Охотник - Travnik

  - Ты говори, да не заговаривайся! - резко бросил полковник, с отвращением и неприязнью глядя на Сергара - Как это - убийцу отпустить?! А зачем ты его заковал? Чтобы не сбежал, что ли?

  - Хе хе хе... Простите, товарищ полковник! - прыснул со смеху постовой у лестницы - Просто Петрович только что то же самое сказал!

  - Мне нужно было оставить его снаружи, чтобы прикинуть, как доставить внутрь - спокойно пояснил участковый - Как вы видите, товарищ полковник, наши вертушки совершенно не приспособлены для пропуска инвалидов-колясочников. Потому мне пришлос переносить его на руках, а потом уже усаживать в кресло. Которое я тоже перенес на руках. Если вы мне прикажете - я отпущу подозреваемого и займусь своими делами. Но в этом случае я не отвечаю за последствия.

  - А с чего решили, что это он лекарку убил? - нахмурился полковник - Инвалид?! Зачем? Нелогично.

  - И я считаю - нелогично! - согласился Сергей - Вот только попробуйте это доказать сыну бабки Нади, и всем деревенским. Жена Матвея, сына бабки Нади, утверждает, что этот парень бабку душил, она застала его прямо на ней!

  - На бабке?! - удивился полковник - Он чего, насиловал ее, что ли? Час от часу не легче! Хотя какое насилие - он же колясочник. И хотел бы, да не может...хмм...может потому и задушил? С расстройства? Эй, ты какого черта бабку задушил?

  - Идиот! - отчетливо сказал Сергар, и отвернулся в сторону. Он устал, ему ужасно хотелось есть, пить, и по-маленькому в сортир. У него было не просто ужасное - отвратительное настроение, когда хочется просто забиться в какую-нибудь дыру, вроде комнаты в гостинице, упасть на кровать и никого не видеть - по крайней мере пару дней. И лучше при этом хорошенько нажраться.

  - Что ты сказал?! - покраснел полковник, и не получив ответа, приказал - В камеру его! В обезьянник! Оформляйте на трое суток, а потом решим - по результатам экспертизы. Вызовите дежурного следователя, пусть оформит. А ты - рапорт, объяснение от злодея, все, как положено. Регистрируйте в КУП.

  - Товарищ полковник, а кто же его вниз потащит?! - взмолился дежурный - Я отлучаться по понятным причинам не могу, помощник дежурного - тоже! Кто его в камеру понесет, кто будет таскать в сортир?! Мне чего делать-то?!

  - Воскобойников задерживал - вот он пусть его и тащит - разрубил Гордиев узел видавший виды полковник - А что касается сортира - пусть в штаны гадит, сволочь! Будешь в штаны гадить, паскудник? Ты зачем бабку убил, может сразу расколешься?!

  - Пошел на....! - четко и внятно произнес Сергар, пользуясь лексиконом дяди Пети - Чтоб ты сдох, волк позорный! Чтобы ты до конца жизни в штаны делал, гаденыш!

  - Оооо...вон ты какие слова-то знаешь! Похоже не зря тебя Воскобойников прихватил! Бандюган! Не гляди, что инвалид! Давай, Воскобойников, тащи его вниз! Да наручники-то сними, черт тебя подери! Не дай бог проверка из области - греха не оберешься, доказывай потом, что мы боялись побега инвалида-клясочника, на всю жизнь пятно, будут смотреть, как на дураков!

  - И не зря! Вы и есть дураки! - злорадно добавил Сергар в которого будто бес вселился. Ему не раз говорили, что если не поест - с ним совершенно невозможно общаться. На голодный желудок Сергар становился злым, желчным, вспыльчивым и скорым на расправу типом, от которого лучше держаться подальше. По крайней мере - со слов однополчан. Сам Сергар за собой подобного не замечал. Или не хотел замечать.

  Полковник поднялся по лестнице, а участковый вынул Сергара из коляски и усадил на потертый диван для посетителей. Потом взял коляску и побрел вниз по каменной лестнице, в подвал, туда, где находились камеры задержанных.

  Здесь пахло хлоркой, а еще - нечистотами, потом, блевотиной. Всем тем, что выделяли в мир существа, запертые за стальной решеткой камеры предварительного заключения, или в просторечии - КПЗ.

  - Пошли! - участковый легко, как ребенка поднял Сергара на руки, и тот для себя отметил: не ошибся, когда предположил, что у этого человека стальные мышцы. Полнота была кажущейся...

  - Гы гы гы!- заржал постовой у лестницы - Серега, а на горшок? Ты его не забудь попсыкать! А то зассыт и засрет всю камеру!

  - Пошел на....! "Ласково" ответил участковый, и не слушая бормотания обиженного сержанта, зашагал вниз. Уже дойдя до нижней ступеньки, вдруг остановился и спросил:

  - В самом деле - в сортир хочешь?

  - В самом деле - хочу! - мрачно кивнул Сергар - По-маленькому. Я того и гляди в штаны упущу!

  Участковый кивнул, прошел по коридору и занес Сергара в помещение, по вонючести своей отличающегося от коридора лишь количеством содержания хлорки в воздухе. Честно сказать - от хлорки здесь едва не ело глаза, и горло Сергара перехватило спазмом, когда он хватанул этой хлорно-воздушной смеси.

  Кроме возвышения в полу и дырки, в которой журчала вода, здесь ничего не было, потому участковый вздохнул, взял Сергара за подмышки сильными руками, повернув к дырке на расстоянии доступности, и предложил:

  - Давай, только быстрее. Иначе я тебя долго не продержу. Ты тощий, но на удивление тяжелый! Говна видать много...вот ты мне жизнь устроил, черт тебя задери!

  Сергар не заставил себя ждать, и через несколько минут он уже въезжал в закрытую толстой решеткой комнату, в которой сидели несколько "собратьев по несчастью", не выразившие по поводу прибытия нового сокамерника никакого восторга. И даже наоборот - кто-то из лежащих на деревянных топчанах хрипло сказал:

  - Вот только урода нам здесь и не хватало! Сцука и так дышать нечем, а эти волки позорные пихают к нам, и пихают!

  Сергар не обратил на говорившего никакого внимания. После того, как он сходил в туалет, жизнь вместе с мочевым пузырем слегка облегчилась, но от этого не стала лучше. Его мучил голод, и он догадался - почему. Страшный, неутолимый голод, когда хочется есть каждые полчаса, и когда съеденное переваривается за считанные минуты, практически не оставляя шлаков для выхода из организма.

  Снадобья и заклятие. "Бабка Надя" напоила его специальным снадобьем, которое ускоряет процессы организма, и одним из побочных эффектов был ужасающий, неутолимый голод. Телу нужно было есть, и оно просто визжало от невозможности выполнить свое желание - набить пищей пустой желудок. И съедало само себя.

  Вторым побочным явлением были раздражение и вспышки ярости, мозг будто отключался, и даже при умении контролировать эмоции, получалось не очень хорошо. Если человек изначально был невыдержанным, "без тормозов", то получив такое снадобье он превращался в безумца, одержимого желанием сломать, разбить, а то и убить - разрушить все, что было ему не по душе.

  Сергар был уверен, что "бабка Надя" это знала, но все-таки рискнула. Почему? А почему бы и нет? Средство это очень эффективно, если хорошо питаться, мышцы нарастают, как тесто на дрожжах. Что касается агрессии, так тоже ничего страшного - кто может вызвать агрессию у человека, запертого в доме и не выходящего на свет? Если только сама лекарка, но она умеет себя защитить от любого человека, не владеющего магией.

  Подкатившись в стене, откинул голову, уперев затылок в холодный бетон, закрыл глаза. Перед внутренним взором мелькали лица, фигуры людей, картинки из увиденного в последние дни.

   Бабка Надя, скорчившаяся на постели и ставшая совсем маленькой, меньше, чем была при жизни.

  Участковый - огромный, сильный, смотревший на Сергара с презрением, осуждением, как на предателя и подлеца.

  Матвей - здоровенный, как и Сергей - глаза мокрые, в них боль и ярость.

  Холеный полковник в своей смешной широкой шляпе, которую здесь назывли "Фуражка".

  Веселый постовой, скучный дежурный, разбитые, испитые рожи сокамерников.

  Век бы этого всего не видеть! И поесть! Поесть! Ну почему не попросил Сергея дать хоть кусок хлеба?! Он бы понял... Гордость, все гордость! А пора бы отвыкнуть от гордости. Уже не боевой маг, сильный мужчина, которого не взять голыми руками - он низший из низших!

  Безногий инвалид, к тому же обвиняемый в убийстве старухи! Куда еще ниже-то?

  Задремал. Вернее - впал в состояние близкое к дремоте. Так легче переносить нелегкую жизнь. Например - когда сидишь под дождем в открытом поле, из жратвы только размокший сухарь, а проклятый обоз с мясом и хлебом застрял в грязи возле ближайшей деревни. И командование (чтоб его понос прошиб!) не разрешает покинуть ту лужу, в которой обосновалась ганза!

   В прежние времена бы Сергар бы воспринял все павшие на него тяготы как нормальную часть жизни, а теперь...теперь он отвык, расслабился без воинской службы.

  Ослаб. Да, ослаб! И не только телом.

  Грохот стальной двери, шаги, глуховатый, хриплый голос:

  - Во! И урод здесь! Спит спокойно, козлина!

  - Ты чего до него докопался, Сеня?

  - Чо-чо, бабку замочил он, урод гребаный! Слыхали про бабку Надю? Вот он ее и задушил!

  - Да ты чо? Внатури? Вот гад! А откуда знашь?