Докричаться до мира - Оксана Демченко

Семь лет новый корабль-пробу просчитывали, собирали на бумаге и в пространстве объемного моделирования. А я училась в Академии по ускоренной программе — только для одаренных и айри, способных воспринимать знания напрямую — и добивалась права работать пилотом на «МД-1», макете двигателя. Жуткая штуковина: обшивка, обнимающая крохотный одноместный кокон — и громадный ненадежный двигатель.

Стартовый, для выхода за пределы атмосферы. Мы потеряли троих из пилотской группы, доводя его до ума, и не особенно преуспели. Но инженеры хищно тянули средства и ресурсы, торопливо готовя «живого» Птенца, первую настоящую пробу сил вне атмосферы — но уже для двух разнотипных двигателей в связке с полноценными жилым и исследовательским блоками.

Птенцом блекло-серую махину несколько пренебрежительно прозвал Риан, увидев впервые и остро разочаровавшись. Он сумел, как обычно, в нескольких словах разнести энтузиазм наших мастеров, высокопарно утверждавших, что «гордая птица домчится до края вселенной». Посчитали. Согласились. Больше никто не планировал для него серьезного полета. Подскок — неловкие трепыхания почти у грунта — подскок… типичный желторотый птенец. Средство отработки технологий на близких орбитах. На крыло для дальнего полета собирались ставить последующие поколение «птиц», я бы для роли пилота к тому времени оказалась старовата, пожалуй.

Зато теперь Птенцу придется отправиться неожиданно далеко, туда, куда не могли рассчитывать попасть мы оба. Я любовно погладила сверток, закрепила в нише и зашагала в рубку.

Там первым делом расмотрела мельком виденного в Академии тощего смуглого пацана Хо. Подобно полудохлой мухе, он вяло трепыхался в жутковатых для непосвященного объятиях стартового кресла. Роль нашего потенциального гения в полете удручающе никакая: то есть сидеть, дышать сперва с плитой перегрузки на груди, затем без нее — и нервничать. Он уже приступил к последней части своей работы, вполне успешно.

На второе кресло я не глянула. Этого почуяла еще на подлете к верфям и до сих пор не знаю, обрадовалась больше или расстроилась. Хотя другого я тут и не ожидала увидеть. В нашей компании детей и упрямых девиц должен был оказаться хоть один солидный, уважаемый и опытный человек. То есть не-человек. Вот уж кого я не хочу ронять и разбивать при посадке.

— О, Капитан! — продемонстрировал Эл свою наблюдательность. — С повышением! Курс готов, до взлета двадцать семь минут, обратный отсчет идет вполне мирно, проверяемся повторно по системам, пока без сбоев. Я обещал Хо, что когда мы проберемся за облака, станет спокойнее. А с запуском маршевых все страхи и вовсе останутся позади. Риан лично три дня змеем ползал по гнезду, то есть верфи, когда узнал о возможном полете. Это очень обнадеживает.

— Да взлетим мы, куда нам деваться, — я рухнула в недра пилотской капсулы.

Расслабилась, позволяя Птенцу опознать меня и обмерять, сплетая противоперегрузочный кокон, налаживая наши связи и подстраивая управление. — Хо!

Пожалуйста не дергайся, просто лежи и дыши. Кресло тебя не убить пытается, а спасти от проблем. Расслабься.

— Стараюсь, — сипло и виновато сообщил он. — Горло захлестывает, как удавкой.

— Эта система дублирует подачу воздуха и страхует позвоночник, ей требуется контакт с кожей, очень плотный. Потеряешь сознание на старте — без нее возможно и не выживешь, нам про твою подготовку ничего не известно. Терпи, будет еще один неприятный момент, когда на лицо станет плестись маска. Открой глаза и смотри перед собой. Думай о хорошем. Без маски в глазах будет совершено черно, а с ней пойдет прямая трансляция на зрительные центры мозга, рассмотришь все в деталях.

Твоя, кажется, разработка.

— Ну, только частично, — вздохнул он с явной гордостью, разом успокаиваясь.

Руки ощутили контакт с «Птенцом». У всех пилотов он приходит по-разному, у меня обычно с кончиков пальцев — будто первое прикосновение, и далее, от вдоха к вдоху, все шире и ярче. Я пошевелила кистями, и по спине пробежала волна слияния.

Приятная.

Быть душой МД-1 куда противнее. Он несуразный, уродливый и бессмысленный. Мне всегда казалось, что макет порождает массу комплексов в нас, пилотах. После посадки я день-два ощущала себя больным чудищем с нарушенными пропорциями, пьяной координацией движений и общей грацией слона в посудной лавке. Месяц промучившись, пошла к психологам и призналась. Они так обрадовались! Как же, во-первых, подтвердили мою правоту, во-вторых нашли себе новые объекты для изучения. Обычно-то ни айри, ни снавь в кролики подопытные к ним ничем не приманить, а тут — целая группа.

Птенец далеко ушел от уродца МД, он вполне уютный, лишь заметно неуклюжий. Милый, восприимчивый и довольно послушный. Сработаемся. Сознание коснулось корабельного мозга и замерло у черты контролером и управителем. Чутье солнечным светом заполнило тело Птенца, оживляя его и дополняя ощущениями информацию датчиков и приборов.

Мы бились пять последних лет на проблемой пилотирования внеатмосферных кораблей в критических ситуациях не-айри и не-снавями, пока безрезультатно: на определенных скоростях, получивших название порога сознания, слияние становится необходимо. Это доработанная технология айри, у них не было проблемы бездарных, то есть не-сенсов, а свой вариант пилотирования у нас пока слишком слаб.

Секунды задрожали пульсом.

Над макушкой разлилось небо, лапы плотнее уперлись в основание стартового стола.

Легкий боковой ветер огладил борт. Облачность — два балла.

Металлическим вкусом растаяла на языке первая капля топлива, достигшая дюз.

Нахохленный «Птенец» завибрировал, накапливая силы для отрыва от земли. Почти бесцветное пламя слизало пыль, отбросило волнами расширяющейся сферы вихря.

Короткие серебристые крылья дрогнули. Отрыв.

Долю мгновения мы висели в восходящем мареве жара дюз, словно не решаясь покинуть привычный плоский мир. Приятно: На МД-1 я глохла от грохота, едва не теряя контакт с кораблем, а тут изоляция иного порядка. Пламя стало соломенным и окутало Птенца по пояс, и он испуганно и тяжело рванулся вверх, поджимая обожженные лапы.

Релат впился в ускользающую свою часть перегрузкой, удушая в объятиях и не желая отпускать. «Птенец» стал ощутимо приплясывать, срываясь с расчетной дуги.

Посадить, как же… Тут бы дотянуть до второго облачного яруса, там обычно наши уродцы стабилизируются. Теперь он прибавил мне забот, демонстрируя впечатляющее рассогласование тяги по вертикальной оси, стремящееся закрутить нас волчком. Шея заныла, рефлекторно сопротивляясь повороту. Вроде стабилизировались, но теперь по корпусу ползла вибрация, иногда обрываемая острыми толчками и ударами. Не люблю я это дело, сейчас что-нибудь да…