Черная беда - Ивлин Во

Министерство модернизации разместилось в часовне покойной императрицы — круглом здании с крышей из рифленого железа и бетонными стенами, увешанными красочными плакатами, где европейские и американские фирмы рекламировали станки, модные туалеты, туризм. Возле этих плакатов вечно толпился народ, а сегодня к зевакам, которые, как обычно, стояли, тупо уставившись на рекламу, присоединились еще пять-шесть солидного вида людей в синих хлопчатобумажных плащах, надевавшихся в Дебра-Дове по случаю траура. Родственники двух преступников, казненных за казнокрадство и клятвопреступление, они пришли к виселице, чтобы, по обычаю, подергать повешенных за пятки, и, потрясенные, остановились возле плакатов, знаменующих собой начало Прогресса и Новой Эры.

На двери висела табличка на арабском, сакуйю и французском языках:

МИНИСТЕРСТВО МОДЕРНИЗАЦИИ

Верховный комиссар и генеральный инспектор

БЭЗИЛ СИЛ

Финансовый директор

КРИКОР ЮКУМЯН

Внутри еще стоял едва различимый запах ладана и оплывающих свечей; в остальном же бывшая часовня стала совершенно неузнаваемой. Перегородка разделяла ее на две неравные части; в большей находился кабинет Бэзила, где не было ничего, кроме нескольких стульев и заваленного бумагами и картами письменного стола с телефоном. На меньшей же половине, которую занимал господин Юкумян, было несравненно колоритнее: вся его финансовая деятельность ограничивалась двумя-тремя тонкими тетрадками, исписанными цифрами и какими-то каракулями, зато личность финансового директора в полной мере проявлялась во всей обстановке — и в старом красном плюшевом диване, который он облюбовал себе в одном из дворцовых покоев; и в разбросанных по углам предметах туалета; и в висящих на стене парижских фотографиях, а также в объедках на эмалированной тарелке, в дезодоранте, окурках, плевательнице и маленькой спиртовке, на которой в медной кастрюльке постоянно варился кофе. Господин Юкумян имел обыкновение, приходя в кабинет, снимать обувь; поэтому если у окна стояли высокие кожаные ботинки с эластичными задниками, это означало, что финансовый директор находится на своем рабочем месте.

В вестибюле, в ожидании вызова, собирались туземцы-рассыльные, без чьих услуг Министерство модернизации пока что обойтись не могло.

Ровно в девять утра Бэзил и господин Юкумян уже сидели за своими письменными столами. Учрежденное всего месяц назад по указу императора Министерство модернизации уже развило бурную деятельность. Правда, насколько деятельность эта была эффективной, могли судить пока лишь те немногие, кто был вхож в круглое, увешанное рекламными объявлениями здание. Задача министерства, как говорилось в императорском указе, состояла в том, чтобы «способствовать внедрению прогрессивных веяний в жизнь Азанийской империи», что, по существу, давало министерству неограниченное право вмешиваться во все происходящее в стране. Пробежав глазами сложенную на столе корреспонденцию и мельком взглянув на сегодняшнее расписание, Бэзил вынужден был признать, что любой другой на его месте и на месте господина Юкумяна счел бы, что он свои силы переоценил. Сегодня Бэзилу предстояло изучить ответы восьми вице-королей из провинций на анкету, касающуюся экономических ресурсов и состава населения вверенных им территорий; присланные ответы отличались льстивой витиеватостью формы и полным отсутствием содержания. Сегодня предстояло также ознакомиться с поступившими от европейских золотоискателей заявками на концессии, с запросами туристических бюро относительно перспективы охоты на хищников, серфинга и альпинизма; с ходатайствами о назначении на государственную службу, с многочиcленными протестами от миссий и посольств, со сметами на строительство жилых зданий, с законопроектом о судейской этике — все эти бумаги шли прямиком к Бэзилу. Министры двора его величества не только не видели в Бэзиле своего соперника, но чистосердечно верили в то, что этот англичанин послан им с небес, ведь он, не покушаясь на их доходы и титулы, совершенно освободил их от работы. На всех бумагах стоял штамп «В Министерство модернизации» — уже через несколько дней после создания министерства и министр внутренних дел, и гофмейстер двора, и верховный судья, и мэр города, и даже сам Сет одним движением каучукового кружка перекладывали решение всех вопросов на бэзила. Только несторианский патриарх и главнокомандующий вооруженными силами не воспользовались услугами нового министерства и по старинке продолжали — пусть медленно, пусть нерадиво, зато собственноручно — управлять подотчетными им ведомствами.

Накануне Сил допоздна просидел с императором над новым уголовным кодексом, однако количество дел, которыми ему предстояло заняться, отнюдь не повергло его в уныние.

— Юкумян!

— Вы звали, мистер Сил? — Финансовый директор неслышными шагами вошел в комнату.

— Коннолли наотрез отказывается приобретать сапоги.

— Наотрез отказывается?! Но, мистер Сил, он должен приобрести сапоги. Я купил их в Кейптауне. Они придут следующим пароходом. Понимаете, купил по собственной инициативе. На собственные средства. Что мне прикажете делать с тысячью пар сапог, если Коннолли их не возьмет?

— Надо было подождать.

— Подождать?! А что будет, когда выйдет приказ, что гвардия должна быть в сапогах, а? Что будет, скажите? Какой-нибудь негодяй захочет на этом заработать, пойдет к императору и скажет, что достанет сапоги дешевле, чем Юкумян. И что я тогда, спрашивается, делать буду? По мне эти черномазые могли бы и дальше босиком ходить, я не против. Нет, мистер Сил, так дела не делаются. Я ведь все рассчитал: в один прекрасный день выйдет приказ всем гвардейцам надеть сапоги. Приказ приказом, а сапог-то нет. В этой вонючей дыре разве можно купить столько сапог? Одни обещают достать их за три недели, другие — за месяц, третьи — за полтора, и так дальше. А тут прихожу я и говорю: «У меня есть сапоги. Сколько вам пар надо? Тысячу? Пожалуйста. Устроим». Вот как делаются дела. И что же говорит генерал?

Бэзил молча протянул ему резкое, до неприличия короткое письмо — ответ Коннолли на вежливое, тщательно продуманное послание Бэзила, которое начиналось словами: «Министр модернизации рад засвидетельствовать свое почтение Главнокомандующему императорской армии и, в соответствии с полномочиями, каковыми наделил его императорский указ, настоятельно рекомендует…»

На вырванном из записной книжки клочке линованной бумаги карандашом было нацарапано следующее: «Пусть министр вместе со своей модернизацией катится к чертовой матери. В сапогах мои люди и шагу ступить не смогут. Советую в следующий раз вместо сапог всучить Сету цилиндры и трости. Герцог».

— Цилиндры, говорите? — переспросил, ненадолго задумавшись, господин Юкумян. — Это можно.

— Ты не понял — это генерал так шутит.

— Шутит?! Он, значит, шутит, а я — оставайся с тысячью пар кожаных сапог на руках, так? Ха, ха, ха. Хороши шутки. Да во всей стране не найдется сотни человек, которые бы носили сапоги. И потом, такие сапоги никто не купит. Они же армейские. Вы меня поняли?

— Не волнуйся, — успокоил его Бэзил. — Мы найдем им применение. В крайнем случае продадим духовенству. — Он снова, нахмурившись, перечитал записку генерала, подколол ее к остальной корреспонденции и бросил на армянина свой обычный дерзкий, угрюмый и в то же время наивный взгляд. Мне кажется, — добавил он, — Коннолли зарывается. Надо бы его проучить.

— Говорят, у генерала роман с мадам Байон.

— Не верю.

— И напрасно. Мне об этом под большим секретом рассказал парикмахер, который бреет все французское посольство. В городе об этом только и разговоров. Даже госпожа Юкумян слышала. А все потому, — господин Юкумян самодовольному улыбнулся, — что мадам Байон пьет. С этого у них с Коннолли все и началось.

Через четверть часа Бэзил в господин Юкумян занялись более важными делами.

Утром в Министерстве модернизации, как всегда, кипела работа.

— Послушайте, мистер. Говорю вам, как обстоит дело. Мы должны защищать интересы его величества. Вы меня поняли? Вы считаете, что в горах Нгумо есть большие залежи олова. Такого же мнения придерживаемся и мы. Такого же мнения придерживаются и другие компании. Думаете, вы один хотите концессий? Только сегодня ко мне с аналогичной просьбой приходили два джентльмена. «Устрой, говорят, — нам концессии». А я им говорю, что концессии мы можем предоставить только той компании, которой доверяем. Послушайте, а почему бы вам не включить в совет директоров кого-нибудь, кто пользуется в стране репутацией хорошего финансиста? Кому доверяет его величество?.. Вы меня поняли?.. И чтобы у него тоже были свои акции… Такой человек защищал бы интересы его величества и интересы компании… Вы меня поняли?

— Ваша идея мне нравится, господин Юкумян, но ведь найти такого человека совсем не просто. Мне, например, в данный момент никто в голову не приходит.