Отряд-3. Контрольное измерение - Алексей Евтушенко

Михаил достал сигарету и, не торопясь, закурил.

— Ну, — не выдержал Майер, — и что? К чему ты всё это рассказал?

— Да я ещё не рассказал. Слушайте дальше. Не знаю уж, какие там грехи у Игната Кривого на душе лежали, а только повесился он одним скучным днём. Прямо в хате своей и повесился. Мы в деревне нашей бедно жили, но из его нехитрого добра никто себе ничего не взял. Никто, кроме Семёна Вихрова. Бесшабашный был дядька. Вроде нашего Валерки, только постарше. Вот он взял топор покойника. Хороший, надо сказать, был топор, новый. Говорил Семёну мой дед, чтобы не брал он ничего, что Кривому принадлежало, но тот не послушался. И поплатился. Схоронили Игната за кладбищенской оградой. А через три дня Сеня тем топором себе на левой руке два пальца и отрубил, когда дрова колол. Указательный и средний. И ведь трезвый был, заметьте. Сам говорил потом, не знаю, мол, как это случилось. Будто кто-то топор подтолкнул да направил мимо полена точно на пальцы. Я, говорит, и понять ничего не успел. Тяп — и нет двух пальцев! Морок. Наваждение. Такая, вот, история. А вы говорите, не бывает. Всё бывает, права Аня.

— Не знаю, не знаю… — покачал головой Дитц. — Вас, русских послушать, так выяснится, что за каждым пнём какой-нибудь леший прячется, а в автомате моём дух живёт, который ублажать надо, чтоб оружие стреляло хорошо. Дикий вы народ, всё-таки.

— А может и сидит, — не стал возражать Малышев. — Кто ж его знает….

Немцы рассмеялись.

— Бессмысленный спор, — сказал Велга. — В чём-то Аня, может, и права. Но лично я склонен думать, что машины сами по себе взбунтоваться не могли. Кто-то или что-то ими управляло и управлять продолжает. Не знаю, что это. Или кто. Но знаю совершенно точно, что, если этот управляющий разум существует (а он должен существовать), то его можно найти. А если можно найти, то можно и уничтожить.

— Или с ним договориться, — подсказал Дитц. — Вот тут я с тобой, Саша, полностью согласен. А то ударились в мистику, понимаешь…

— Это не мистика, — сказала Аня. — Это объективная реальность. Просто тебя, Хельмут, не так воспитывали и тебе трудно это понять. Ничего, поймёшь. Со временем.

— Может быть, может быть… — не стал спорить обер-лейтенант. — Скажите, Леонид Макарович, а вы этот самый управляющий разум искать не пробовали?

Леонид Макарович открыл, было, рот, чтобы ответить, но не успел, — пронзительный крик горна прервал беседу, прилетев откуда-то сверху, со стороны административного корпуса.

— Это сигнал тревоги, — привстал со своего места Леонид Макарович. — Черт, неужели патруль…. Странно, мы, вроде, в запретную зону не совались… Или это лес? Ну-ка, Соболь, — пулей туда и назад. Узнай в чем дело.

Но Соболю никуда срываться не пришлось, — молодая черноволосая женщина, одетая в мужскую фланелевую рубашку и кожаные штаны, с луком в руках и колчаном за плечами выскочила из-за угла столовой и бегом направилась прямо к ним.

— Тревога, Леонид Макарович! — звонко крикнула она на ходу. — Это племя Хрипатого! Их много и они тащат с собой баллисты!

Отряд вместе с Леонидом Макаровичем и двумя совсем молоденькими девчушками, взятыми в качестве адьютантов-посыльных, расположился на панели перекрытия третьего этажа недостроенного здания, которое находилось как раз возле бетонного забора с той стороны, откуда наступала вооруженная банда.

Племя лихорадочно занимало оборону (сразу стало заметно, какое оно маленькое и как мало в нём мужчин), подтаскивая к забору лестницы и громоздя друг на друга ящики, с которых можно стрелять. Все делалось быстро и чётко — было видно, что подобные действия на случай внезапной атаки отрабатывались не раз, и Дитц одобрительно хмыкнул, наблюдая как быстро боеспособные мужчины и женщины племени вооружились, облачились в невесть откуда появившиеся бронежилеты и каски (вместе с луками и полными стрел колчанами подобная экипировка смотрелась довольно комично, но никто из отряда даже не улыбнулся) и заняли свои места.

Противник появился со стороны той же дороги, откуда прибыл утром и отряд и теперь, построившись в боевой порядок, замер, чего-то выжидая, метрах в ста восьмидесяти — двухстах от бетонной стены завода.

— Около трёхсот человек, — сообщил Шнайдер, опуская бинокль. — Может, больше. И в основном — мужчины. Четыре баллисты. Надо же, я такие раньше только на картинках в школьном учебнике истории видел.

— Да, — не замедлил подтвердить всезнающий Хейниц. — Практически точная копия римской баллисты. Дальность стрельбы каменными ядрами, если мне не изменяет память, около трёхсот метров. Это в среднем.

— Вижу, — сказал Дитц. — Сколько у вас бойцов, Леонид Макарович?

— У меня всего-то двести тридцать человек, — зло сплюнул на бетон тот. — Из них двадцать детей и пятнадцать подростков. Мужчин, умеющих держать оружие, сорок человек. И восемьдесят пять, обученных стрелять из лука, и относительно боеспособных женщин. А баллиста у нас только одна. Вон её уже тащат.

— Не густо, — сказал Велга. — Но вы не переживайте, мы вас в обиду не дадим. Убивать, конечно, людей не будем, а вот урок, если придётся, преподнесём. Кстати, а что им, вообще, надо?

— Известно, что, — с некоторым облегчением в голосе ответил Леонид Макарович. — Этот Хрипатый, насколько мне известно, бывший недоучившийся студент и одержим идеей объединения Людей. Я и сам не против такой идеи, но ни меня, ни моё племя не устраивают предлагаемые им методы этого самого объединения и последующей организации власти…. По-моему, он самый настоящий психопат и психопат очень опасный. До сегодняшнего дня нам удавалось с ним не пересекаться, но, сами видите… Э, да они сейчас начнут стрелять! Глядите, заряжают баллисты! А я-то, старый дурак, до последнего надеялся на переговоры…

— Переговоры? — приподнял бровь Дитц. — А что, это мысль. Руди, по-моему, через наш переносной пульт можно и внешние динамики у «Ганса» включить, нет?

— Можно. Сделать?

— Давай. И на полную мощность. Саша, не хочешь сказать короткую речь своим воинственным соотечественникам? Я, конечно, и сам могу, но всё-таки русский русского всегда лучше поймет, чем русский немца. Хотя мне иногда кажется, что я давно уже русский… Ну что?

— Попробую. Руди, динамики включены?

— Включу по вашей команде.

— На счёт «три». Раз, два… три!

Майер нажал на пульте, величиной с папиросную коробку, какие-то кнопки и молча передал его Велге.

— Внимание! — громко сказал лейтенант во встроенный в пульт микрофон и даже слегка присел от неожиданности, потому что его голос, многократно усиленный динамиками вездехода, громоподобно прогремел, казалось, на все близлежащие окрестности в радиусе, как минимум, пары километров. Кто-то из защитников внизу, у стены, зажал уши, кто-то недоумённо завертел головой, а один даже сверзился вниз с ящиков, но тут же вскочил и шустро полез обратно.

— Сила! — восхитился Валерка Стихарь. — Прямо глас с небес, ей богу. Наставьте-ка их на путь истинный, товарищ лейтенант!

— Эй, там, в поле, которые с баллистами! — недовольно покосившись на Валерку, продолжил командным голосом Велга. — С вами говорит лейтенант вооруженных сил Земли Александр Велга! Данная территория и люди, проживающие на ней, находятся под нашей защитой. Требую немедленно прекратить подготовку к атаке и выслать парламентёра для переговоров. В противном случае вынужден буду открыть огонь на поражение! Считаю своим долгом предупредить, что мы обладаем действующим огнестрельным оружием! Высылайте парламентёра к воротам или будете уничтожены! Повторяю…

И Велга еще раз громко и внятно повторил сказанное.

— Даю на раздумье десять минут! — закончил он. — По истечению этого срока и в случае невыполнения наших требований, открываю огонь. Время пошло!

Трубный глас Велги произвёл в рядах противника замешательство, и какое-то время казалось, что люди Хрипатого проявят благоразумие и вышлют парламентёра. Но этого не случилось. Минута, вторая… и вот на всех четырёх баллистах щёлкнула спущенная тетива, и коричневатые точки ядер, сорвавшись с деревянных направляющих, взвились в воздух и, увеличиваясь в размерах, понеслись по направлению к заводу.

— В укрытие! — автоматически скомандовал Велга и машинально присел на корточки.

Люди внизу вплотную прижались к бетонному забору, стараясь понадёжней укрыться в мёртвой зоне, и тут ядра, одновременно ударились о землю прямо напротив столовой, и брызнули во все стороны жидким огнём.

Глава двенадцатая

— Ни хрена себе, — прокомментировал удары ядер Леонид Макарович. — Вот сволочи. Это же напалм! И где они его только раздобыли…

— А говорите, что машины вам не подчиняются, — сказал Дитц, поднося к глазам бинокль. — Или баллисты это уже не машины, по-вашему?