Винки - Клиффорд Чейз

Огромная толпа кричала и глумилась перед зданием суда, резко поднимая и опуская свои плакаты, словно это были копья.

— Черт возьми! — пробормотал агент Майк, ведя автомобиль. Словно бешеные пенопластовые шарики, что кладутся в упаковку, они подлетели к машине, платно налегая на нее, поэтому медведю пришлось подождать в автомобиле с Майком и Мэри Сью, пока полиция не освободит дорогу. Его переполнял ужас вперемешку с любопытством, когда он смотрел на разъяренные лица, движущиеся в окнах из пуленепробиваемого стекла. Их крики были приглушенными, но на их профессионально изготовленных транспарантах было написано одно и то же:

КАЗНИТЬ ВИНКИ

— Левит 20:25

Они миновали толпу, прошли через двери и фойе, поднялись по лестнице наверх и оказались в небольшой овальной приемной, в которой стояла абсолютная тишина, если не считать голоса Чарльза Неудалого.

— Гм, хорошо, гм, мистер Винки («мистер» вас устроит?), хорошо, мистер Винки… ух ты, придется к этому привыкать… мистер Винки, мистер Винки, мистер Винки… хорошо, гм, как бы то ни было, я делаю все, что могу, абсолютно все, могу вас заверить, что вы имеете право получить свои письма, у них нет причины, по которой бы они могли утаивать от вас ваши письма. — Неудалый говорил об этом и раньше, но Винки понял значение этого лишь сейчас и вопрошающе посмотрел на своего адвоката. — Конечно же, по этому поводу будет проведено отдельное слушание, я уверен, вы понимаете, что тема писем не имеет никакого отношения к сегодняшнему дню, поэтому давайте оставим эту проблему пока, я хочу сказать, лишь пока…

Здесь они ждали с агентом Майком, Мэри Сью и двумя полицейскими, пока судья не позвал их. Винки посмотрел в обеспокоенное лицо адвоката с чем-то, напоминающим надежду. Он был единственным человеческим существом, знавшим всю историю его жизни. Адвокат завоевал его доверие. В таком случае, спрашивал себя медведь, не был ли этот человек его спасителем?

— Я полагаю, все, что мы сейчас можем сделать, — это расслабиться до тех пор, пока судья не позовет нас. Порой только это мы и можем сделать, ведь так, правда, правда? — спросил Неудалый. «Что ж, хорошо», — ответил он сам себе, решительно кладя руки на колени. Несколько минут он молчал. Затем, будто медведь подозвал его к себе, Неудалый кивнул, сказав «хорошо», и наклонился к нему, чтобы переговорить с ним с глазу на глаз.

— Возможно, я не должен говорить вам этого, — прошептал он. Винки посмотрел по сторонам на присутствующих в комнате. — Но у меня всегда это ужасное, неконтролируемое предчувствие того, что я проиграю дело. Глупо, не правда ли? Просто глупо, я знаю, я знаю, я знаю.

Агенты и полицейские рассматривали свои слишком хорошо начищенные туфли, самодовольно улыбаясь, но Неудалый, казалось, не обращал на них внимания. В трубах кондиционера громко свистело. Винки нахмурил брови.

— Понимаете, это все моя фамилия, — продолжал Неудалый. — Боюсь, она приносит одни несчастья. Знаю, что глупо так думать, но не могу не думать об этом. Я постоянно повторяю себе: «Не думай об этом!» Но прежде чем я осознаю, что же происходит, я проигрываю очередной процесс. — У него был тревожный вид, и бегали глубоко посаженные глаза. — По сути, я не выиграл ни единого дела. Ни одного! Этого мне бы тоже не следовало вам говорить. — Неудалый сглотнул несколько раз, прочистил горло и закашлялся. Винки посмотрел на свои ноги, закованные в кандалы. — Ближе всего я подошел к победе, когда присяжные были не в состоянии вынести приговор, — продолжал адвокат. — Ах, как это было мило! Это было в самом деле великолепно! Когда это произошло — лет пять назад? Нет, гм, семь. — Он вздохнул. — Но я помню все, будто это было вчера. Когда присяжные гуськом вернулись в зал суда и их старшина сообщил, что они зашли в полнейший тупик, на короткое мгновенье мне вдруг показалось, что… — Он благодарно вскинул руки и улыбнулся. — Я хочу сказать, что чувствовал себя пушинкой! Это было… это было… это было удивительно. Но затем — ну, что ж поделаешь? — месяц спустя моего подзащитного снова судили и приговорили к двадцати годам каторги.

Неудалый замолчал, его лицо сначала выражало надежду, но потом — опустошение, снова и снова. Винки медленно опустил голову на лапы. Трубы продолжали свистеть. Время от времени он побрякивал цепями.

— Внимание, внимание, почтенный судья…

Махнув напоказ мантией, судья сел на свое место и серьезным взглядом посмотрел на медведя.

— Мистер Винки, — строго сказал он. — За сим вы обвиняетесь в следующих преступлениях. — Он стучал молоточком каждый раз, когда называл преступление. — Терроризм. — Бум. — Государственная измена. — Бум. — Организация тайного заговора с целью свержения правительства Соединенных Штатов. — Бум. — Оказание материальной поддержки иностранной террористической организации. — Бум! — Владение составными элементами средств разрушений, таких как бомба. — Бум. — Сто двадцать четыре обвинения в покушении на убийство. — Бум, бум, бум и т. д.

Полный список оглашался на протяжении пяти часов и четырнадцати минут. В середине судья сделал перерыв на обед, а после него продолжил:

— Имитация образа женщины. — Бум. — Мошенничество. — Бум. — Оказание сопротивления при задержании. — Бум.

К этому моменту почти все присутствующие спали, расслабившись после обеда и загипнотизированные заунывным, гнусавым голосом судьи и широкими черными полосками его бровей, которые были абсолютно неподвижны.

— Развращение молодежи Афин. — Бум. — Склонение к ложному учению о том, что Солнце — центр Вселенной, а Земля вращается. — Бум. — Богохульство. — Бум.

Однако сам Винки не дремал. Он сидел, свесив голову, и прислушивался к каждому слову, даже к тем, смысла которых не понимал.

— Черная магия. — Бум. — Преподавание учения об эволюции в школе — Бум. — Организация сатанинских ритуалов. — Бум.

Из окна в зале суда было видно, как солнце начало заходить, озаряя крошечного подзащитного огненно-красным светом.

— Создание безнравственных произведений искусства. — Бум. — Непристойная брань. — Бум. — И в заключение, — судья, величественно перевернув последнюю страницу, произнес отчетливо и с особым отвращением: — Грубые непристойные действия по отношению к молодым людям в Лондоне. — И он громко стукнул молоточком еще три раза.

Зал проснулся от яростного удара.

— Мистер Винки, что вы ответите на эти обвинения?

В зале воцарилась мертвая тишина.

— Гм, — сказал Неудалый, выпрямляя спину. — Гм. Гм. Не виновен. Не виновен по всем статьям!

В зале разразился гам.

— Ужасно! — слышались крики, в то время как Винки уводили из зала. — Негодяй! Подлец! — Он даже не смел поднять головы. «Раз они говорили такое, — думал Винки, — должно быть, на самом деле я отвратительный, гнусный медведь».

Ураган

1

Сегодня Клифф, как