О чём молчат ведьмы (СИ) - Ульская Сигита

— Мы ищем место на земле, где нет проблем. Но всегда проблемой являемся сами. Для себя… — ответил моряк. — Так что пока ты не найдёшь покоя в себе, ты не отыщешь его ни в одной точке мира.

— Да, это правда… — согласилась Стася.

Они вдвоём замолчали и долго сидели, застыв, глядя, как чайки, ловко лавируя, ловят мелкую рыбёшку в прибрежных волнах.

— Ой, — вскочила Стася, — я побегу! Иначе везде опоздаю.

Она подхватила корзину, распрощалась с моряком и пустилась в обратный путь.

Всю дорогу девушка думала о словах мужчины. Они породили в её душе смутные мысли и смятение. А она, она разве нашла себя? Есть ли в её душе покой? Жизнь в последнее время похожа на хаотичный калейдоскоп. Её закружило, как щепку, и крутит в водовороте событий. Может, то, что она сейчас называет покоем, просто её нежелание идти каким-то путём? Может, она всего лишь плывёт по течению? Так легче, но тогда она не владеет своей жизнью, ни к чему не идёт. И поэтому ни к чему не придёт… Стасе стало страшно. Но тут зазвонил телефон, и она услышала тёплый голос Станислава:

— Привет, Звёздочка. Я сдал экзамен! На отлично. После обеда — второй. И выезжаю к тебе. Я приеду к тебе завтра. Ты будешь ждать?

— Да! — её сердце подпрыгнуло до самых облаков. — Да! Я жду тебя каждую минутку.

Стася добежала до дома, быстро переоделась, собрала растрепавшиеся волосы в хвост и, попрощавшись с бабушкой, отправилась к Лесным ведьмам.

Те уже поджидали её на дороге у старой сосны. Вместе они пошли в незнакомую часть леса.

Через час пути ноги всё чаще стали увязать в чавкающих влажных травах. Началось болото. Ведьмы выстроились в ряд и шли за Урсулой. Деревья становились всё ниже, искривлённее. Наконец, Урсула указала рукой на заросли растений с длинными острыми листьями, уходившими корнями в мелкие заводи, которых здесь было очень многоЛидия выдала каждой небольшую острую лопатку и сказала Стасе:

— Это аир. Смотри, как нужно доставать его корни, — она опустила руки в воду, а затем быстро и ловко откопала первый корень. Он был длинным, бурым и кривым. Лидия надломила его и протянула Стасе: — Понюхай, как пахнет.

Внутри корень был нежно-розовым и пах смесью корицы и мандарина. Стася никак не ожидала такого приятного аромата от куска коряги, выловленной из мутной болотной жижи.

— Как вкусно! — поразилась она.

— Да, — сказала Урсула, — из-за этого запаха я люблю добавлять его в пироги, и тогда они пахнут очень аппетитно. Ни одна хозяйка не может отгадать секрет их приготовления, — Урсула звонко рассмеялась.

— А ещё эти корни лечат кашель, успокаивают боли в животе, — подала голос Висия, вытаскивая очередной, изогнутый как змея, корень.

Стася нагнулась и с опаской погрузила руки в тёмную воду. Быстро нащупав корень аира, она лопаткой отрубила от него кусок.

— Порошок этого корня лечит любые гнойнички, — перечисляла дальше Висия.

— А кроме того, им лечат мужскую половую немощь, — добавила Лидия.

Лесные ведьмы ещё долго рассказывали Стасе об аире. Они разбрелись по низинке и отрывисто переговаривались друг с другом, напоминая девушке сосредоточенных серых цапель на охоте. А Стася, доставая очередной корень опять чувствовал себя в нереальности: кто она? Как её сюда занесло? Что она делает? Девушка словно наблюдала за собой со стороны, но понимала одно — сейчас ей хорошо и спокойно.

Обратно шли медленно, нагруженные мешками с кореньями, с которых струйками стекала вода.

— Чего ты сегодня такая задумчивая? — спросила Лидия Стасю. — Скучаешь по Станиславу? Привела бы как-нибудь его к нам.

— Приведу, — пообещала девушка, — но думаю я о матери, — призналась она, — хочу рассказать ей о вас. О Станиславе. О своей новой работе. О том, что мне не по душе учиться там, где советует она. Однако моя мама вечно серьёзная, постоянно решает какие-то проблемы… Она так редко смеётся, так редко довольна… Я боюсь её расстраивать и не хочу доставлять лишних хлопот. И знаю, что всё, что скажу ей, огорчит её. Причём сильно.

— Смеётся не тот, у кого нет проблем. Смеётся тот, кто умеет это делать, — сказала Урсула. — Чаще всего постное лицо — это черта характера. Иной кричит и стонет, потому что ему укололи палец, а кому-то жизнь режет руку, а он держится. Болит у всех. Но надо залечить рану и двигаться дальше, а не цепляться за неё, требуя у всех подуть на больное место…

— Следи, чтобы самой не впадать в уныние. Гони от себя такие мысли, — сказала Висия, вздохнув, и бросила мешок из-за плеч на землю. — Давайте сделаем привал и отдохнём. Смотрите, какая славная полянка!

Она указала на заманчивый солнечный пригорок между старых сосен. Ведьмы одобрительно закивали, скинули тюки и прилегли среди высоких трав. Каждая нашла себе место по вкусу.

Висия положила руки под голову и продолжила разговор, глядя в небо:

— Печаль, как плесень, не остановится, пока не поглотит душу. Пока не покроет её чёрными пятнами тоски и безысходности. И не будет уже сил. Потому что печаль питается твоими яркими мечтами, искрящимися желаниями, чёткими планами, счастливыми надеждами… Постепенно она сожжёт всё в своём мрачном огне, обесцветит, оставив лишь пепел. И, вдохнув его, ты окончательно отравишься, обездвижишься и будешь бессильно повторять: «Зачем всё это? Смысла нет…» Поэтому так важно стирать следы печали с души.

— Ты всегда спокойна и весела, — подтвердила Стася.

— У каждого есть уголок, где давно поселилась печаль и, затаившись, ждёт своего часа. Просто я никогда не сдаюсь… — сказала Висия и умолкла.

Стася лежала на тёплом мягком мхе и думала о печали. Где-то стучал дятел, его удары отдавались многократным эхом в бору. Закуковала кукушка. По травинке над Стасей медленно ползла божья коровка. Она добралась до самого кончика былинки и, расправив крылышки, улетела. Над лицом девушки медленно прожужжал большой толстый жук. Было видно, как ему тяжело лететь. Стася опять улыбнулась. Надо гнать печаль. Надо находить ответы на свои вопросы. Но не сейчас. Сейчас она ничего не решит. Нужно время.

— Всему свой час, — будто прочитав её мысли, сказала Лидия и встала, отряхивая с одежды хвою. — Пойдёмте дальше.

Глава 16

Возвращаясь вечером домой, Стася встретила Старую Ксению. Та поднималась к маяку.

— Ой, какая же ты грязная, Стасенька, — засмеялась старушка, оттирая ладонью щёку внучки.

— Мы ходили на болота, — объяснила девушка.

Они вместе зажгли огни маяка и в сиреневых сумерках, добавивших в окружающий мир волшебства и уюта, вернулись домой. Стасю снова начала терзать тревога, и, когда они сидели за ужином, угощаясь запечёнными овощами прямо со сковородки, она спросила:

— Бабуль, а как ты принимала в жизни важные решения?

Старая Ксения, подложив внучке кусочек румяного перца, ответила:

— Всё очень просто. Я всегда спрашивала совета у маяка.

— Это как? — растерялась Стася.

— Надо подняться на маяк спросонок. В четыре утра, когда тело ещё спит, а душа бодрствует. Не отвлекаемая разумом и всякими мелкими глупыми хлопотами, ты услышишь ответ. Для правильного выбора всегда нужна тишина, — Ксения прожевала картофелину, а потом продолжила: — Сознание созревает тогда, когда мы перестаём спешить. В молодости всё проходит в суматохе. И только с возрастом ты учишься останавливать движение, а не торопиться везде и всюду. Ты замираешь, и тогда происходит чудо. Обыденность — все эти ненужные разговоры, шелуха эмоций, обострённые чувства… оседает, словно взвесь, и жизнь становится ясной и чистой. Ты начинаешь замечать каждую крохотную деталь своего бытия; понимать взаимосвязи, которые вдруг распутываются сами, хотя раньше казались тебе сложнейшим клубком проблем… И всё становится просто…

— И всё?

— И всё, — улыбнулась Старая Ксения. — Я тебе много раз в детстве говорила: «Когда торопишься — не спеши!»

— Точно! — вспомнила Стася.

Она рассказала бабушке о своих мыслях после встречи с моряком, о письме из редакции, об учёбе Станислава. И спросила совета. Ксения, подумав с минуту, обняла внучку, прижала к себе и, словно укачивая, сказала: