Барс - троглодит - Papirus

— Нет! — твердо сказал Леокарт. — Не с нами! И я точно знаю, что отец не грабит караваны! Готов в этом поклясться на чем угодно. Хоть на обруче правды.

Это произвело определенное впечатление.

— Тогда кто это может быть? — задумчиво про себя спросил Ромис.

Подумав, он попросил меня посмотреть раны чудом выживших торговцев из головы каравана, а сам побежал туда, где их нашли.

Осмотр ран заставил меня отбросить ранее продуманные варианты появления неизвестных гвардейцев. Теперь они действительно стали именно неизвестными. Кажется, я догадался о ходе мыслей Ромиса.

Все напряженно ждали, когда друг вернется, и вопросительно посматривали на меня, но я решил высказать то, что понял, только после его сообщения.

Наконец, Ромис вернулся и сообщил:

— Как я и предполагал, все в голове каравана убиты с гарантией. Некоторых, видимо раненых, сразу дорезали. Тогда непонятно, почему не добили этих двоих? — он со значением посмотрел на единственных выживших. — Что ты можешь сказать об их ранах? — попросил он меня поделиться соображениями.

— Одно могу сказать. Оглушающие удары нанесены аккуратно. Так, чтобы не убить ненароком.

— Вот и я думаю, почему бы разбойникам так щадить именно этих двух?

Теперь уже на несчастных торговцев стали посматривать с подозрением.

— Да вы что! — воскликнули они чуть не хором. — Подозреваете нас в сговоре? Не было этого! Чем хотите поклянемся.

— А может, сговор все-таки был? — стал наступать один из их сотоварищей, отличающийся необъятным брюхом и зычным голосом. Возможно, капитал свой он начал сколачивать уличным разносчиком, где без громкого голоса заявить о себе клиентам очень проблематично. Сейчас своей выдающейся частью он и теснил этих двоих. — Договорились с лихими людьми. Свои товары получили назад, а наши поделили. И от конкурентов избавились! А?

— А и зятя своего, дочки средней мужа, тоже загубил я?! — запальчиво заорал пострадавший. — Может я дикарь и троглодит какой, что людей ест? Да еще родню свою?! А кто, как не я требовал увеличить охрану? Разве не я? А ты кричал, что и так все дорого!..

— Стоп, — остановил я разгорающийся спор. — Уважаемые. Потом разберетесь между собой. Лично меня это совершенно не интересует.

Все повернулись и выжидающе посмотрели на меня.

— А интересует меня — причастен ли к этому нападению барон Тафка или нет! Кто может сказать по существу?

Гвардейцы с Леокартом угрюмо молчали. Охранники тоже не спешили высказаться, хотя по взглядам, бросаемым ими на людей барона, можно было сделать однозначный вывод — не верили они в невиновность барона ни на грош.

Неожиданно Ромис вышел из задумчивости и сказал:

— Не сходится.

— Что? — это, похоже, был вопрос, который задали все одновременно.

— Непонятно, зачем барону могло бы понадобиться обряжать своих людей в свою форму, если он действительно решил ограбить караван. Это риск. И немалый. Гораздо проще одеть так, как предпочитают одеваться наемники… или разбойники — так случайный свидетель никогда не сможет рассказать о его причастности к нападению. Здесь же мы наблюдаем следующее: вместе с разбойниками на торговцев нападает группа людей, одетых в форму известного им барона. И во время боя к командиру обращаются именно, как к барону. Двое уважаемых торговцев в результате нападения, судя по характеру нанесенных им ран, обязательно остаются в живых и под присягой готовы подтвердить, что напал на них означенный барон… Короче говоря, я бы не исключал возможность того, что барона хотят оклеветать в глазах короля.

— Я уверен, что так и есть! Я должен немедленно известить отца! — разволновался Леокарт. — Господа, вы не откажетесь вернуться, чтобы засвидетельствовать свои наблюдения? Поймите — это очень важно!

— Нет, — ответил я. — Лично я откажусь. Это не мое дело — бороться за честное имя барона. Свои выводы Ромис тебе сказал, трупы неизвестных гвардейцев можешь забрать, после того, как я соберу трофеи, а дальше разбирайся сам. Мы ничего тебе не должны.

Леокарт надулся, покраснел, с шумом выдохнул и зло сказал:

— Хорошо. Обойдемся без вас! — он повернулся к торговцам и отрывисто приказал. — Мне нужна повозка! Одна! С кучером! Чтобы доставить тела в замок отца. Готов оплатить эту услугу.

После непродолжительного торга всего лишь за шесть ящерок повозка Леокарту была предоставлена. На нее погрузили тела погибших гвардейцев его отряда и трупы неизвестных. Разместили раненых. Один из гвардейцев сбегал и вернулся с оставленными в лесу лошадьми. Кстати, Ромис тоже не растерялся и, проявив смекалку, нашел, где псевдогвардейцы оставили лошадей. Так мы стали конными, а не пешими странниками, имеющими двух заводных коней, нагруженных трофеями. Кошельки, оружие и кольчуги убитых нами разбойников никому отдавать мы не собирались, хотя не один торгаш предлагал нам деньги за добычу. Правда, раза в три меньше ее настоящей цены.

Когда все было погружено, погибшие охранники с приличествующей молитвой похоронены, а караван готов к выдвижению — оставаться на месте побоища никто не хотел — к нам подошла делегация с предложением сопроводить торговцев до пункта назначения. Ромис приосанился и объявил:

— По ящерке в день мне и моему другу. Тогда мы сопроводим вас до развилки.

— По я-а-а-ащерке? — изумились торгаши. — Это слишком дорого!

— В таком случае, добирайтесь сами!

Мне показалось, что Ромис немного мстил торгашам за времена, когда он сам искал место охранника, а ему надменно отказывали.

После непродолжительного спора с условиями Ромиса согласились целиком и безоговорочно. Отряды были готовы разъехаться, вот только я еще не был готов.

— Сэр Леокарт, — остановил я сына барона как раз в тот момент, когда он поднял руку, собираясь скомандовать выдвижение, — тебе не кажется, что наш разговор еще не окончен?

— Какой разговор? — совершенно искренне не понял он.

— Разговор перед боем, когда ты оскорбил меня, сказав, что я не барс, а самозванец. Ведь так можно трактовать твои слова?

Леокарт посмотрел на седого ветерана, являвшегося первопричиной этого разбирательства, и спросил:

— Чего ты хочешь?

— Я вызываю тебя или твоего наставника! Все равно кого… Или обоих вместе. Оскорбив меня, вы оба оскорбили мой клан, а оскорбления у нас не принято прощать, — холодно заключил я.

Глава 5

Всю дорогу до вечернего привала Ромис был хмур и неразговорчив. Я тоже не из болтливых, и меня это вполне устраивало. Тем более, что я догадывался о причинах. Место нам определили в арьергарде, так что следовали мы, хоть и в составе каравана, но почти так же, как и до боя с разбойниками — за последней повозкой. Вся и разница, что сменили свои две на четыре лошадиных ноги и еще две животины тащили на привязи трофеи. Двое охранников ехали в авангарде, остальные — вытянулись цепочкой слева и справа от повозок в центре обоза. Такой порядок движения, как я понял, был стандартом для всех наемников. Барсы действуют иначе. Высылают вперед разведку и боковые дозоры. Основной отряд разбивается на пары или тройки, которые непрерывно перемещаются в пределах своей зоны ответственности. Все эти меры позволяли заблаговременно обнаружить засаду или выдвижение неприятеля с любого направления. Методы наемной охраны существенно расходилось с тем, чему меня учили, но, как лицо подчиненное, а еще и молодое, пусть даже доказавшее свои качества воина, с непрошенными советами я не лез. Командир на то и командир, что получает за свою работу больше любого воина отряда, и отвечает за все. Может лет через пяток, когда у моего барсика появятся усы, а проявить себя будет негде, я обзаведусь манерами ментора и начну от нечего делать всех подряд учить уму-разуму, тем самым пытаясь убедить их в своем гигантском уме и значимости. Но пока мне этим заниматься было откровенно лень, да и не послушают меня. А уж организовать охрану в стиле барсов — это мне барсов и надо будет в охране иметь, чтобы головной и боковые дозоры по уму организовать. Этих же охранников только направь — медведей распугают шумом и треском, а разбойники их по-тихому вырежут и все дела. Кроме того, может и зря, но я не верил, что после уничтожения такой крупной банды в лесах ошивается еще кто-нибудь. Обычно банды ревниво охраняют от пришлых «свою» территорию. Однако на всякий случай бдительности не терял и внимания не снижал. Кто его все-таки знает — вдруг эта банда сама пришлая, решившая сорвать куш и смыться.