Винки - Клиффорд Чейз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я слышал, что твой новый сокамерник — тот еще герой, — сказал Финч, стоя в дверях. Он зевнул. — Эй, Уолтер, нельзя ли поторопиться?
Помощник Уолтер осторожно снял крошечные наручники с медведя. Он был намного старше Финча и казался более приятным. Его лицо было багровым от загара и морщинистым.
— Бо́льшую часть времени Дэррил ведет себя нормально, — прошептал он, поднимая Винки на верхнюю койку, — но сегодня нам пришлось его немного успокоить. Он запустил, гм, чем-то в начальника.
И снова свет не гас. Казалось, что этот свет и это время будут длиться бесконечно, когда Дэррил сопел и храпел. Письма, которые так и не прочитал Винки, танцевали перед глазами медвежонка. Он начал чесаться. Медвежонок думал о том далеком утре, когда сидел на коленях у младшего сына Рут, Клиффа, с которым они вместе наблюдали за тем, как мать печет печенье. Девочки были в колледже, а двоих других мальчиков можно было пока не ждать из школы. В те времена, когда Клиффу было четыре года — так бывало частенько, — дома находились только мать, мальчик и Винки. Что-то напевая, Рут достала из шкафа еще один противень и принялась натирать клочок вощеной бумаги, который положила на него, кусочком кулинарного жира «Криско». По радио звучала симфония, в которой были слышны лишь металлические звуки. На окно, что было над раковиной, упали последние несколько капель ливня. Как и тогда, сейчас по телу медведя пробежала приятная дрожь. На улице было холодно и сыро, а на кухне Рут царил уют, отдающий ароматом печеного сахара и теста.
— Винки собирается испечь синее печенье, — сказал Клифф.
— Синее печенье? — переспросила Рут.
— Да, — радостно заерзал мальчик.
— Хорошо, теперь я припоминаю, как он это говорил, — сказала Рут.
Как тогда, так и сейчас медведь старался не упустить ни малейшего нюанса того сладкого мгновенья, когда он неожиданно удачно оказался в центре внимания.
— Винки будет есть синее печенье? — спросила Рут, заканчивая выкладывать аккуратный ряд из кусочков теста на противень.
— Нет, он будет продавать их.
Рут рассмеялась.
— Что ж, нам не помешает дополнительный доход. — Сквозь тонкие стены Винки, бывало, слышал, как Рут жалуется мужу, потерявшему работу, на отсутствие денег. Но в тот момент она была в хорошем настроении, и это было абсолютно необъяснимо, всегда необъяснимо, потому что даже за тридцать лет Винки не сумел постичь тайну ее настроения или предугадать его. — А из чего будет печенье Винки? — спросила она, заканчивая с последним рядом печенья. — Зеленый горох?
— Нет! — закричал Клифф. Он еще крепче обнял медведя.
— Бифштекс?
— Нет! — Мальчик радостно хихикал. — Да!
Таймер зазвенел, но он не извещал ни о конце, ни о начале этого чудесного дня. Рут достала из духовки противень с готовым печеньем и на его место поставила новый. Она снова запустила таймер, а затем взяла лопаточку и принялась быстро перекладывать горячее румяное печенье с противня на полочку из проволоки.
— И кому же Винки продает свое синее печенье с мясом?
— Животным.
— Ах да, животные любят синее печенье с мясом… — Теперь противень был пуст, и она нанесла свежий тонкий слой кулинарного жира. — Где он его продает?
— В зоопарке.
— По какой цене?
— Пенни за штуку.
— Боюсь, что печенье по цене пенни за штуку не очень-то нам поможет, — сказала Рут скорее себе, чем Клиффу.
Мальчик принялся лениво опрокидывать игрушку вперед-назад, и глаза медведя закрывались, открывались, закрывались, открывались, отчего у Винки всегда приятно кружилась голова. На улице снова начался ливень. В то время как Рут клала на плоский, только что смазанный жиром противень тесто кусочек за кусочком, Винки казалось, что он сам печет печенье и что оно было синее и внутри его было мясо. И, как уже было решено, он стоит в зоопарке, и все животные выстроились в ряд по парам, чтобы купить у него печенье…
Теперь же медведь рыдал, вспоминая все это, тряс головой и хотел закричать: «Нет!» И не потому что теперь он был в тюрьме, а потому что он был узником и тогда тоже — полный надежды, но раб чужих капризов, молчаливый и настороженный, прочно сидящий в нежном плену семьи Рут, любимый, да, но лишь в качестве игрушки и лишь время от времени, вечно мечтающий о большем, даже когда его обнимали, никогда до конца не довольный, часто страдающий от одиночества, всегда напуганный, а вскоре отвергнутый, обманутый и изгнанный.
И он заплакал, потому что знал, что вспоминать все это — его обязанность, вспоминать не просто отдельные моменты или незатейливые события из прошлого, как он это делал для Неудалого, а вспоминать как можно больше, чтобы он наконец стал понимать. Какой толк был в том, что он будет все это понимать, медведь не знал, но ему было необходимо разобраться в произошедшем.
«Думай о прошлом». Прошли месяцы, а он все старался не вспоминать эту фразу из его сна, однако он понял, что более не в состоянии не думать о прошлом. Это была лишь работа, сделанная до него, вполне ясное задание, которое необходимо было выполнить, точно так же, как осенью он прятал желуди, а зимой их снова находил.
— Я сказал, поднимайся, черт побери!
Вопль пронзил слух медведя, и в следующее мгновенье он бросился в дальний угол койки, прижимаясь спиной к стене. Он представил, как его глаза сверкают, словно у дикого животного.
— Ах, так, — сказал агент Майк, дотягиваясь до него. — Маленький… — Винки было некуда деваться, и агент тут же схватил его за воротник. — Черт, я видал канареек, которых было труднее поймать. — Он привел Винки к помощнику Уолтеру, который стоял с наручниками наготове. Медведь продолжал яростно изгибаться.
— Пойдем, дружочек, — совершенно спокойно сказал Уолтер. — Ты же не хочешь пропустить слушание своего дела?
Винки совсем забыл, что сегодня он предстанет перед судьей. Он перестал сопротивляться, но все же обиженно смотрел на Уолтера.
— Понимаешь, теперь я должен сделать это, — сказал он, застегивая на медведе наручники.
— И нам же не хочется разбудить малыша? — проворчал Майк.
На самом деле Дэррил продолжал храпеть на нижней койке, точно так же, как и прошлой ночью, закутавшись в одеяло. Казалось, он находился в спячке. Винки еще не видел лица своего сокамерника, и на одно мгновенье, полное надежды, он вдруг задумался о том, что, если вдруг Дэррил окажется медведем, как и он.