Кошелек или жизнь? - Марина Серова

«Ваш партнер будет нуждаться в вашей ласке и похвалах», — гласила комбинация чисел 1+20+27, и, признаться, я после этого некоторое время тупо смотрела на них.

Еще чего! Наши отношения с Володькой на предмет ласк определены раз и навсегда — пусть этим почаще занимается его ревнивая жена, а также любимые дети. Может быть, кости имеют в виду какого-нибудь другого моего партнера, например Николая? Нет, что-то непонятно, с какого перепугу я должна его ласкать и хвалить, как будто мне делать больше нечего. Вообще-то, этот мужик меня чем-то привлекает, но ведь не на шею же теперь вешаться, если он так баб всех на земле ненавидит?

Как раз в этот момент в доме послышалась стрельба — ясно, мой преданный партнер не дремлет, как мне повелел. Нет уж, как бы там ни было, но невозможно спокойно усидеть на месте, когда рядом происходят такие громкие дела. Непривычно как-то добиваться успеха, отсиживаясь в машине, когда твой партнер подвергается риску, хоть он и говорит, что в операциях по захвату лишним лучше не мешаться, так как обычно события развиваются по жесткой схеме.

Не сдерживая больше нетерпения, я выскочила из машины и побежала к дому, точнее, прокралась за кустами и замерла возле забора. Посередине двора я увидела окруженных «нашими» бугая Максима, еще троих незнакомых ребят, впрочем, один из них был на кораблевской даче возле калитки «на шухере». Как я ни вглядывалась, но хорошо знакомой мне теперь по видику головы с залысинами нигде не было. Неужто не успели?

— Кто стрелял? — быстро спросила я, появляясь во дворе.

— Никогда не перестану удивляться… Как волки, — пожал плечами Володька. — В своего же. Я так понял, что этот хотел сопротивление оказать, а один из своих же ему не дал. Что, браток, вышки испугался? — обратился Володька к худенькому, с бегающими глазками пареньку. — Правильно сделал, а то глядеть тебе в черную дырку…

Только сейчас я заметила, что Максим морщится от боли, схватившись за окровавленную руку.

— Вишь ты чего, и оружие при них. Одно слово — Березовка, — сделал вывод Володька. — И как только это теща мне здесь курорт не устроила?

— Где Кораблев? — подступила я к Максиму. — Тебе же будет лучше, если скажешь.

Наверное, от боли Максим выглядел непривычно бледным, но при виде меня покраснел, закусил губу и отвернулся, демонстрируя, что не скажет ни слова. Знакомая манера — почти все после ареста сначала молчат, ошарашенные, потому что не могут сообразить, как лучше, выгодней себя вести в новом положении. Не так-то просто сразу осознать себя пленниками, поверить, что час расплаты пробил.

— Где Александр Денисович Кораблев? — обратилась я тогда к «ренегату», который один мог бы выложить все мне на блюдечке, лишь бы отгородиться от компании, про которую, похоже, знает много чего интересного. Но судя по всему, про Кораблева он действительно ничего не знал и сам от этого страдал, забился в тихой истерике:

— Я тут совсем ни при чем. Я говорил, чтобы завязывали, и Стаська тоже говорил. Мы ведь дружили. А он и Стаське что-то такое ширанул, я сам видел…

— Надо было тебя в зародыше удавить, — пробормотал сквозь зубы Макс.

— Ладно, поехали. Там разберемся, кого давить — кого на курорт отправить, — распорядился Володька. — Нечего тут толочься, ворон пугать. А то опять какая-нибудь стрельба начнется. В этой Березовке хуже всякой Чечни…

— Значит, ты не знаешь? — спросила я мальчишку, который захлебывался в соплях.

Наверное, его в детстве часто пугали милиционерами и цыганами с мешком, если решил сразу же сдаться. Но с другой стороны, как-то уж очень он театрально изображает страх и готовность помочь органам, прямо противно. Похоже, что паренек просто быстрее остальных сориентировался и сделал правильный выбор, с кем держаться дальше. Этих олухов, конечно, засадят, а шустрый товарищ будет представлять новую генерацию бандитов — еще более хитрых и проворных, еще более трудноуловимых. Естественный отбор — как среди растений в джунглях, где самые гибкие и извилистые дольше всех живут.

— Они мне не все говорили. Они мне вообще ничего не говорили, я их и не знаю толком, — не унимался парнишка.

— Ха, не знаешь? — усмехнулся Володька. — Первый раз видишь? А чего же палил тогда?

— Потому что увидел, что он отстреливаться собрался, а это вообще уже…

— Ясно, поехали, умник, — в другом месте умничать будешь.

Неожиданно у меня запикал на поясе пейджер.

«Срочно приезжай, — появлялись одна за другой на экранчике маленькие буковки. — Кораблева сбежала. Николай».

Как там говорила когда-то моя бабушка: хвост вытащишь — нос увяз. Или наоборот? Чего-то я явно не понимала. Вроде бы и партнер, как и сулили магические кости, не оплошал, а Александр Денисович Кораблев до сих пор так и не объявился. А теперь и сама Кораблева ударилась в бега.

Глава 9 Погоня по свежему следу

— Чего так долго? — спросил меня с порога Николай, как только я снова очутилась на пороге кораблевского жилища. — В милицию скорее идти надо.

— Зачем? — только и спросила я.

— Тебе что, не передали, что ли, по пейджеру? Уж сколько раз такое было. Ну ничего, я позвоню на эту их пейджинговую станцию, хвост начищу… — закипятился Николай.

— Так что случилось-то? Давай спокойно, все по порядку…

Я села на кухонную табуретку, прислонилась к стене и на минуту прикрыла глаза. Только теперь вдруг почувствовала невероятную усталость после всех этих догонялок, вызнавалок, убегалок и пряток, в которые пришлось играть весь день. Но главное — какой итог? Ладно, прохиндеев удалось поймать, нет никаких сомнений, что это они заманили и похитили Кораблева, и наверняка в процессе следствия за ними обнаружится еще целый шлейф дел. Но Кораблев-то где? Все сходилось к тому, что как мы все ни торопились, а все равно опоздали, потеряли человека.

— Представляешь, я ведь совсем ей уже поверил, расслабился — думал, что теперь мы заодно, — слышался взволнованный голос Николая. — Ты чего, спишь, что ли? Или болит что-нибудь?

— Ты говори, это я так сил набираюсь. Не обращай внимания.

— Ясно. Как Штирлиц, — протянул Николай, и в его голосе почувствовались теплота и уважительность. — Так вот, кто-то снова позвонил, эта гадина, как всегда, подскочила к телефону, что-то сказала про поликлинику — в общем, ничего особенного. Послушай, и чего это так часто люди не туда попадают, когда номер набирают, скажи? Или это на телефонной станции так работают? Я с ними разберусь…

— Ладно, со всеми разберешься, — улыбнулась я, не открывая глаз. — И что дальше?

— Эта говорит: пойду выйду на минутку, с собачкой погулять — видишь, как она писать хочет. А собака и правда как-то поскуливать начала. Я думаю — ну ладно, что ж теперь, несколько минут роли не сыграют. А потом слышу — собачка в дверь лапами скребется, домой просится, а Татьяны нет. Она ее в подъезд завела — а сама слиняла. Ну ничего, найдется. Милиция всех найдет. Больше и думать нечего — надо срочно заявлять в милицию.

— Зачем? — спросила я снова.

— Как зачем? Ты что, сама, что ли, не понимаешь? Или разыгрываешь? — закипятился Николай. — Можешь отдохнуть, если что — а лично я пошел. Я ведь чую — это все она!

— Твоя любимая милиция уже поработала, — сказала я, открывая глаза. — Компания, которая отправляла Александра Денисовича на так называемый бизнес-семинар, найдена и арестована. Кстати, в этом деле сильно замешан и сын Татьяны Федоровны, Станислав. Не исключено, что именно ему принадлежала идея, на какой крючок лучше поймать отчима, чтобы взять без шума и потом вытащить из матери деньги. Он считает, что это его законные деньги, которые родители вроде бы ему пообещали, но не дали. Вот вместе с дружками они и придумали планчик, как родичей как следует потрясти, чтобы всем хватило…

— Сволочь! Какие подонки, — сжал кулаки Николай.

— Но Стасик не рассчитал одну вещь, — как видно, он был не в курсе личных отношений родителей. И вообще он серьезно сидит на игле — потому ради денег на все готов. Так вот, он совершенно не принял во внимание такой расклад, что мать может отказаться платить, давая понять, что ей все равно, как поступят с мужем. Я так поняла, что в подобных случаях они не жалели своих заложников, чтобы спрятать концы в воду, но здесь на пути встал Стасик — в его планы не входило убивать отчима.

— А мы как-то вместе в цирк ходили, с мальчишкой-то. Такой веселый был, над клоунами смеялся, — зачем-то сказал Николай. Он слушал меня и становился все мрачнее, как туча, которая норовит разразиться серьезной грозой.

Фрейда лежала рядом, и такое ощущение, что она внимательно слушала весь наш разговор и понимала каждое слово — карие глаза светились настоящей, как принято говорить, собачьей грустью. Ей-то за что пришлось столько перенести?