О, Мексика! Любовь и приключения в Мехико - Люси Невилл

— Ладно, за работу, – сказал по-английски Нестор, чтобы вдохнуть в нас дух школы английского языка. – У нас один день, чтобы устроить эту школу. Завтра приходят пятьсот эстудентов, и я хочу, чтобы все работало как часы.

С этими словами он вышел за дверь и не появлялся до обеда.

Мы принялись распаковывать коробки с книгами, снимать пузырчатую упаковку с пластиковой мебели и устанавливать компьютеры. Во всех филиалах «Пятой авеню» мебель была одинаковой. Мы начали с разноцветного стола для рецепции.

Через несколько часов на помощь нам прибыли две местные девушки из филиала «Пятой авеню» в Керетаро. Одна должна была стать секретарем на рецепции, а другая – личным репетитором, который работает как замещающий преподаватель. Их звали Фабиола и Фернанда, но им нравилось, когда их называют Фаби и Фери. На Фаби был обтягивающий розовый топ, а на Фери – обтягивающий желтый. В остальном они выглядели совершенно одинаково: у обеих были зеленые глаза, золотисто-смуглая кожа и шелковистые черные волосы до плеч.

Фаби была обладательницей более пышных форм и, очевидно, очень этим гордилась, судя по болезненной тесноте ее джинсов. Я уже поняла, что женские зады в этой части света ценят несравненно больше. Типы задниц, которые в западных культурах могут вызвать смешки, в Мексике прославляются и восхваляются. В результате женщины здесь склонны носить более обтягивающие брюки.

Представившись, Фаби предложила мне на выбор несколько оттенков блеска для губ.

— Мне тоже больше всего нравится именно этот, – сказала Фери, увидев, какой оттенок я выбрала.

Имельда предложила нам троим работать вместе, чтобы девушки привыкали говорить по-английски еще до появления студентов. Поэтому все те долгие часы работы, которые за этим последовали, я терпела болтовню Фаби и Фери о парнях, Шакире и диетах, пока мы наклеивали ярлычки на дискеты, расставляли учебники и собирали мебель.

Пришел Нестор с пиццей и заодно не преминул проверить наши успехи. После чего мы занимались сотнями других нудных и однообразных дел, пока в дверях не появился охранник и не сообщил, что нам нельзя оставаться в здании после девяти вечера. Нестор не мог больше держать нас здесь.

Мы собрались у входа, ожидая, пока последние из нашей команды погасят огни и запрут кабинеты. Когда мы сели в фургон, разговор зашел об ужине. И почему меня это не удивило? Отвернувшись и закрыв глаза, я видела в своих мечтах маленькую узкую кровать в темной комнате с дверью, которую я смогу закрыть, чтобы побыть в одиночестве.

Мы, очевидно, въехали в город, потому что фургон замедлил свое движение по узким, извилистым мощеным улочкам. Потом машина остановилась, мы вышли и двинулись по улице. Шел дождь, и в воздухе стоял земляной запах мокрого камня.

Отеля что-что не было видно.

— Имельда, а куда мы идем? В гостиницу?

Она обернулась.

— Вы разве не слышали? Нестор решил вывезти нас на ужин, правда, любезно с его стороны? – защебетала она. – Он знает где-то здесь потрясающий ресторан с кесадильями.

Опять? Еще одно коллективное застолье? Я вела учтивые беседы с этими людьми с шести часов утра. Я сегодня уже завтракала с ними и обедала – может, хватит? Я не могла больше ничего нового рассказать Нестору Монтесу. Я поискала глазами, кому бы пожаловаться на свое горе.

Фаби и Фери шагали по обеим сторонам от Нестора и, кажется, с энтузиазмом болтали с ним о ресторане кесадилий. Санчо плелся позади нас, шмыгая носом и сморкаясь.

— Я устала, – сказала я ему по-испански.

— Да, и я тоже, но это такой знаменитый ресторан!

Было очевидно, что никто больше не чувствовал такого дискомфорта, как я. Я молча жевала свою кесадилью, пока Нестор распространялся на тему радости тяжелой работы.

Спустя, кажется, целую вечность мы остановились перед большой деревянной арочной дверью, над которой висела белая вывеска «Отель». Внутри были номера, выходящие на поросший мхом внутренний дворик, уставленный столиками и стульями под старыми деревьями.

— Тут так здорово, правда? – сказала Имельда, хватая меня за руку. – Пойдем посмотрим нашу комнату – она такая миленькая.

«Миленькая» – это было самое подходящее слово. Маленькая, розовая и украшенная пластмассовыми цветочками и распятиями. Тут только до меня дошло, что она сказала: НАША комната. Спасения не было.

Когда я вошла в комнату, то заметила нечто еще более возмутительное: там была только одна двуспальная кровать. Я огляделась, ища какое-нибудь другое приспособление, пригодное для спанья: кушетку, раскладушку, – но больше ничего не было, только письменный стол и кресло. Я сбросила туфли и рухнула в кресло.

Имельда была занята приготовлениями ко сну. Она переоделась в короткую розовую фланелевую ночнушку и теперь расчесывала волосы перед зеркалом. Я снова глянула на кровать.

— Давайте ложиться спать, – сказала она. – У нас был трудный день, а завтра нам рано вставать.

Я съежилась. Теперь моя начальница распоряжалась, чтобы я шла спать. Однако жаловаться не имело смысла. Имельда тут ничем не могла мне помочь.

Имельда продолжала болтать, пока я чистила зубы в ванной.

— Что ж, занятия начинаются в восемь; мы должны быть на месте в семь. Так что встаем в шесть, – весело щебетала она.

— Угу, отлично, – отозвалась я, сокрушаясь о том, что теперь мне приходится свой фальшивый энтузиазм по поводу работы тащить с собой в постель.

Потом Имельда перевернулась на бок и заснула.

Сделав глубокий вдох, я закрыла глаза. Ух, как сильно пахнет ее крем. Я чувствовала, как жесткие кончики ее волос колют мне шею. А если я буду храпеть? А если полезу к ней обниматься во сне? Соорудив между нами барьер из одеяла, я закрыла глаза. Чертовы мексиканцы! Что у них с головой? Неужели они слыхом не слыхивали о личном пространстве?

Я в последний раз взглянула на телефон: никаких пропущенных звонков. Если завтра он не позвонит – так тому и быть, сказала я себе и закрыла глаза.

7

Удар током для меня и моих друзей?

Когда прозвенел будильник, Имельда уже была одета. Она сидела за столом и делала заметки.

— Что вы делаете? – услышала я свой голос.

— Пишу список всего, что мы должны сделать: сегодня у нас будет очень напряженный день.

Было еще темно, когда мы приехали в школу. Фаби и Фери были уже здесь и приклеивали блесточки на приветственный плакат. Имельда удалилась в свой новый кабинет, а девушки поручили мне работу – надувать шарики. Всем нам было что праздновать: кафедра английского языка в этом университете оказалась поглощена многонациональной корпорацией.

Когда с праздничными украшениями было покончено, я отправилась в одну из классных комнат, чтобы подготовиться к предстоящему устному экзамену, и это было вовсе не так весело, как может показаться. Моя задача заключалась в том, чтобы завлечь студентов ложным ощущением безопасности, притворившись, что я приглашаю их к ни к чему не обязывающей, непринужденной беседе. Незаметно для них я буду держать список вопросов, составленный по принципу усложнения грамматики с каждым новым вопросом, а они должны отвечать, используя правильные грамматические конструкции. Они будут отвечать, а я – ставить галочки в соответствующих графах и, соответственно, распределять их на свойственный им уровень владения языком. Я принялась за работу, стараясь запомнить вопросы, чтобы сделать этот процесс как можно более естественным.

Стало ясно, что студенты явились, когда в классе резко запахло косметическими средствами от Томми Хильфигера, а коридор огласился мелодиями Шакиры и Бритни Спирс в виде полифонических рингтонов. Выйдя в коридор, я увидела очередь из сердитых тинейджеров, которая тянулась от стойки рецепции к дверям, выходила на балкон и спускалась по лестнице.

Студенты заходили в класс один за другим, не задерживаясь ни на секунду. Большинство из них желали попасть на максимально высокий уровень, ведь в этом случае они будут меньше учиться в университете. Но они неизменно сыпались на условном наклонении и сочетании глаголов с предлогами.

— Итак, как бы вы поступили, если бы обнаружили, что ваша любимая женщина на самом деле мужчина?

— Ну, я никогда не видеть ее опять.

— Вы бы расстроились?

— Нет, потому что это не случаться.

— Понимаю. Ну, а если бы такое действительно случилось?

— Нет, это не случаться.

И этот самый студент был возмущен итогом нашей беседы.

— Почему я на среднем уровне? У меня продвинутый уровень.

— Да, говорите вы хорошо, но вам нужно подтянуть кое-какую грамматику.

— У меня на это нет времени, – перебил он меня, вытаскивая бумажник и кладя его на стол перед собой. – Скажите мне… – Он посмотрел на меня, потом перевел взгляд на бумажник. – Что мне сделать, чтобы попасть на продвинутый уровень?