствовал, что добром дело не закончится, и поспешил ответить:

– Послезавтра.

– Успеют присобачить, а не успеют, замену найдут, – прикинул Харднетт вслух, после чего выстрелом в колено лишил мордатого правой ноги. А через долю секунды и левой.

Из-под пилота будто табуретку выбили. Он рухнул и, увидев, как захлестала из культяпок кровь, завопил.

Молодой испуганно попятился к кустам, в темноту.

– Куда пошел?! – прикрикнул Харднетт. – Стой!

Молодой встал как вкопанный.

– Сними ремни и перевяжи, – приказал Харднетт. – Сумеешь?

– Сумею.

– Молодец. И запомни: приехал в Рим, веди себя как римлянин. Запомнишь?

– Зап-п-п-помню, – заикаясь от страха, промямлил окончательно протрезвевший парень.

– Ну, тогда действуй, не стой столбом, – подстегнул его полковник. А когда парень приступил к оказанию первой помощи, отошел в сторону, вытащил коммуникатор и, набрав номер реанимации, представился: – Говорит Вилли Харднетт.

Он дождался идентификации голоса и, снимая возможные вопросы по «двадцать четыре – восемь», назвал номер своей текущей лицензии. После чего сообщил характер травмы – тракционная ампутация ног.

Вызвав бригаду на координаты уже запеленгованного системой сигнала, полковник отключился и сунул коммуникатор в карман, а пистолет, по-ковбойски крутанув на указательном пальце, – в кобуру. Потом стряхнул с рукава сюртука отсутствующую пыль и со спокойной душой, не оглядываясь на стоны и проклятия, направился допивать свое холодное темное пиво.