Страна аистов - Вадим Храппа

Кстати, именно этой колонизации обязан топоним «Судауше Винкель» — «Ятвяжский угол». Так до самых последних времен называли (впрочем, и сейчас называют) краеведы северо-западную часть Самбийского полуострова. Резиденцией князя Кантегерда стал поселок Хайлигенкройц.

Особой достопримечательностью поселка считалась кирха, построенная в 1353 году. Строение благополучно дожило без перестроек от Средних веков до конца XVIII века. В нем сохранялись древние фрески, резной деревянный алтарь, орган и уникальная, выдолбленная из цельного гранита, чаша для святой воды. В 1767 году в храм ударила молния, тогда же его отстроили в прежнем виде. В 1950-х годах кирха была разрушена и уже не восстанавливалась.

Камень на Пилберге

На склоне горы Пилберг, что расположилась на запад от поселка Краам, когда-то лежал камень, который не так давно был сброшен в глубокий овраг — Хелл. Там он и лежит до сих пор.

Камень удивительно похож на стол, по обе стороны от которого сидят дети. Головы и плечи изображения со временем обкололись, и лица с трудом угадываются. Но руки, лежащие на столе, различить легко. Хорошо можно разглядеть игральные карты в руках, как и колоду посреди гладкой поверхности столешницы. Тут же, на столе, отчетливо видны углубления, в которые играющие обычно кладут деньги.

Про этот камень рассказывают такую историю. Когда-то барстук Трампель совращал на Пилберге детей игрой в карты во время церковной проповеди. Пастор кирхи Краама каким-то образом узнал об этом и проклял подростков — и дети окаменели. Только Трампелю повезло — он вовремя почуял опасность и сбежал.

Но это не вся история. У нее есть продолжение, растянувшееся во времени буквально до наших дней.

Пастор и сам не ожидал, что его проклятие будет иметь такие последствия. Осознав, что натворил, он слег от переживаний и вскоре умер. А за ним совершенно неожиданно умерла и его молодая вдова. Прихожане пригласили другого пастора, а почивших, как и полагается, схоронили на церковном погосте. Но вскоре люди заметили, что с кладбища исчезла могила пастора и его жены, причем вместе с надгробием — будто их никогда и не было. Более того, никто не мог вспомнить ни имени, ни фамилии усопших! Так они и остались безымянными «тот пастор, что проклял детей, с супругой» в памяти прихожан кирхи Краама.

Но и это еще не все. Через какое-то время по округе поползли слухи: мол, по утрам в хорошую солнечную погоду на Пилберге стали замечать молодую женщину, которая, сидя на проклятом камне, расчесывает свои длинные золотистые волосы. Если кто-то пытался приблизиться к ней, женщина исчезала. Она никогда не вставала, не оборачивалась на оклики и нигде больше не появлялась. Поговаривали, будто это молодая жена пастора.

С годами к привидению привыкли и перестали обращать на него внимание.

Шло время. После очередных военных потрясений в этих местах появились другие люди, другой культуры, говорившие на другом языке, которые ничего не знали ни об истории камня на холме, ни о пасторе. Но и они видели сидящую на камне на вершине Пилберга золотоволосую женщину.

Когда слухи о привидении достигли ушей районного начальства, камень зацепили тракторами и скинули в овраг. А землю на холме распахали и засеяли ячменем. В первое же погожее утро женщину, расчесывающую волосы, увидели почти на том же самом месте, сидящей на небольшом валуне, вывернутом из земли плугом. Больше ее никто не пытался изгонять с Пилберга. Переселенцы постепенно обживались на новой родине, принимая ее прошлое — вместе с привидением.

Буквальный перевод — «Замковая гора». Типичный для Пруссии топоним — балто-германский гибрид: «пил» — крепость (прусск.); «берг» — гора (нем.). Археологи подтверждают наличие на холме остатков былого мощного укрепления.

Ныне — поселок Грачевка Зеленоградского района.

Трампель и молодая мать

В Диршкайме у одной женщины заболел ребенок. Мать уложила его в постель и сама прилегла рядом. Когда малыш уснул, женщина увидела, как открылась входная дверь, в нее просунул голову длинноносый барстук и стал строить мерзкие рожи. Женщина отличалась набожностью и кротким нравом. Она прочитала молитву, и барстук ушел. Но на следующую ночь он явился опять — показывал язык и пританцовывал, делая непристойные телодвижения. На третью ночь, видя, что кривляньями женщину не пронять, карлик вошел в дом, взобрался на кровать и, схватив тесемки от чепца, стал душить ими женщину.

Барстук тянул тесемки так сильно, что, в конце концов, оторвал их. Тогда он принялся выкручивать пальцы на ногах женщины. Все это время несчастная только молилась. Но упрямый барстук не унимался. И тогда молодая мать не выдержала:

— Господи! Не внемлешь ты моим молитвам!

Она вскочила с кровати, сбросив карлика на пол, схватила кочергу и со всего маху огрела барстука кочергой по спине.

Трампель, визжа от боли, выскочил из дома. Больше он там не появлялся.

Таких рассказов ходило по Витланду множество. Впрочем, не только в этой земле множились слухи о проделках Трампеля. О несносном создании долгое время говорили по всей Самбии. Ведь Трампель не упускал случая напакостить людям. И никто ничего не мог с этим поделать. Потому что, как выяснилось впоследствии, справиться с ним мог только тот, кто сам безгрешен…

Ныне — поселок Донское на северо-западе Самбийского полуострова у мыса Брустерорт (Таран).

Трампель и пастор по прозвищу Тюфяк

На Витланде жила одна глупая и заносчивая девица. Вбила она себе в голову, что выйдет замуж только за того, кто принесет ей в подарок красный корсаж. Не просто какой-то поясок или бантик, а именно что корсаж! Какие бывают у городских барышень из Кёнигсберга. Да чтоб был тот корсаж не обычным, а именно красным. Не знаю уж, как и перед кем она собиралась хвастать тем предметом туалета и где думала найти парня, что дарит такие вещи девушкам… Однако ж такой нашелся!

Этим молодцем оказался Трампель. Родители и родственники невесты схватились за головы, когда увидели того, кто решил стать их зятем. Но слово не воробей… Пришлось готовиться к свадьбе.

Со всей округи сбежались люди — посмотреть на Трампеля-жениха и посмеяться над незадачливой невестой. Музыканты были приглашены из Фишхаузена. А надо признать, что им очень не понравился тот, кого они должны были веселить. Так что, рассевшись, они начали не с танцевальных ритмов, а с церковных мелодий.