Воин Скорпиона - Генри Балмер

Тельда обрезает мне волосы, а Сег срезает палку для лука

Это Тельда настояла на том, чтобы немного привести в порядок мою лохматую гриву, длинные свирепые усы и бороду, прежде чем мы войдем в порт. Волосы у меня обычно совершенно прямые и отрастают почти до плеч. А усы из тех какие топорщатся с самым надменным видом, и их непокорный нрав иногда приводит меня в отчаяние. Борода же подстрижена на манер эспаньолки, и сразу наводит на мысли о кавалерах, кружевах и шпагах. На Земле я, как и подобало морскому офицеру конца восемнадцатого века, конечно же ходил чисто выбритым. Здесь, на Крегене, я время от времени я возвращался к привычке регулярно бриться, но поклялся никогда больше не носить косы.

Обычай отращивать копну длинных волос, которые можно заплести в косу и уложить вокруг головы, создав нечто вроде защитной подкладки под шлем — это пережиток первобытных времен. С тех пор доспехи претерпели длительную эволюцию, становясь все более совершенными. Я предпочитаю обычный шлем с подкладкой или «салад», стальной шлем с забралом. Еще больше мне нравится бургундский шлем, или «бургиньот». Но при этом — аккуратно подстриженные волосы.

Все то время пока Тельда чикала вокруг моей головы длинным кинжалом, и клочья шатенистых волос сыпались на доски днища, Сег с мрачным видом восседал напротив на банке. Бойцам стрижка требуется как и всем прочим смертным. Если полагаться лишь на гайтан,[10] то такое щегольство может оказаться роковым в бою, когда хитрый удар рассечет эту налобную повязку, и все твои роскошные космы упадут тебе на лицо и загородят обзор. И тогда у тебя есть все шансы очнуться уже в какой-нибудь райской парикмахерской на небе и увидеть в зеркале как кровь все ещё сочится из раны нанесенной сталью врага покуда ты смахивал волосы с глаз.

Делия поймала мой взгляд. Она сидела откинувшись к корме, держа в своих умелых ручках вставленное точно в свою выемку рулевое весло. Ее прекрасное лицо застыло в неподвижности. Смеялись только глаза. Она от души наслаждалась моим смущенным видом. Должно быть, я и впрямь представлял собой забавное зрелище — ерзая на банке, бурча, ворча и вздрагивая всякий раз, когда кинжал проходил в опасной близости от моего уха. Я прожег её взглядом и скорчил гримасу, на что она прыснула и расхохоталась. Любой отказался бы от райской жизни, лишь бы услышать такой смех.

— Очень мило со стороны Тельды подумать о твоих волосах, не правда ли, Дрей Прескот?

— Ха, — отозвался я, но тут же быстро добавил: — Конечно. Да. Спасибо, Тельда.

Та опустила глаза, и щеки её зарделись.

С этим надо было как-то покончить.

— А теперь очередь Сега…

Однако Сег отказался.

— Я доволен собой и таким — лохматым, как тиррикс.

Делия снова весело рассмеялась. Ей доводилось видеть меня, когда я и сам выглядел таким же всклоченным как горный тиррикс, тот столь же проворный как грундал зверь, обитавший в родных горах Сега. Я знал: она примет меня таким, каков я есть, главное для неё — лишь бы мне самому удалось остаться целым и невредимым.

— Как человек, желающий жениться на принцессе-магне, — ещё раз проявила свое обычное настойчивое рвение Тельда, — ты, Дрей Прескот, должен больше гордиться своей внешностью.

Мол приближался. По мере того, как мы подплывали к городу, я с облегчением обнаруживал все новые приметы обычной портовой суеты. Здешний маяк уступал по высоте санурказзскому добрых сто футов.[11] Тем не менее дым, клубящийся днем на его вершине, и льющийся ночью свет были видны далеко в море. И значит кто б здесь ни командовал, будь то проконец или санурказзец, он наверняка чувствовал себя уверенно. Похоже, магдагских магнатов сумели отогнать и нанести поражение как им, так и их проконским союзникам — по крайней мере на какое-то время. Вмешиваться в междоусобицы всегда не очень-то приятное дело. Обычно Санурказз строго держится правила не встревать в непрерывные внутренние конфликты проконцев; но коль скоро там появился ненавистный зеленый Генодрас, красный Зар не мог не принять вызов.

Когда мы причалили к пирсу, я выскочил из лодки первым.

Я привык так поступать; но на этот раз это было ошибкой — Тельда у меня за спиной так и ахнула. Обернувшись, я наклонился к лодке, схватил Делию подмышки и высоко вскинул в воздух, и лишь затем поставил на каменные плиты.

— Вот! — заявил я; кажется, мне удалось неплохо прикрыть свой промах. — Может, я и не выгляжу, как подобает будущему супругу принцессы-магны Вэллии, но умею помочь даме выйти из лодки.

Делия, конечно же, все поняла и рассмеялась в ответ. Пригнувшись ко мне поближе, так что у меня закружилась голова от её опьяняющего запаха, она прошептала мне на ухо:

— Бедная Тельда! … ты не должен её осуждать, милый. Она хочет как лучше.

Мы нанесли необходимые визиты портовым властям, и нам разрешили войти в порт. Народы Внутреннего моря относятся к соблюдению правил карантина более чем наплевательски. Понятия о таможне и пошлинах у них тоже довольно своеобразные: они либо совершенно варварские — если платить приходится вам, либо на удивление умеренные — если вы, скажем, вознамерились построить для города молы.

Вскоре мы добрались до гостиницы, где Делия не так давно останавливалась со своей маленькой свитой. Повсюду вперемешку с паттелонскими солдатами гуляли вооруженные и облаченные в доспехи санурказзцы. Воины обеих армий братались, шатались по улицам, хохоча и обнявшись за плечи, ухлестывали за девушками с обычной для воинов южного берега тактичностью, а в тавернах устраивались дружеские состязания «Кто кого перепьет». Очевидно битва произошла недавно и закончилась победой.

Гонец прибыл в гостиницу как раз когда я осушал кувшин хремсонского вина. Оно пришлось мне по вкусу и почти не уступало зондскому, столь любимому Натом.

Новость, которую нам принесли, оказалась потрясающим сюрпризом. Мне предстояла самая радостная встреча с другом.

Возле гостиницы уже ждали четыре сектрикса в богатой сбруе. Гонец провел нас по улицам-террасам, мимо дворца и виллы, мастерской и склада. Наконец мы добрались до величественной громады губернаторского дворца. На соседнем холме, отчетливо видимом в прозрачном воздухе, вывесил множество проконских флагов дворец правителя Паттелонии. Там же, где мы стояли, самый воздух, казалось, рдел от реющих на ветру красных знамен Зара.

С этой высоты нам открывался вид на побережье острова, обращенное к материку, где белизну кварталов прорезали черные шрамы пепелищ. Битва за Паттелонию была жестокой, и как я без труда догадался, захватить, а затем отбить город противникам удалось лишь пролив немало крови. С высоты холма мы могли полюбоваться и на гавань военного флота, спокойные воды которой тревожили заходящие и выходящие свифтеры. Длинные галеры выстроились в ряд вдоль причалов, и колонны людей сновали взад-вперед, точно муравьи, перенося на них припасы.