Предчувствие конца - Марина Серова

— Ты хотел встретиться? — Я сразу же перешла к делу. — Назначай место и время!

Но вместо того чтобы ответить по существу, Константин принялся юлить:

— Сейчас, не гони! Сначала расскажи мне о гарантиях.

— О чем?!

— О гарантиях моей безопасности. Ведь я сдаю тебе эту суку… ты сможешь меня от нее защитить?

— Ты имеешь в виду Динару Волкову? — специально под запись переспросила я.

— Нет, …, королеву английскую! — вспылил Костя, но тут же вновь понизил голос до сдавленного шепота.

— Это она приказала убить меня? Тогда, в апреле? — Я говорила громко и четко, и Костя, видимо, о чем-то догадался.

— Ты что, пишешь разговор? — прошипел Табаки.

— Как ты мог такое подумать! — как могла натурально возмутилась я. — Еду в машине по шоссе. Откуда у меня аппаратура? У тебя паранойя, Костя. Неудивительно, если посмотреть, с какой швалью ты возишься…

— Я не знал, что так повернется, — пожаловался Костя. — Она обещала прямо-таки золотые горы. Оглянуться не успел, как она уже держала меня за глотку, и я у нее кругом в долгу.

— Сочувствую тебе, — холодно сказала я. Никакого сочувствия к этому мелкому пакостнику я не испытывала.

— А теперь она еще хуже стала… совсем слетела с резьбы… И постоянно возится с какими-то малолетками.

— Чего?!

— С малолетками. У нее их целая толпа. Мальчики, девочки… гопота с окраин.

Так, очень интересно…

— Слушай, Костя, я готова на любые условия. Только скажи мне, где держат Яну. Не время торговаться, девочка в опасности!

Голос Табачникова внезапно куда-то уплыл, а когда возник снова, я разобрала только конец фразы:

— …кремень-девка! Ничего они ей не сделают до тех пор, пока не подпишет бумаги.

— Какие еще бумаги? Ты скажи, где Янина?

— Неважно, — прошипел Табачников. — А где ее искать, скажу при встрече. Эта информация — мой товар, ясно? Даром не отдам. А то приду на стрелку, а ты меня пристрелишь…

Ну вот, теперь Табаки в своей стихии. Торговаться, договариваться — тут он большой мастер.

— Так что при встрече сочтемся, — закончил Табаки.

— Говори время и место! — заорала я в трубку. Вот сейчас нас прервут, и я снова упущу шанс спасти Яну. На Табаки мне было глубоко плевать, он интересовал меня исключительно как источник информации.

— Место встречи изменить нельзя! — вдруг прохрипел Константин и отсоединился.

Ну и как это понимать? Вне себя от ярости я гнала «Фольксваген» сама не зная куда — просто чтобы выгнать лишний адреналин. Хотя… если подумать как следует, Табаки хитрее, чем я. Видимо, во время разговора кто-то подошел к нему, и Константину пришлось спешно сворачивать беседу. Получается, он успел передать мне информацию о месте встречи. «Изменить нельзя»… Это как в кино, что ли?! Нет, кино тут ни при чем. «Место встречи изменить нельзя…»

Так, где мы встречались с Табаки первый и единственный раз? Правильно, на крыше пятиэтажки. И время… десять тридцать вечера.

А сейчас у нас без пяти десять. Отлично! Я как раз успеваю доехать вовремя.

На крышу знакомой пятиэтажки я поднималась с большой неохотой. Стоя внизу, я смерила взглядом расстояние, которое пролетела той ночью, инстинктивно хватаясь за веревки и провода. Да, следует признать, что спасло меня чудо. Ну и рефлексы…

На крыше было все так же ветрено, но сейчас стояло лето и было еще не совсем темно. Я мерила шагами крышу, прислушиваясь к надоедливому скрипу ржавого фонаря.

Сейчас придет Табаки. Я наобещаю ему все, что он пожелает, мало того — я постараюсь выполнить обещания, только бы он помог мне найти Яну. Маленький гангстер — последняя ниточка, что связывает меня с пропавшей девушкой.

Волкову трясти бесполезно — даже если Динара причастна к этому похищению, все равно не сознается. Где искать Симоненко — непонятно.

Табачников просто обязан прийти. Ему ведь совершенно некуда податься. Он до сих пор в розыске — кстати, за покушение на меня. Просто ирония судьбы, что за защитой этот человечек обратился именно ко мне…

Что это за бумаги, о которых говорил Константин? Надо вытрясти из него подробности.

Как там Александр Арнольдович? Выдержит ли старик то напряжение, в котором мы находимся? И все-таки, что же нужно похитителям от Яны?

Два часа я мерила шагами крышу. Время перевалило за полночь, когда стало окончательно понятно: Табаки не придет.

Интересно, что помешало маленькому гангстеру явиться на встречу? Он ведь сам был инициатором. Трясся, волновался. Может, Табачников спалился? Его жуткая хозяйка каким-то образом узнала, что он решил ее предать, и прикончила беднягу? Или Табаки попросту струсил? Передумал менять одно прикрытие на другое?

Я приехала домой, когда часы показывали два ночи. Окно Кирпичёва горело желтым воспаленным светом. Я не стала ни звонить старику, ни заходить в его квартиру. Новостей у меня нет, и порадовать соседа пока нечем.

Утро началась для меня со звонка неизвестного. Ну то есть неизвестным он был недолго…

— Аркадий Вадимович Топорков, — так представился звонивший. — Евгения Максимовна, вы не могли бы подъехать в управление поговорить? Конечно, я мог бы вызвать вас повесткой… собственно, к вам вчера несколько раз приходили, чтобы вручить повестку, но ведь вас дома нет…

Полночи проведя в Интернете в поисках хоть каких-то зацепок, споросонок я соображала плохо, но все же поняла: мне звонит следователь. Это был тот самый Аркаша — «сволочь редкостная», как отрекомендовала его мне майор Миронова. А дело, по которому меня вызывали, касалось Шмаги. Поверить не могу, что старый бандит действительно написал на меня заявление! Хотя, вспоминая Дину, уже не так сильно удивляюсь. Эта женщина способна выжимать воду из камней…

Следователь оказался «молодым и борзым» — хорошо, что Галина меня предупредила. Ничего не имею против людей, которые делают карьеру. Конечно, если они не делают ее через мой труп. А именно эту цель, похоже, поставил себе Топорков.

Признаться, такому давлению я давненько не подвергалась. В полиции Тарасова меня хорошо знают. Я стараюсь поддерживать хорошие отношения со всеми представителями закона и порядка, с которыми меня сталкивает судьба. И пусть не все такие милые и приятные люди, как майор Миронова или мой давний знакомец капитан Алёхин, все же я уважаю тяжелый труд полицейских. Но следователь Топорков с первого взгляда вызвал у меня резкую антипатию.

Мальчишка, очевидно, сразу после юридического, заранее составил мнение об этом деле и теперь всячески старался подогнать реальность под свои о ней представления.

— Скажите, в каких отношения вы состояли с потерпевшим Смагиным Владимиром Сергеевичем? — уставив на меня инквизиторский взгляд и переплетя пальцы, в четвертый раз спрашивал Аркаша.

— Послушайте! — не выдержала я. — Вы задаете одни и те же вопросы. С какой целью? Думаете, я собьюсь, запутаюсь в собственной лжи и все такое прочее? Так вот: не собьюсь, даже если лгу. Кстати, я говорю вам чистую правду. Смагин Владимир Сергеевич не входит в число моих близких друзей. Я посещала его раз десять, наверное, для того, чтобы поговорить. Я никогда не причиняла вреда потерпевшему. В день, когда, как утверждает Смагин, я его избила, меня не было в городе. Да и вообще в России. Я находилась на территории Италии. У меня есть свидетели. Их адреса и телефоны я вам сообщила. Позвоните и поинтересуйтесь, в конце концов! Что вы от меня хотите?

Аркаша откинулся на спинку стула. Дружок, я побывала на стольких допросах — ты за свою жизнь не съел столько обедов! Зубки у тебя еще молочные со мной тягаться. Правда, жизнь ты мне можешь испортить, признаю…

— Скажите, почему всегда где вы, там криминал? — внезапно с усталой всезнающей улыбочкой поинтересовался Топорков.

Я с подозрением уставилась на мальчишку. Интересно, они с Фирсовым обсуждали дело Шмаги или просто пьют кофе вместе и перемывают мне кости?!

Ну все! С меня хватит!

Я выложила на стол коробочку диктофона.

— Это что? — Следователь с подозрением уставился на игрушку и слегка отодвинулся.

— Диктофон.

Не отрывая глаз от физиономии Аркадия, я нажала кнопку и дала Топоркову прослушать нашу вчерашнюю беседу.

— Что это за запись? — удивился следователь.

— Пленка, на которой гражданка Волкова Динара Олеговна мне угрожает. Кстати, вам понравился тот фрагмент, где она косвенно признает, что причастна к покушению на меня? Или больше впечатлил тот, где Волкова упоминает дело Шмаги, то есть Смагина Владимира Сергеевича, тысяча девятьсот сорок третьего года рождения? Интересно, откуда бы ей знать о том, что такое дело вообще существует?

Аркаша тонко улыбнулся в ответил:

— Дело о покушении на вас ведет другой сотрудник. В мою компетенцию это не входит. Так давайте вернемся к Смагину Владимиру Сергеевичу…