Субмарины уходят в вечность - Богдан Сушинский

— И мне остается лишь позавидовать, ибо в данном случае ему действительно есть что хранить.

— Еще бы: тело самой Евы Браун!

— Стоп! — возмутился Скорцени. — Больше это имя всуе не произносить! Особенно во время разговоров и постельных утех с Кройтом. При этом предупреждаю, что ни о каких играх со лжеЕвой этот гестаповец все еще не догадывается.

— Хорошо, что вы сообщили об этом. В любом случае общение с этим гренадером я сведу к минимуму.

— Почему же? Главное, не позволяйте ему устраивать вам допросы. Занимайте его ум любыми иными увлечениями, у вас это прекрасно получается. И учтите, что ваши личные отношения с унтерштурмфюрером меня не интересуют, к ревнивцам я не принадлежу.

— Это-то меня и огорчает, — проворковала про себя Крайдер. — «Во время разговоров и постельных утех»! Нет, чтобы смертоносным ядом источать неуемную ревность к каждому мужчине, который посмеет приблизиться к такой, а главное, твоей — вот именно, ТАКОЙ и ТВОЕЙ — женщине!

— Но вести себя с ним вам все же следует высокомерно. Это вы — старше по чину, по крайней мере до тех пор, пока его официально не повысят до оберштурмфюрера, и положению; вы — владелица этих апартаментов, вы — личный секретный агент Скорцени, не говоря уже о том, что и по возрасту… Впрочем, это уже не столь важно, — вовремя остановился он.

Провожать его до ворот замка Альбина не стала. Но когда Скорцени оставлял скромно уставленную комнату их любви о двух каминах, вновь уперлась теменем ему в грудь и какое-то время стояла в этой, уже ставшей ритуальной в их отношениях, позе.

— С этой минуты, унтерштурмфюрер Кройт, эта женщина пребывает под вашим покровительством, — молвил Скорцени, когда начальник гестапо провел его за ворота замка. Он все еще пребывал под впечатлением от разговора оберштурмбаннфюрера со Шлипером и мучительно соображал, как бы поэффектнее отблагодарить своего защитника.

— Я предприму все усилия.

— Об этом я и хотел сказать: усилия вам понадобятся немалые, — ухмыльнулся Скорцени, даже не пытаясь скрывать двусмысленности своей фразы. — Но на всякий случай запомните: я сказал не «в ваших руках», а «под вашим покровительством». Если в следующий раз я увижу развешанные по обе стороны от ворот замка головы ее обидчиков, вам эта жестокость простится.

— Я признателен вам, господин Скорцени.

— Еще бы: я оставляю вам лучшую из своих женщин!

— Я не о женщинах — о гауптштурмфюрере Шлипере.

— В вашем возрасте я не позволял себе осквернять женщин упоминанием подобных имен, Кройт. Но замечу, что вы мне еще рано или поздно понадобитесь. Возможно, даже в ипостаси моего особого агента.

Отделение разведчиков полка альпийских стрелков во главе с обер-ефрейтором Гроссером уже было построено у трапа самолета. Скорцени медленно прошелся мимо строя этой десятки, придирчиво присматриваясь к фигуре, обмундированию и вооружению каждого из этих людей. Особого впечатления они не производили, почти все как один — приземистые, худощавые, украшенные заостренными скулами и мясистыми тирольскими носами. Но все же теперь он прибывал во Фриденталь, имея под своим командованием хоть какую-то горсть более или менее подготовленных людей, которые должны были стать костяком формирующегося полка. То есть это была. сугубо психологическая поддержка.

— На Восточном фронте кто-то из вас побывать уже успел? Таковых оказалось всего двое. Скорцени задержался возле них дольше, чем возле остальных, что было своеобразной данью их опыту.

— Как только прибудем в замок Фриденталь[20], — обратился Отто к своему адъютанту, — карабины заменить автоматами и каждому выдать по ножу, пистолету и по три гранаты. В замке провести занятие, определив степень подготовки этих альпийских стрелков.

— Мы подготовим их самым надлежащим образом, — угрожающе заверил Родль, скептически осматривая каждого из бойцов.

— С этой-минуты, — объявил Скорцени, останавливаясь напротив обер-ефрейтора, — подчиняетесь только мне, выполняете только мои приказы, даже если они переданы через моего адъютанта гауптштурмфюрера Родля. Отныне вы — моя отборная королевская гвардия.

Как и обещал начальник запасного аэродрома, в районе Ингольштадта их встретили два истребителя прикрытия. Это оказалось дальновидным решением, поскольку на подлете к Галле на них неожиданно наткнулось звено русских бомбардировщиков. Русские пилоты поначалу решили, что на их пути попался одиночный самолет, однако пилот транспортника заметил их первым и связался с командиром истребителей, которые из-за быстроходности своей оказались далеко впереди.

Отстав от своей тройки, один из советских пилотов решил, что с транспортным самолетом он справится в одиночку, и слишком поздно заметил, как из туманной серости поднебесья наперехват ему вышли два «мессершмита».

Скорцени видел, как загорелся нападавший самолет и как германские пилоты встревали в схватку с двумя оставшимися русскими коллегами, однако исход этого сражения его уже не интересовал. На подлете к Бранденбургу они оказались под прикрытием звена германских истребителей, сопровождавших их до посадки на берлинском аэродроме. А еще через час он со своими альпийскими стрелками уже подъезжал к воротам Фриденталя.

15

Февраль 1945 года. Германия.

Городок Ораниенбург неподалеку от Берлина.

Замок Фриденталь. Специальные курсы особого назначения «Ораниенбург».

«Фридентальские курсы» располагались не только в самом укрепленном замке Фриденталь, но и на довольно большой, охваченной высокой каменной оградой, территории. Вбирая в себя старинный парк, небольшой пруд с прилегающими к нему кустарниками и оврагами, а также несколько древних и совершенно новых построек, используемых под казармы и учебные корпуса, — эта база позволяла инструкторам обучать курсантов всем премудростям ведения боя в разных местностях и условиях, не выводя их за пределы диверсионной Мекки. Что, с точки зрения конспирации, было очень важным.

Войдя в свой кабинет начальника курсов, Скорцени тотчас же вызвал оберштурмбаннфюрера фон Штубера, желая услышать от него доклад о состоянии истребительных батальонов, на которые вдруг начал возлагать такие странные надежды рейхсфюрер Гиммлер.

Штуберу было лет тридцать. Впечатление от худощавого аристократического лица его — римского типа, с широким раздвоенным подбородком — немного искажал приплюснутый «боксерский», очевидно уже претерпевший пластическую операцию нос. А густые, черные, слегка волнистые волосы и смугловатый цвет кожи указывали на то, что в нем играла некая южная кровь далеко не арийского, не нордического происхождения. Во Франции он вполне сошел бы за корсиканца, в Италии — за уроженца Сардинии, а в Австрии — за потомка какого-то загулявшего германского офицера и венгерки.

«Кажется, в нас обоих бурлит кровь испанских мавров, господин Скорцени, — по-дружески намекнул ему барон во время их первой, теперь уже давнишней, встречи, когда Скорцени пытался выяснить его родословную. — Одно доподлинно известно: что в свое время мой предок по материнской линии служил в испанской армии, а по отцовской — в армии Наполеона, командиром батареи осадной артиллерии».

— Так с каким воинством, барон, мы отправимся в район Шведта-на-Одере, чтобы раз и навсегда остановить там русских? — мрачновато поинтересовался Скорцени, постукивая по столу тыльной стороной карандаша.

— Мне непонятно, почему рейхсфюрер решил пополнять свою группу армий «Висла» именно нашими батальонами. Тем более что людей в них осталось очень мало.

— Сколько? Конкретнее, Штубер, конкретнее. У меня возникает подозрение, что в Шведте нам придется считать свое воинство не по батальонам и даже не поротно, а каждый шмайсер в отдельности.

— Понял. Подаю более конкретные данные. Батальон «Центр», который находится сейчас под моим командованием, насчитывает всего около двухсот бойцов. Батальон «Норд-Вест» пока что расположен в районе Тешендорфа, — Скорцени сразу же пододвинул к себе карту, чтобы отыскать этот расположенный чуть северо-западнее Ораниенбурга городок. И по численности тоже не превышает одной роты.

— Где сейчас расквартирован 600-й парашютный батальон[21]? — не отрывая взгляда от карты, поинтересовался Скорцени.

— В районе городка Нейштрелице. Он с боями отходил от польского Старгарда-Щецински, куда был десантирован в тыл русских частей и полка Армии людовой.

— При этом ему прежде всего следовало истреблять коммунистов из людовой.

— Именно так десантники и поступали. Только что батальон пополнился бойцами из аэродромной обслуги и техперсонала, чьи аэродромы остались по ту сторону Одера, и численность его достигает трехсот пятидесяти солдат. Конечно, называть его парашютным можно теперь только условно.