Охотник - Travnik

   Ура! Ура! Славься! Славься, великая лекарица бабка Надя!

  Сергар быстро оделся, и поскорее переместился в кресло - ноги еще не годились для хождения, не держали. Мышцы атрофировались, "усохли". Нужно было заново учиться ходить, на костылях - благо, что костыли дома были, у дяди Пети. Остались от кого-то от соседей. Деревянные, но крепкие - он показывал, в сарае лежат.

   "Вот как встанешь на ноги, пацанчик, я тебе их и подгоню! Будешь на клюшках шкандыбать, а как навостришься - вернешь!"

  Переместился в зал, привычно перебирая руками по держателям на колесах, осмотрелся - никого. Тишина, все будто вымерло. Тихо журчит холодильник, где-то жужжит муха...

  - Ау! Бабка Надя! Эгей!

  Тишина. Спит?

  Проехал в спальню, усмехнулся - ага, спит. Хотел оставить на месте, не трогать, но очень уж хотелось есть. Обновленные, ожившие ноги требовали питания, мускулы наращивать!

  Тронул лекарку за руку - рука была холодной, как у...мертвой?! Подкатился к голове, протянул руку, пощупал пульс...нет! Нет!

  - Бабка Надя! Надя! - крик из души, из сердца, навалился на нее, схватил за плечи, тряхнул обеими руками - Надя! Как же так?! Надя!

  - Убил! - женский голос за спиной оглушил, рванулся в уши - Убил! Мама! Мама!

  Обернулся, попытался что-то сказать, но не успел - удар по голове, и темнота. Не успел заметить - кто ударил. Просто - бац! И все. Готов.

  Очнулся лежа на полу, лицом вниз. Было очень плохо - руки болели, голова трещала, тошнило. Голоса - мужские, возбужденные, грубые. Женские голоса - кто-то вдалеке причитает, воет, как по мертвому. По мертвому? Вспомнил! Бабка Надя!

   О боги...за что?! Единственный человек в этом мире, который мог помочь, единственный, кому мог довериться до конца, и вот!

  - Очнулся. Матвей, ты чем его приложил?

  - Чем-чем...поленом!

  - Инвалида? Ну нахрена?

  - Интересное дело! Он убил мою мать, а я что, церемониться с ним?! Да я его, суку, сейчас задушу, и пусть судят!

  Удар в бок, боль, внутренности хлюпнули, протестуя против насилия над своей нежной плотью.

  - Прекратить! Вон отсюда! Это дело полиции, никакого самосуда! Еще не известно, отчего бабка Надя умерла! Откуда ты знаешь, что это он сделал?!

  - Да чего тут знать?! Маша видела, как он ее душил! И я видел - он держал ее за горло! И она мертвая! Ты чего, за убийцу, да?! Тварь ты, Серега! И пошел ты нахрен, я его щас прибью, гада!

  - Назад! Стрелять буду! Суд разберется, экспертиза - он, или не он! Пошли все отсюда, я его допрошу! Вон, сказал!

  Сильные руки подняли Сергара, усадили в коляску - легко, как ребенка. Поднял голову - перед глазами широкое, толстогубое лицо участкового. Хмурое, с прищуренными глазами, расстроенное.

  - Это ты?!

  Сразу не понял - изображение двоилось, тошнило, едва не вырвало. Сглотнул, подождал, пока комната перестанет вертеться, ответил:

  - Я ее не трогал. Проснулся, пошел искать - она лежит. Я пощупал шею - мертвая. Очень жаль. Очень, очень жаль!

  - Ему жаль! Потрогал!

  Сергей тяжело сел в кресло напротив телевизора, положил голову на сцепленные в кулаки и упертые в колени руки. Могучие плечи обвисли под тяжестью беды.

  - Ты так рано вернулся? - вдруг спросил Сергар, глядя на новообретенного, а теперь, похоже, потерянного друга.

  - Вернулся - мрачно ответил участковый, неприязненно глядя на Сергара - Вот что, парень, вляпался ты, и меня вляпал. Сейчас повезу в район, в отдел, иначе тебя прибьют. Матвей мужик резкий, бывший десантник. Он тебе голову открутит - и пискнуть не успеешь. И твои ножики не помогут.

  - Да нет у меня ножиков, ты же знаешь. Дома оставил - пожал плечами Сергар - Маме позвонить можно?

  - Сейчас - нет. Телефон у мужиков. Хотя...номер помнишь? С моего можно - он достал из кармана старенький, потертый аппарат, но Сергар отрицательно покачал головой:

  - Я номер не помню. Не умею обращаться - мама с дядей Петей как-то сделали, чтобы я кнопку нажал, и сразу до мамы дозвонился.

  - Ладно. Пофиг. Я ей скажу и так. Потом заеду.

  - Это...дядя Петя костыли обещал, ты напомни ему, пусть даст, ладно?

  - Костыли? Ты можешь ходить? - не удивился, равнодушно - Бабка Надя вылечила?

  - Да. Но ходить еще не могу. Мышцы слабые. Разучился. Сергей, мне незачем было ее убивать! Мы подружились! Она очень хорошая женщина! Была...

  - Была... - эхом повторил участковый - Только никто не верит, что она просто так умерла. Говорю тебе - Маша видела, как ты за ее горло держал. Парень, если окажется, что ты ее убил - я сам сверну тебе шею. Обещаю.

  - Да ты идиот, что ли?! - вспылил Сергар, чувствуя, как кипит внутри от горя и отчаяния - Она меня лечила! Я ей обязан! Я бы за нее сам убил кого угодно!

  - Тихо! - отрезал Сергей - Я сказал, ты услышал. Сейчас пойдем к машине, будь настороже. Могут попытаться тебя отбить. Народ собрался. Бабку Надю все любили. Так что...

  Да. Любили. Десяток плевков, кусок дерьма, который не смог отбить рукой, камень из щебня - прамо в ухо, тут же зазвеневшее, как колокол.

   Порванная рубашка участкового, три сбитых с ног полупьяных парня, норовившие врезать палкой, выдранной из палисадника.

   Да, верный признак того, что покойницу любили. Верный признак.

  - Ффуххх! Думал - не доведу! - Участковый одной рукой держал руль, другой бросил Сергару пластиковую бытылку с водой и тряпку - На, утрись, а то смотреть противно. Весь в плевках. И на ухе кровь. Зацепили все-таки?

  - Хуже бывало - мрачно констатировал Сергар, вытирая лицо мокрой, не очень чистой тряпкой и думая о том, что хуже все-таки наверное не бывало. В роли отверженного, подонка, убийцы, подлеца, быть ему еще не случалось.

  Участковый покосился, но ничего не сказал. Похоже, не поверил.

  Из деревни вела вполне приличная насыпная дорога, через полчаса перешедшая в гладкое, покрытое асфальтом шоссе. Машина Сергея с ревом летела вперед, рассекая пространство, а Сергар задумчиво глядел вперед, думая о том, какое будущее его ожидает, и что лежит на весах - сколько хорошего, и сколько плохого.

   Хорошее - он все-таки обрел свои ноги.

  Плохое - все остальное, и главное - смерть старушки. Теперь некому будет помочь сориентироваться в новом мире, некому будет связать с остальными переселенцами-магами, некому будет научить - по каким законам те живут в земном мире.

  И некому будет научить его обряду обновления, и это, наверное, самое главное! Жить сотни лет! Эта мечта была так достижима, и вот - случайность, и все прахом! Игры богов!

  И жаль "бабку Надю". Очень, очень жаль..

   ***

  - И чего мне с ним делать?! - мужчина в форме, в смешном головном уборе смотрел на эту парочку через окошко в сплошной стеклянной стене и недовольно кривил губы - Ты на кой черт его сюда приволок?! Думал, он сбежит?!

  - Хе хе! Петрович отжег! - хохотнул парень, тоже в форме, стоявший возле столика у лестницы, ведущей наверх, и вооруженный автоматом - Ты сегодня в ударе, командир!

  - Нет - ну а чо я ему должен сказать? - ухмыльнулся капитан, довольный произведенным эффектом, даже если засмеялся всего лишь постовой у лестницы - Мне вот чего делать с этим уродом? Даже если он поубивал полгорода! Ты представляешь, что его надо как-то спустить вниз, в "обезьянник", кто-то его должен водить в сортир, и при этом держать на руках, а то он свалится! Севрюгин, ты будешь держать урода на руках?

  - Я чо, ополоумел, что ли?! - отозвался постовой у лестницы, скука которого развеялась, как не бывало - Серега его приволок, Серега пускай его на горшок сажает! Гы гы гы...

  - Слышал, Воскобойников, что народ говорит? - ухмыльнулся капитан - Так что забирай своего проклятого урода и вали отсюда! Некому тут с ним заниматься! Не приспособлено помещение!

  - Что тут происходит? - высокий представительный мужчина с полковничьими погонами и в еще более смешной, огромной фуражке остановился возле окна дежурной части и недоуменно посмотрел на инвалида-колясочника, руки которого были закованы в наручники - Это еще что тут такое? Кто допустил?!

  - Товарищ полковник! За время моего дежурства особых происшествий не было! Докладывает капитан полиции Михайлов!

  - Михайлов, что это за человек, и кто позволил надеть наручники на инвалида?

  - Это все Воскобойников, Александр Михайлович! Это он приволок урода, и заковал его в наручники!

  - Воскобойников, ты чего, ополоумел?! - полковник в сердцах стукнул кулаком по козырьку у окошка дежурной части - Ты что, инструкции не знаешь?! Выговор захотел?! Инвалида - в наручники! Спятил?!

  - Этот инвалид подозревается в убийстве Надежды Родионовны Есауловой, в просторечии бабы Нади, небезызвестной целительницы. Я задержал его до выяснения причин смерти бабы Нади, и еще для того, чтобы уберечь от самосуда деревенских жителей. Они его едва не убили. Так куда мне прикажете его девать? Возможно - это убийца. Прикажете мне его отпустить?

  - Ты говори, да не заговаривайся! - резко бросил полковник, с отвращением и неприязнью глядя на Сергара - Как это - убийцу отпустить?! А зачем ты его заковал? Чтобы не сбежал, что ли?