Фабрика героев - Дакар Даниэль

— Видите ли, сэр… Мэри видела сводку потерь…

— Каких, к черту, потерь?! — Морган с трудом сдерживался, чтобы не заорать дурным голосом.

— Двое пленников погибли, когда взорвался маршевый двигатель и корабль-нарушитель на какое-то время потерял управление…

— Двое из восемнадцати! Из восемнадцати!!!

— Я понимаю, сэр, но Мэри… она винит себя в их смерти…

— О черт!

Морган остановился перед указанной послушницей дверью, выровнял дыхание и постучал.

— Мисс Мэри, это Генри Морган. Я могу войти?

С минуту за дверыо царила тишина, потом бесконечно усталый, совершенно незнакомый майору голос произнес: Входите, Дядюшка.

Жестом отпустив Роджерс, Морган одернул куртку и вошел в комнату без окон. Комната ему не понравилась. Категорически. Серые стены так близко одна от другой, что в длину помещалась только металлическая кровать, а в ширину — та же кровать и тумбочка рядом с ней. Узенькая дверь, ведущая, должно быть, в санитарный блок, соседствовала со столь же узкой дверцей стенного шкафа. Беленый известью потолок с неприятно-резким светильником в центре. Единственное украшение — распятие в изголовье. Единственное дополнение интерьера — гипнопедическая установка на тумбочке. Поверх серого, как стены, покрывала на кровати лежала Мэри. Рослая для своих лет и широкоплечая по любым меркам, девочка показалась ему странно хрупкой. Должно быть потому, что руки она заложила под спину. Ботинки она все-таки сияла, и теперь они валялись на голом полу, а вот ремень комбинезона даже слегка не ослабила и застежка была поднята до самого горла. Внезапно Генри поймал себя на почти непреодолимом желании обнять Мэри, прижать к себе, защитить от всего и вся. Со страшной силой хотелось набить морду. Все равно кому. Да хоть бы и самому себе. Не уберег малышку! Хорош отец! Так, стоп. Это из какой-то другой сказки. Насколько Моргану было известно, детей у него не имелось. Может быть, пора?

— Мэри, девочка. — Он поискал, куда бы сесть, и сел на пол. — Что случилось?

— А вы не знаете? — Голос, по-прежнему незнакомый — она что, сорвала связки? Или просто давно не пила? — был ядовит, как сок чернострельника. — Я же убила их, вы понимаете это?! Я их убила!!! Раскидалась ракетами, кретинка! Надо было гауссом отстрелить дюзу, а я… — Лучше бы она плакала. Лучше бы она каталась по кровати или молотила кулаками стену. Все что угодно было бы лучше этого хриплого шепота из запекшихся губ, этих сухих глаз, уставившихся в одну точку, этой неподвижности. Что-то надо было делать, причем прямо сейчас, но что? Морган знал ответ, но ответ этот годился для сорвавшегося мужчины, а как отреагирует четырнадцатилетняя девочка? Ладно, попробуем.

— Встать! — гаркнул он, резко поднимаясь на ноги. — Ну?! — Как он и рассчитывал, привычка выполнять приказы и распоряжения старших по званию сработала безотказно. Мэри вскочила с кровати и замерла по стойке «смирно». В глазах, только что тусклых, как затертая стойка третьесортного бара, вспыхнула какая-то мысль. Морган не стал разбираться какая. — Одевайся. Как на вылет. Броня, шлем, что там еще? Ты идешь со мной. Немедленно. Пять минут тебе на сборы, я жду в коридоре.

Выйдя за дверь, он прислонился к стене и засек время. Мэри уложилась с лихвой (кто бы сомневался!): пять минут еще не истекли, когда рядом с ним возникла затянутая в гравикомпенсаторную броню фигура, увенчанная глухим черным шлемом.

— Пошли, — бросил Морган, — ты знаешь, как отсюда пройти к калитке, выходящей к складам запчастей?

Девушка кивнула и зашагала впереди него. Через двадцать минут машина Генри скользила по полицейскому коридору, а еще через полтора часа они уже бок о бок стояли на лужайке перед старым, но еще крепким домом, окруженным многочисленными конюшнями. Вокруг, сколько хватало глаз, простирались ухоженные выгоны. Семья Рафферти, одна из ветвей которой превратилась в знаменитую Линию Канониров, разводила гунтеров, за возможность обладать которыми на межпланетных аукционах отчаянно торговались самые богатые люди Галактики. Несмотря на поздний, вернее — ранний, час, во всех окнах дома горел свет, а уж шум стоял… Морган крепко взял Мэри за руку и почти потащил ее к просторной террасе, на которую открывалась массивная входная дверь, распахнувшаяся при их приближении. В дверном проеме стоял сам Мозес Рафферти, старого образца винтовка в его руках была направлена на ночных гостей. За его спиной угадывались — разглядеть что-либо за столь массивным объектом было затруднительно — еще несколько вооруженных людей. Сдавленное ворчание где-то на заднем плане выдавало присутствие как минимум двух волкодавов.

— Эй, Мозес, полегче, это я, Морган! — крикнул майор.

— Майор Морган! Вы все-таки решили выпить с нами за возвращение Джереми? Рад, рад! — прогудел седой патриарх и громыхнул через плечо: — А ну-ка, бездельники, грогу майору и его человеку!

— Нет, Мозес, пить я не буду, — решительно отказался Морган, выталкивая Мэри вперед, прямо под взгляды высыпавших на террасу чад, домочадцев, родственников и свойственников празднующего семейства. — Я прилетел, чтобы познакомить вас кое с кем. Это — пилот ноль двадцать два. Не спрашивайте его имени, он все равно не ответит, а я и подавно. Но это тот самый человек, который посадил корабль, увозивший Джереми.

Старый Мозес, не глядя, сунул винтовку кому-то из сыновей или племянников и шагнул было вперед, но дойти до Мэри не успел. Как такая маленькая женщина ухитрилась отпихнуть с дороги огромного коневода, навсегда осталось загадкой для Моргана, но она оказалась впереди всех, рухнула на колени перед опешившей девушкой и начала покрывать поцелуями ее руку. Правую, с кольцом мастер-ключа. Мэри попятилась, попыталась выдернуть ладонь, беспомощно обернулась к безмятежно поглядывающему на светлеющее небо майору, но тут подоспел Мозес, еще какой-то мужчина, еще один, старушка в чепце, девушка лет семнадцати, двое мальчишек-близнецов… Ее обнимали, хлопали но плечам и обещали любого жеребца из табунов на выбор. Откровенные взгляды женщин помоложе могли бы, с точки зрения Моргана, поджечь стог сена, окажись тот поблизости. Каждый стремился хотя бы дотронуться до девушки, сказать «спасибо» так, чтобы она услышала или кивнула, а маленькая женщина все стояла на коленях, обеими руками прижимая к сердцу облитые ее слезами пальцы Мэри.

— Ну как же без имени, майор? — укоризненно выговаривала Моргану статная молодуха на сносях. — Мне ведь сына называть скоро, как же без имени?! И отцу Брендону что сказать прикажете? За кого молиться-то?

— Помолчи, Джудит, — строго сказал старший Рафферти. — Если майор не хочет, чтобы мы знали, как зовут человека, вернувшего нам Джереми, значит, так тому и быть. Майор Морган знает, что делает. Мало ли что, проговорится кто по пьяной лавочке, еще отомстить захотят, засранцы. Не самому, так семье. А отец Брендон и за пилота ноль двадцать два помолится. Бог, поди, не дурак, поймет, о ком речь. Но ты, сынок, знай, — он повернулся к Мэри, сжал плечо громадной, похожей на лопату ладонью, — что если тебе когда-нибудь понадобится хорошая лошадь, или дом, где тебе рады, или просто пара-другая крепких кулаков, ты можешь прийти к любому из Рафферти и сказать «ноль двадцать два». Спасибо, майор, что привезли его к нам, я не забуду этого. Вставай, Сара. У парня был тяжелый день, а ему еще лететь домой. Вставай. — С этими словами он неожиданно мягко поднял на ноги плачущую женщину, церемонно поклонился Мэри, повернулся и пошел к дому. Остальные, оглядываясь и возбужденно переговариваясь, потянулись за ним и вскоре на лужайке остались только Мэри и Морган.

— Все поняла? — негромко спросил майор, когда дверь захлопнулась за тяжело переваливающейся Джудит. — Или еще в одну семью слетаем? Тут, в принципе, недалеко…

— Я поняла, сэр.

— Не сомневался в этом. Запомни, малышка, ты не сможешь спасти всех. Но даже если ты спасешь одного — это все равно будет на одного больше, чем если бы эти сволочи улетели безнаказанно. И если при этом погибнет или будет и хвачен живым хоть один преступник, значит, на одного мерзавца здесь, на Бельтайне, в нашем с тобой доме, стало меньше. Вот и все.