Песня светлячков - Дж. А. Редмирски

Я тоже встал и крепко обнял отца. Не в последний ли раз мы виделись? Во всяком случае, напрямую, а не через толстое пуленепробиваемое стекло.

Отец снабдил меня некоторой суммой наличных денег. Их должно было нам хватить на первых порах. Но куда важнее был его совет. Как и все прежние его советы, этот я принял с вниманием и благодарностью. Отец посоветовал мне сделать все, что в моих силах, и убедить Брей, пока еще не слишком поздно, добровольно явиться в полицию.

– Или вы оба считаете, что уже слишком поздно? – спросил он.

– Да, – соврал я. – Мы слишком глубоко завязли в этой истории, чтобы поворачивать назад.

Но мой отец был проницательным человеком. Он видел меня насквозь. Мы с Брей и сейчас еще могли вернуться в Атенс и совершить «правильный» поступок. Вот только я не мог снова ее потерять, а Брей не хотела терять меня. Свою стратегию мы выработали еще вчера ночью, на утесе. Мы не вернемся в Атенс. Только вперед… пока это возможно.

По дороге от отца я накупил еды.

Ели мы молча. Наверное, через какое-то время к нам вернется потребность говорить. Но не сейчас. Мы смотрели телевизор. Включив десятичасовой выпуск новостей, мы внутренне сжались, ожидая увидеть на экране наши физиономии. Из Саванны мы поехали в Фернандина-Бич, потом в Дайтона-Бич. Прошло уже несколько дней, однако все было спокойно. Неужели нам повезло и труп Джаны действительно не нашли? За все это время мобильник Брей ожил всего один раз. Звонила ее сестра Райен, узнать, как дела. Брей тут же перевела его в режим голосовой почты.

Зато мать звонила мне постоянно. Не желая добавлять ей волнений, я нарушил собственное правило, касающееся телефонных звонков. После третьего голосового сообщения я позвонил ей, сказал, что поехал в отпуск и что со мной все в полном порядке. Вряд ли она поверила мне до конца, но мои объяснения были приняты. Дважды мне звонил мой начальник из строительной фирмы «Рикси констракшн». Я не сомневался, что меня уже уволили. Мать была единственной причиной, почему я до сих пор не избавился от наших мобильников. Меня все время подспудно будоражила мысль, что эти игрушки могут навести полицию на наш след. Всякий раз, когда я собирался выкинуть телефоны, у меня перед глазами вставало встревоженное лицо матери, и я снова тянул время. Вплоть до этого дня. Расставание было быстрым. Я опустил телефоны в бумажный мешок, в котором принес еду из закусочной «Бургер кинг». Туда же отправились наши объедки, скомканные салфетки и прочая дребедень. Затем мешок полетел в ближайший мусорный бак. Брей посмотрела на меня как на безумца, но вскоре поняла, что я сделал правильно.

К концу месяца мы добрались до Уэст-Палм-Бич, где наслаждались жарким солнцем. В Атенс жара придет позже. Но там нет и не будет такого чуда, как океан.

Нами уже начало овладевать ложное ощущение безопасности. Мы верили, что попали в некую безопасную зону, где другие законы и вообще все по-другому.

– Придется что-то придумывать с ночлегом, – сказал я, выходя из душа. – Мотели съедают деньги. У меня есть кое-какие сбережения в банке, но если я их сниму или выпишу чек, это сразу выдаст наше местонахождение.

Только поэтому я согласился принять от отца деньги. Мы так спешно покинули Атенс, что я даже не подумал остановиться возле ближайшего банкомата и снять наличность.

– И сколько у нас остается? – спросила Брей, подходя ко мне и засовывая пальцы под полотенце.

– Несколько сот баксов, но это все, что у нас есть. Деньги нам нужны на бензин. Хорошо бы найти местечко и временно встать на прикол.

Брей чмокнула меня в губы.

– Да найдем мы такое место, – сказала она, хотя парковочные заботы ее сейчас не волновали. Она хотела меня.

Эта сторона нашей жизни осталась неизменной для обоих. Мы мчались из города в город, мы убегали от своего прошлого, но это нам не мешало вовсю трахаться. И не только ночью, но и днем, причем неоднократно. Брей была зависима от секса ничуть не меньше моего. Правда, ей бы я никогда об этом не сказал. И возражать против такой ее особенности я тоже не собирался.

– Надоели мне эти катания, – добавила она, закусывая мне нижнюю губу.

Мои пальцы скользнули вниз, прямо в ее трусики.

– Мне тоже, – признался я.

Она была совсем мокрой.

Пальцем я раздвинул ей половые губы и добрался до клитора. Брей застонала от удовольствия.

– И что нам тогда делать? – хриплым от желания голосом спросила она.

– Пока не знаю. Потом что-нибудь придумаем.

На этом разговор кончился. Наши языки сомкнулись. Я опрокинул Брей на кровать и начал трахать. Раз за разом, почти не останавливаясь.

Глава 11

Вроде бы в нашем с Элиасом положении рано было успокаиваться, освобождая мысли и ощущения от страха. Наша стратегия требовала постоянно быть настороже. Но это только в теории, потому что в жизни… в нашей теперешней жизни мы стремились начисто забыть о случившемся, иначе подспудные мысли добьют нас и мы свихнемся. Нам хотелось просто жить. И мы нашли способ. Во всяком случае, нам тогда так казалось. Все пугающие мысли, все эти «если» и «а вдруг» мы спрятали под толстым слоем обычных повседневных соображений. Мы погрузились в обыденность, научившись жить одним днем. Точнее, заставив себя этому научиться. Иными словами, ударились в развлечения: вечеринки, сборища, тусовки. В них мы видели долгожданное средство спасения. Забивали тревоги и страх сиюминутными радостями, усиливая их выпивкой и легкими наркотиками. Нам приходилось экономить. Покупай мы пойло и травку на свои, это быстро бы опустошило наш кошелек. Оставалось одно: угощаться на халяву. Мы научились и этому. Незаметно подсаживались к сборищу, где забивали косяк. Или находили компашку, которая уже солидно набралась. Кто-то в пьяной щедрости заказывал очередную порцию на всех, так что перепадало и нам. А иногда парни, думая, что я одна, сами угощали меня выпивкой.

Есть такая забава: составить костяшки домино змейкой, толкнуть самую первую и смотреть, как опрокидываются все остальные. Один из флоридских ночных клубов, куда мы наведались, рассчитывая угоститься за чужой счет, оказался такой костяшкой.

Потом были другие. Их было много, очень много, и каждая новая запутывала нас еще сильнее. Мы делали ляп за ляпом, но не желали в этом признаваться.

– Эй, да это же наша песня! – сказала я, когда из клубных колонок полились первые аккорды.