Вороной жеребец Кагыр-Кана - Николай Стародымов

Виктор такого поворота дела явно не ожидал.

— Арсений, я не думал, что так может повернуться…

— Ладно, я не о себе сейчас. Скажи мне хотя бы, кто и за что…

— В понедельник!

— Но почему?

— Есть причины. Так что или жди понедельника, или получай расчет и отчаливай куда угодно. Фотографии у Сергея я прямо сейчас заберу и уничтожу. Своим объявлю, что ты сделал свои дела и улетел отдыхать… Ну, не знаю, куда угодно, хоть на Канары, хоть в город Лабытнанги. Через два часа ты можешь легализоваться где угодно и заполучить свидетелей, которые голову дадут на отрез, что ты все время был с ними. Это алиби.

— А тебя бросить одного?

— Пусть это тебя не волнует. Мы оба знаем, что ты мне моральный долг вернул.

Арсению показалось, что он начинает что-то понимать.

— Виктор, — проговорил он осторожно. — А чего это ты так стараешься от меня избавиться? Ты случайно не желаешь сам, чтобы тебя подстрелили?..

Волков ответил не сразу. Взглянув на Арсения, он сумрачно усмехнулся и ответил уклончиво:

— Самоубийство есть смертный грех…

— Та-ак… Самоубийство есть смертный грех… А если просто дать себя прихлопнуть — это, значит, не будет смертным грехом…

Виктор промолчал. Алтаец лихорадочно соображал. Если Волков не прочь покончить счеты с этим миром, его право избрать путь для этого самостоятельно. А, быть может, он просто играет в риск? Быть может, он находит удовлетворение в том, чтобы ходить по острию?.. Есть же любители «русской рулетки»…

— Виктор, а почему бы тебе и в самом деле не уехать куда-нибудь? На время. Пока все поутихнет. Твои ребята здесь вполне справятся с делом. Евгений или Александр достаточно подготовлены…

— В понедельник!.. А теперь вот что, дружище. У меня сегодня еще много дел. Потому давай-ка мы отложим разговор. Завтра у меня день рождения. В связи с этим мы собираемся в ресторане немного погудеть. Ты приглашен. Форма одежды — вольная…

И Волков склонился к бумагам. Арсению ничего не оставалось как выйти.

В приемной Арсений опустился на стул и задумался. Он чувствовал, что упустил что-то очень важное, но не мог сообразить что именно. Алтаец обычно не форсировал событий, не занимался специально сбором и анализом собранных материалов. Наблюдая, слушая, приглядываясь, он просто накапливал отдельные впечатления. А они, эти отдельные фрагменты, постепенно сами собой укладывались в некую более или менее стройную мозаичную картинку. В данном случае этого не происходило. Зернышки не желали соединяться… Что же я упустил? — размышлял Арсений. И не мог сообразить.

Пойдем сначала. Итак, что именно сообщил ему Шеф? Необходимо убрать Волкова. Обязательно предварительно предупредить его о приговоре. За что убрать — Шеф не успел сообщить, потому что Алтаец отказался от поручения… Впрочем, знать, за что приговорили человека, вовсе не входит в обязательное условие работы киллера… Что-то кольнуло: это, ускользающее, где-то здесь, близко… Но что?

Что было до того? Утром Шеф его вызвал, сказал, что хочет поручить дело именно ему… Стоп! Вот оно! Шеф сказал, что убийство Виктора заказали воевавшие, а потому он вызвал именно Алтайца, потому что это «семейное дело».

Та-ак! Это уже кое-что. Значит, на Виктора охотится некто, с кем он вместе воевал… Или, по крайней мере, служил, может быть, даже до войны… И убийство связано именно с какими-то армейскими делами. Волков учился в военном училище и его за что-то оттуда выгнали. За что? Арсений не знает. Кто может знать? Отец? Бывшая жена? Бывший командир? Стоп! Виктор что-то говорил о том, что офицеры, с которыми они вместе воевали, тоже были в курсе. К слову, не исключено, что заказчик также связан с войной. В этом случае можно предположить, что Арсений может тоже его знать… Вопросы, допущения, предположения…

С какого же конца начинать? Эрлик меня побери! — казнился Арсений. — Сколько времени потеряно! Раньше не мог сообразить!

Арсений войну вспоминал нечасто. Наверное, потому что пробыл там недолго. Привезли его туда совсем молодым, никого практически он в роте узнать не успел. А там сразу прилип к Волкову, вскоре был ранен… Подразделение, в котором он служил, было сформировано, как выразился Виктор, по принципу «с бору по сосенке», там вообще большинство однокашников друг друга почти не знали, знакомились во время боев. Ни одного из них Арсений больше никогда не встречал. И нынче сведений ни об одном из них не имел. Виктор первый. Где же можно взять эти сведения?..

Как где? Арсений даже удивился своей недогадливости. Наверное, на многие, если даже не на все вопросы сможет ответить их с Виктором командир роты. Он ведь здесь, в столице проживает. Как же можно было о нем забыть? У него-то информации поболе будет!

Алтаец решительно поднялся и вновь распахнул дверь кабинета.

— Ну что еще? — миролюбиво спросил Волков.

— Ты до какого времени здесь будешь?

Тот взглянул на хронометр.

— Не знаю точно, часов до семи, наверное.

— Тогда я отлучусь. Буду здесь к семи. А ты, пожалуйста, дождись меня. И никого посторонних без меня не принимай. Договорились?

Виктор внимательно посмотрел на взволнованного приятеля. Молча достал из кармана бумажник:

— Зайди, пожалуйста. Знаешь, во всем мире принята система понедельной оплаты труда. По-моему, это правильная система. Человеку легче расходы свои контролировать, и инфляцию это притормаживает. На, возьми на карманные расходы… — и выложил на стол несколько крупных купюр. — Понятно, это не все, что я тебе должен, а так, — повторился, — на сегодняшние карманные расходы.

Арсений возражать не стал, сгреб банкноты и сунул их в карман. Бумажники и кошельки он не любил.

— Но ты обязательно дождись меня. Хорошо?

Виктор рассеянно кивнул и потянулся к телефону.

Глава 16

Герой по-прежнему пытается раскрыть тайну

Стоявшего в проеме человека Арсений не знал. Небритый, с нездоровым цветом лица, неряшливо одетый одноногий инвалид никак не походил на молодцеватого подтянутого капитана, который некогда (а, в общем-то, совсем еще недавно) пытался заставить Арсения быть «чистым» снайпером.

— Здравствуйте, — растерянно проговорил Арсений. Неужто Владимир ошибся, сообщая адрес? — Мне нужно поговорить с Николаем Владимировичем.

— Я Николай Владимирович.

— Наверное, мне дали неверный адрес, извините. Мне нужен Николай Владимирович Слепсов, капитан в отставке, бывший командир роты.

— Это я и есть, — пристукнув костылями, посторонился инвалид. — Проходите, прошу вас.

Ошеломленный Арсений переступил порог и неловко остановился в коридоре. В нос ударил застоялый запах квартиры, в которой живет одинокий больной человек.

— В комнату, в комнату проходите.

Квартира выглядела под стать хозяину. Грязь, мусор, тарелки с какой-то снедью, в углу несколько пустых бутылок из-под водки и дешевой «бормотухи»… Неубранная несвежая постель, захламленный стол, захватанный полированный шкаф с отломанной ножкой, вместо которой подставлен неоструганный чурбачок…

— Что, не нравится? Николай Владимирович стоял на пороге комнаты, навалившись на неудобно низко отрегулированные костыли, и с болезненным вызовом смотрел на Арсения. Тот ничего не ответил, чуть передернул плечом. Прошел к окну, настежь распахнул узкую створку. И по-прежнему молча опустился в старенькое продавленное кресло. Сдвинув локтем в сторону хлам на столе и освободив уголок, он протер его своим носовым платком, который тут же брезгливо выбросил в переполненную всякой всячиной корзину для бумаг. Открыл принесенную с собой сумку, начал выставлять принесенные продукты: коньяк, водку, колбасу, консервы, сыр, запаянное в полиэтилен копченое мясо, пакеты сока…

За спиной застучали, удаляясь, костыли. Когда Николай Владимирович вернулся, принес две объемистые граненые рюмки, две чашки и несколько разномастных свежевымытых тарелок. Арсений, все также молча, резал мясо, сыр, колбасу… Раскладывал их по тарелкам.

— Я вспомнил тебя, — устраиваясь на стуле, заговорил Слепсов. — Это тебя тогда Витька Волков из развалин вытащил. Только извини, брат, имя забыл…

— Арсений.

— Точно, Арсений… Я еще когда знакомился с тобой, вспомнил «Дерсу Узала»… Как ты живешь-то, Арсений? Чем занимаешься?

Чувствовалось, что инвалид задает эти вопросы без особого интереса, проформы ради.

— Да у меня все нормально, — обронил Арсений. — Не жалуюсь… Сейчас вот тяпнем по маленькой, а потом уж и поговорим…

Слепсов ничего не ответил, сглотнул слюну. По худой шее волной перекатилась недельная щетина.

Арсений налил коньяк в рюмки, машинально взглянул на часы. Было начало третьего.

— Что, спешишь? — с внутренним раздражением скривился бывший ротный. — Конечно, видок здесь у меня не для здоровых…