Добыча золотого орла - Саймон Скэрроу

– Посмотри туда! – воскликнул находившийся рядом легионер, и Макрон проследил за его взглядом на противоположную сторону брода.

Римские пращники не прекращали обстреливать незащищенные бока неприятельской колонны, но тут какой-то немолодой воин громко выкрикнул приказ, и атакующие бойцы плотно сомкнулись вокруг него: находившиеся по краям прикрыли щитами фланги, а воины в центре подняли щиты над головами, полностью закрыв колонну от обстрела. Макрон был поражен этим маневром, явно позаимствованным варварами у легионеров: до сих пор такой строй, именуемый «черепаха», использовали только римляне. Обстрел потерял смысл, камни попусту барабанили по надежно укрывшим воинов щитам.

– Чтоб мне сдохнуть, – пробормотал Макрон. – Эти бритты умеют учиться.

Неожиданный тревожный возглас вернул его внимание к схватке у баррикады. В самом центре линии враги добрались до одного из скрепляющих сооружение столбов и теперь, одновременно ухватившись за него, пытались вывернуть, чтобы разрушить конструкцию. Ствол уже начал подаваться в их сторону, увлекая за собой и часть баррикады.

– Дерьмо! – выругался центурион и сквозь ряды своих людей устремился к опасному месту. – Остановите их! – кричал он. – Отгоните этих ублюдков!

Легионеры обрушились на тех, кто пытался вывернуть столб, нанося отчаянные удары по их незащищенным рукам. Однако и варвары не менее рьяно стремились помочь своим товарищам: они атаковали баррикаду, нанося ее защитникам колющие удары широкими железными наконечниками своих длинных, тяжелых копий. Напряжение схватки было таково, что сил не хватало даже на возгласы: и те, и другие дрались молча, стиснув зубы, всячески пытаясь отбросить неприятеля. Неожиданно послышался громкий треск ломающегося дерева, и столб выломился из своего гнезда, причем с полдюжины воинов полетели по инерции в воду. Бритты торжествующе взревели и ринулись в образовавшийся пролом.

– Отбросить их! – воскликнул Макрон, метнув копье прямо в гущу атакующих. – Отбросить!

Он выхватил из ножен меч, низко пригнулся и, вложив в бросок всю свою силу и вес, прикрывшись щитом, ринулся навстречу врагу. Его бойцы сомкнулись по обе стороны и следовали за ним. Противники столкнулись вплотную, щит к щиту, так что теперь можно было слышать хриплое, надсадное дыхание врага. Укрывшись за щитом, Макрон правой рукой наносил из-за его кромки постоянные колющие удары, пытаясь поразить любого из варваров, до которого мог дотянуться. Копья и длинные мечи бриттов в тесноте свалки, где не было возможности для замаха, оказались бесполезны, в то время как короткие клинки легионеров, предназначенные для боя в плотном строю, быстро показали свое преимущество. Все больше и больше врагов попадало под их удары. А поскольку сзади подпирали новые атакующие, они не имели возможности отступить, а некоторые, зажатые в толпе, так и умирали на ногах, истекая кровью среди своих еще живых товарищей.

Преимущество нахождения на высоком берегу и более основательная опора пока позволяли римлянам выдержать и с успехом отразить натиск значительно превосходящих сил неприятеля. Макрон понятия не имел, сколько времени длилось это противостояние. Он утратил представление о времени, полностью сосредоточившись на том, чтобы поражать врагов и не сдавать позиции. Вокруг лязгала сталь, звучали надсадные крики, стоны и вопли, плескалась окрашенная кровью вода, лучи клонившегося к западу солнца все еще отражались от клинков и полированных шлемов, пусть даже теперь они были вымазаны в грязи и заляпаны кровью.

Макрон не слышал даже хриплого рева вражеских боевых рогов и осознал, что бритты отхлынули назад, лишь когда напор на его щит неожиданно исчез и нанесенный им очередной удар мечом пришелся в пустоту.

– Они отступают! – выкрикнул кто-то, словно не веря самому себе, и эти слова были тут же подхвачены нестройным хором радостных восклицаний римлян. Макрон от возгласов воздержался, неожиданной передышкой он воспользовался для того, чтобы быстро оглядеться и оценить обстановку. Один из легионеров проскочил мимо него, прыгнул в воду и устремился вдогонку за отступающим врагом.

– Эй, ты! – заорал Макрон так, что солдат испуганно оглянулся. – Тебе кто, на хрен, разрешил покидать строй? Живо назад, сынок!

Легионер попятился и выбрался на берег прямо перед разъяренным центурионом.

– Ты каким местом думаешь, болван? Может, решил собственноручно, в одиночку, раздолбать все проклятое Каратаково войско?

– Виноват, командир. Я…

– Вот именно, на хрен, что виноват. Так виноват, что хуже не придумаешь. Только попробуй отмочить что-то подобное еще раз, и я, слово даю, загоню этот меч прямо тебе в задницу! Дошло до тебя, парень?

– Так точно, командир.

– Тогда возвращайся в строй.

Боец попятился и вернулся в ряды товарищей, которые принялись поддразнивать его, покачивая головами и отпуская шуточки. На это Макрон внимания не обращал: он смотрел за реку, стараясь понять намерения врага. Скорее всего бритты решили перегруппироваться и предпринять вторую, может быть, более упорядоченную попытку штурма пролома в баррикаде.

Потом внимание центуриона привлекло какое-то шевеление под ногами и, опустив взгляд, он увидел на берегу вражеского воина, пытающегося подняться на ноги. По всему краю брода, на глинистом берегу и галечных отмелях, громоздились мертвые тела, стонали и шевелились раненые. Без размышлений, повинуясь инстинкту, Макрон наклонился и вонзил меч варвару в шею. Бритт охнул и снова упал туда, где громоздились тела его товарищей. Из раны хлынула кровь. Безумный, злобный взгляд варвара встретился на миг со взглядом центуриона, но почти сразу же глаза бритта остекленели. Он умер. Макрон покачал головой и поднял взгляд. Одним врагом меньше – это, конечно, хорошо. Плохо то, что, по его подсчетам, их осталось еще примерно двадцать девять тысяч.

На той стороне брода племенной вождь, возглавлявший потрепанный штурмовой отряд, формировал из своих людей подобие «черепахи», передние ряды которой щетинились длинными копьями. Сочтя построение удовлетворительным, он выкрикнул приказ, и его воины снова вступили в воду.

– Я-то думал, мы преподали ублюдкам урок, – пробормотал солдат, стоявший поблизости от Макрона.

Центурион криво усмехнулся.

– То-то и оно: мы преподали им урок, и они его усвоили.

На сей раз враги имели возможность беспрепятственно добраться до защитников баррикады. «Черепаха» выйдет из воды, ворвется в пролом и неизбежно отбросит римлян назад.

Макрон понял, что наступил решающий момент. Отступив назад, он поднялся на небольшой бугорок и всмотрелся в южный берег реки, пытаясь углядеть хоть какие-то признаки приближения Максимия. Увы, таковых не наблюдалось. Затем он приметил отблеск, потом еще один – примерно в полумиле вниз по течению. Макрон прищурился и, кажется, сумел разглядеть вдали что-то вроде ползущей по направлению к нему маленькой серебристой сороконожки. На миг сердце его возликовало, но потом он понял, что когорта находится слишком далеко и ей не поспеть на помощь вовремя. Решение все равно оставалось за ним. Он мог слепо повиноваться полученному приказу стоять и сражаться насмерть, не имея ни малейшей надежды сдержать врага, или же отдать приказ к отступлению и попытаться спасти своих бойцов пусть даже ценой потери собственной репутации.

Макрон повернулся, оглядывая стену вражеских щитов; бритты преодолели уже треть брода, ухитряясь при этом сохранять строй. Сомнений в том, что следует делать, у него не осталось. Другого выхода просто не было, и он поспешил назад, к своим измотанным, тяжело опиравшимся на щиты бойцам.

Глава 12

В то время как его бойцы маршировали в клубах пыли, поднятой шедшими впереди них, центурион Катон постоянно всматривался в противоположный берег Тамесис. На подступах к броду собралось множество народу, пехотинцев, всадников и колесничих – бритты стремились ускользнуть от преследовавшей их римской армии. Второй легион должен был захлопнуть ловушку, и две главные переправы действительно были надежно перекрыты, однако теперь стало ясно, что попытка командующего Плавта зажать бриттов между железными челюстями легионов и блокирующих броды сил Веспасиана не удалась. Каким-то образом Каратак ухитрился проскочить между ними и выйти к третьему броду, прикрытие которого предстояло обеспечивать одной лишь Третьей когорте.

Беда, однако, заключалась в том, что даже этой когорты на отведенной ей позиции не было. Переправу защищала всего лишь горстка людей под командованием Макрона. Несмотря на все тщательные приготовления, казалось бы, детально разработанный план был близок к провалу. Хотя в распоряжении Плавта имелось тридцать тысяч солдат, командующий решил задействовать в операции только восемь. На этих бойцах лежала ответственность за успех или провал масштабного замысла командующего, направленного на окончательное подавление организованного сопротивления туземцев. Если бы Каратака удалось разгромить до исхода дня, в долговременной перспективе это означало бы спасение великого множества жизней – по крайней мере жизней римлян.