«Если», 2004 № 12 - Кирилл Бенедиктов

Почему умное? А потому, что режиссер и сценарист Осии пытается заглянуть за привычные границы киберпанка. Его предшественники в лучшем случае доходили до утверждения о возможности самостоятельного зарождения разумной жизни где-то в недрах Сети. Первый «Призрак…» как раз заканчивался сценой слияния такой вот виртуальной личности с личностью реальной. А в «Невинности» вопрос поставлен иначе: способна ли «информационная» жизнь сравниться с материальной? К каким эксцессам может привести желание виртуалов обрести душу?

Важно, что подобный подход позволяет создать остросюжетное повествование, в центре которого — поиски хозяина киборгов-убийц. Порой сюжет даже кажется чересчур запутанным — скажем, когда главный герой, детектив Вату, пытается выбраться из «дурной бесконечности» виртуальных замков… Но все искупает изысканная красота картинки (как оказалось, ЗD-технологии и большое искусство вполне совместимы) и чудная медитативная музыка Кендзй Каваи. Такой фильм можно пересматривать многократно.

ШОН ИЗ МЕРТВЕЦОВ

(SHAUN OF THE DEAD)

Производство компаний Universal Pictures, Studio Canal и Working Titles Films, (Великобритания), 2004.

Режиссер Эдгар Райт.

В ролях: Саймон Пегг, Билл Найи, Дилан Моран и др.

1 ч. 39 мин.

Тридцатилетний недоумок и оболтус Шон снимает дом вместе с Эдом, другом детства и таким же придурком. Пивная, диван, телевизор, туповатые соседи и монотонный заторможенный мир… Но тут жизнь двух друзей-обормотов заканчивается: на улицах появляются зомби. Такие же заторможенные и туповатые. И оказывается, что разница между мертвецами и обывателями — лишь кровавые ошметки на рожах. Время спасать маму Шона, его подружку, ее друзей, а для этого, как минимум, нужно встать с дивана, оторваться от банки с пивом и вступить в бой… Словом, лишь когда настырные кадавры пытаются завладеть домом, друзья начинают «мочилово». Причем, заметьте, никаких бензопил и помповух: все, как в жизни — лишь бита для крикета, ржавая лопата и чужая машина. И лишь к концу фильма (поклон Антон Палычу) выстрелит доселе висевший на стене паба винчестер.

Отменное звуковое оформление по-британски прямолинейно. От расслабляющего пролога — ремикса мелодии к ромеровскому «Рассвету мертвецов» 1978 года, до угарного мордобоя с вышибанием мозгов (дротики для дартса и бильярдные кии) в такт квиновскому «Don't stop me now», перебиваемого британским же юмором: «Убей Королеву!» — «Что?!» — «Выруби музон!».

По словам Саймона Пегга, исполнителя главной роли и соавтора сценария, «главный определяющий признак классических зомби 70-х — их бездарность. Они медлительны, слабы, глупы и непреклонны. Они — смущающее отражение наших личных примитивных желаний и внутренних страхов». Что ж, утомительно-однообразные зомби ушли пингвиньей походкой в прошлое. Пришло время комедийных лент о ходячих трупах.

А на смену пафосу бессмысленного уничтожения блуждающих трупов пришла сатира о зомбированном обществе, в чем и есть главная идея снятой последователями «Монти Пайтон» пародийной ленты. Под завязку наполненной цитатами из киноклассики и ссылками на недавние ленты о воскресших жмуриках. И что самое приятное — наконец-то с логичной развязкой. Получилось смешно и актуально.

Вячеслав ЯШИН

НА ПЕРЕПУТЬЕ ТРЕХ ДОРОГ

Мы завершаем публикацию «субъективных заметок» Дмитрия Караваева. На этот раз критик анализирует, с точки зрения «триединой концепции», новейшую историю отечественной кинофантастики.

Незабвенная эпоха перестройки отозвалась в кинофантастике примечательным парадоксом: едва расставшись с балластом политики и идеологии в конце 70-х, наша фантастическая киномуза вновь бросилась его искать — как необходимую точку опоры.

Ощущение того, что без злободневного политического контекста фантастический сюжет становится слишком легковесным и «инфантильным», появилось у кинематографистов, а главное, у самих зрителей, еще в начале 80-х. Можно добавить, что в это же время сильно истощился и научный банк идей, пригодных для закладки в сценарии: программа продвижения в космос зашла в тупик, о виртуальной реальности и клонировании еще не говорили. Именно поэтому в павильонах наших киностудий прописались старые знакомые по Голливуду — человек-невидимка (из фильма А. Захарова, 1984) и доктор Джекил с мистером Хайдом (из фильма А. Орлова, 1985), а само фантастическое кино стало синонимом сказки и фэнтези.

Спору нет, даже один такой фильм, как «Мио, мой Мио» В. Грамматикова, оправдывает деятельность всех наших «фэнтезистов» и «сказочников» 80-х… Но все-таки это было детское кино. В обществе шло подспудное брожение, взрослому зрителю была нужна другая кинофантастика — проблемная, экспрессивная, желательно политизированная и, возможно, даже «на грани фола». И в 1986 году такой фильм вышел на экраны — «Письма мертвого человека» К. Лопушанского.

Один из авторов сценария, В. Рыбаков, утверждает, что эта ядерная антиутопия, замысел которой родился у них с Лопушанским в 1983 году (и получил поддержку Б. Стругацкого), была спонтанным плодом интеллигентского вольнодумства. Это и верно, и неверно. Не игнорируя момент творческого озарения молодых ленинградцев, скажем, что в 1985-м к такому фильму вели все «три дороги» — политическая конъюнктура, научная прогностика и «высокая мода» мирового кино. Именно в это время Москва и Вашингтон втянулись в непростые переговоры о сокращении ядерных арсеналов. Свои аргументы в поддержку мирной инициативы политиков дала наука: ученые разных стран сделали прогноз глобальной экологической катастрофы — кошмарной «атомной зимы», которая неизбежно последует за обменом ядерными ударами. Не остались в стороне и кинематографисты. Самыми популярными телефильмами рейгановской Америки стали «Завещание» Линн Липли и «На следующий день» Николаса Мейера, показавшие последствия атомной войны на примере жизни «тихих американцев». Еще большего документального эффекта добился режиссер английского телефильма «Нити» Мик Джексон, спроецировавший последствия ядерного взрыва на повседневный быт рабочих семей Шеффилда.

Зависимость К. Лопушанского от требований советской политической конъюнктуры проявилась довольно старомодным образом. Местом действия фильма стал не СССР, а некая безымянная капиталистическая страна (островная: надо понимать, Англия?), однако, как ни странно, ядерную катастрофу вызвал не советский ракетный удар, а незапланированный взрыв на американской военной базе. «Необходимо безотлагательно схватить за руку проектантов «звездных войн»!» — патетически призывал режиссера известный партийный кинокритик. Правда, идеологические уступки были вполне компенсированы мрачной экспрессией в показе драмы в музейном подземелье, ставшем последним пристанищем для нескольких укрывшихся от радиации взрослых и детей.