Одержимый Шон - Танит Ли

— Нет… — ответил юноша.

Шон пожал плечами.

— Не беспокойтесь, Дирн и я можем пойти одни.

Он подмигнул Дирну и они в ногу весело зашагали вниз по гипсовой улице.

— Стойте! — закричала девочка с фиолетовыми волосами.

Шон повернулся и отвесил едва заметный элегантный поклон. Дирн и он пошли дальше. Никто не кинулся вслед за ними. Очевидно, придворные пребывали в затруднении. И, видимо, у них не было антипатии к кладбищу Смерти.

— Ну, что здесь такое? — спросил Дирн чуть погодя.

— То, о чем мы говорили перед этим. Место пребывания одержимости, духов Трясины Крея: место погребения.

— Откуда ты это знаешь?

— Моя одержимость знает это.

— Да, теперь, когда ты это сказал… я верю, я тоже так считаю, даже знаю. Но почему свита Крея боится, что мы это найдем?

— Потому, что это окончательное доказательство того, что они обыкновенные и уязвимые живые. Сверхъестественно живые. Мертвые не нуждаются в таком месте.

Стена была белая и высотой около трех метров. Они подошли к закрытым воротам. Створки их были сделаны из матового необработанного золота. На них было выгравировано два узора, черным по золотому, один — зеркальное отражение другого, вместе составлявших целое, так как ворота были закрыты. На рисунке были листья, нарциссы и другие цветы, а в середине они образовывали какую-то странную картинку. Нижняя ее часть чем-то походила на лошадиную голову или голову змеи. Виднелись уши, или это были листья, из которых она вырастала. Над нею высились рога и между ними — как будто лицо и плечи девочки с длинными волосами. Над головой девочки был изображен цветок, напоминавший стилизованное крыло ворона. Все эти детали были чернее, как будто их добавили позже. По обе стороны узора были нарисованы черепа, тоже вроде бы недавно.

Они рассматривали рисунок несколько секунд, затем Шон толкнул ворота, но они даже не шелохнулись.

— Через стену? — спросил Дирн. — Я не знаю, сумеет ли моя удивительно безболезненная нога сделать это вместе со мной…

— Или перелететь, — сказал Шон. — Я все время спрашиваю себя, почему они пользуются летающими лошадьми, если у них есть способность летать? Почему они все время ходят пешком? Они должны иметь эту способность, не так ли, если мы ее изначально получили от их духов. — Шон уставился на ворота и совсем тихо произнес. — Откройся!

Обе створки распахнулись, и, когда они далеко разошлись, рисунок распался.

— Так легко? — спросил Шон.

— Может быть, и нет. Посмотри-ка на твоих друзей наверху.

Придворные Крея выглядели сбитыми с толку. Они показывали пальцами на Шона и ворота. Минутой позже куда-то понеслась девочка с фиолетовыми волосами.

— Это для тебя не было предназначено и они бегут за помощью к папочке Крею, — сказал Дирн.

Но Шон смотрел на кладбище.

Оно было не таким, как в деревнях, где человека опускали в могилу и забрасывали землей, насыпали маленький холм и иногда ставили разрисованный камень, чтобы отметить место. Королю насыпали холм побольше и в ноги клали его ножи, копья и золото, принадлежавшее ему. Здесь, однако, между аллеями не было никаких холмиков, лишь мраморные статуи, раскрашенные памятники, фонтаны. Это был сад Смерти.

И тут Шон подпрыгнул. Он увидел статую, которая двигалась. Ее зеленая юбка скользила по такого же цвета траве. Волосы вились и были украшены миниатюрными нарциссами. Темные волосы, днем отливающие красным сильнее, чем это было в лесу, редкий, темный оттенок, как загустевшее вино.

Он думал, что никогда ее не узнает. Однако не было никаких сомнений, что это была она. Он каким-то образом знал это, и не только из-за волос. Ее лицо выглядело бледным, и она не видела Шона, но все-таки это было лицо.

— Девочка, — сказал он.

— Я знаю. Я вспомнил о твоем описании. Ты должен пойти и напомнить ей об этом. Я останусь здесь и буду высматривать Крея. Удачи тебе!

Шон не знал точно, как поступить, однако ухмыльнулся и вошел в ворота, бросив через плечо:

— Смотри на меня и учись, как это делают. Очевидно, она не видела, что ворота открыты и не

слышала, как он быстро и тихо приближается к ней по траве. Она стояла возле мраморной статуи и смотрела в синеву. Шон остановился примерно в метре от нее. То ли из мстительности, частично потому, что больше ему ничего не пришло в голову, он громко и пронзительно крикнул:

— Дочь Крея!

Она резко обернулась. Она была белее кости и казалась перепуганной насмерть. Ему стало жаль ее. Но тут он подумал: почему я должен жалеть кого-то из племени Крея?

— Ты, — сказала она. Было видно, что она больше ничего не скажет.

— Я. Ты тоже вспомнила?

— Уходи! — сказала она вяло и слишком поздно.

Он пропустил это мимо ушей.

— Ты предупредила меня в лесу. «Не ходи домой», — сказала ты. Справедливое предупреждение. Если бы ты знала, что я приду в ваш город, ты бы меня об этом предупредила?

— Ты, должно быть, дурак, — сказала она. — Или сумасшедший.

— Конечно, сумасшедший. Каждый, кого коснулся Крей, становится сумасшедшим. Обычно их забивают камнями родственники и друзья, прежде чем они смогут использовать это волшебное состояние.

— Но ты-то жив.

— Счастливчик Шон! Он сумел уйти.

— Шон, — сказала она. Казалось, она собирается что-то добавить, но промолчала. — А там еще один, не так ли?

— Дирн из Пещерного Города. А тебя как зовут?

— Этого я тебе не выдам, — сказала она.

— У меня все еще голубые глаза, — сказал он недружелюбно. — А вот ты изменилась. Ты надела лицо.

Она покраснела. Ее лицо было красивым и открытым, в противоположность другим лицам Трясины Крея. Ее смущение было настоящим.

— Мы носим маски, когда выезжаем из города. С одной стороны зеркало, а с другой все видно.

— Еще одно волшебство, — сказал он. — Зачем?

— Чтобы пугать дураков, которые блуждают ночью по нашим лесам, — насмешливо сказала она.

— Это действует, моя дорогая, — сказал он.

Она была моложе него. И если он все еще сомневался, состояло ли племя Крея из мертвых или нет, то насчет нее он был совершенно убежден, что она живая.

— Я бы хотел прогуляться вглубь, — сказал Шон, — и найти могилу того особенного духа, которого вы ночью берете с собой, когда встречаете нас. Духа, который заколдовал меня и столь многому научил.

— Ты все еще этому веришь, да? — сказала она с презрением.

Шон пристально посмотрел на нее, но она продолжала дальше:

— Я пришла сюда, чтобы не встретиться с тобой, когда узнала о твоем прибытии. Как ты открыл ворота?

— Я сказал:»Откройся!»

Она засмеялась, но это был злой, дурацкий смех придворных Крея.

— Мудрый Шоннор, — сказала она.