Третья жена хозяина песков - Анна Наварр

Див Дахар стоял на соседней скале, внимательно глядя на оазис. 

В оазисе шел бой. 

Актаур веерами раскидывал вокруг себя шарики магии, и они то взрывались с яркой вспышкой, то прошивали противников насквозь, а некоторые расплескивались по одежде и впитывались в кожу, вызывая паралич. Нож Актаура мелькал серебристой рыбкой, и культисты падали один за другим. 

Ребенок всхлипнул и ущипнул меня ладошкой. Я вздрогнула, а со стороны тут же долетел вопрос дива Дахара.

Ужас заставил меня замереть без слова, без движения.

Дахар не поворачивал взгляд в мою сторону, но обращался ко мне. 

Нет, нет. Только не он. Как он здесь оказался? 

– Черные пески, Оля, черные пески провели меня, – снова прошелестел он. – Черные пески лежат глубоко под поверхностью, и есть способы найти желаемое с их помощью.

Отсюда сражение в оазисе казалось шумной вечеринкой с фейерверками. 

Но меня на нее не пригласили. Более того, запретили являться. 

– Оль-ля, идем домой, – неожиданно мягким тоном попросил див. – Я уже устал за тобой гоняться. 

Я закусила губу. Только бы не выдать себя. Похоже, Дахар бьёт наугад. 

Может, он видел Актаура и решил, что я где-то здесь. Потому что взгляд дива скользит вдоль скалы, но на мне не останавливается. 

Молчать, молчать. И не шевелиться.

Змеи всегда нападают на движущуюся добычу. Замри, и они перестанут тебя видеть.

Див Дахар повадками и внешностью весьма напоминал удава Каа. Разве что добродушия и мудрости ему не отсыпали, а так – натуральный змей, готовый заглотить добычу целиком. 

Даже шипит похоже. 

И ребенок от этого шипения дрожит и машет ручками. 

– Ну же, Оленна, вернись ко мне. Разве я плохо обращался с тобой? Ты ведь была хозяйкой в моем доме. Зачем тебе прятаться от меня? Разве я обидел тебя? – каждый его вопрос заставлял меня вздрагивать.

Тело неведомой Оленны отзывалось волнами страха и паники на эти наполненные страданием вопросы, и ребенок беспокоился все сильнее. Малыш вцепился в тонкую ткань и резко рванул с моей головы. 

– Сш-ш-ш! Вот ты где! – тут же обернулся Дахар. 

Синие волосы дива мелькнули яркой молнией между скалами, когда перепрыгнул ко мне. 

– Что за шутки, Оленнара?! – Он ухватился за тонкую ткань покрова. – Ты стала его женой?! 

Я вцепилась в покров со своей стороны. Ребенок, по которому скользнула натянутая ткань возмущенно запищал. 

– Не Оленнара! – бог знает на каком из языков ответила я. – Не трогай! 

– Тварь! Шлюха! – ярился Дахар, и ткань между нами затрещала. – Сейчас же идешь домой, ты, сука! Достаточно набегалась! 

Я отпустила ткань и, когда див оступился назад, толкнула его в грудь. И тут же едва не впечаталась в скалу.

– …! ... ! – ругательства на дивной речи звучали особенно затейливо. Жаль только, совершенно непонятно. 

Див теперь прижал меня к скале, и принялся выкручивать ребенка у меня из рук.

Малыш зашелся криком. Дахар ущипнул его и сам заорал, требуя заткнуться.

– Какая милая семейная сцена, – раздался рядом полный яда незнакомый голос. 

– Пенрак, чтобы тебя пустынные шакалы сожрали! Почему так долго?! 

Я подняла голову и увидела стоящего на соседней скале человека в темно-красных одеждах, с таким же амулетом нагруди, какой был у Назира. Он был совершенно лыс, а по черепу и лицу шли странные татуировки, прячущиеся за воротом-стойкой. Казалось, тату продолжают свою затейливую вязь и по всему телу. 

– Извини, прекрасноликий, но Аль-Танин все-таки не рыба-луна, которую можно заживо жрать, а она и не заметит. Пришлось немного с ним повозиться. 

– Что с ним?! – испугалась я. Как ни странно, меня поняли.

– О, ничего страшного. Всего лишь умер. 

Дахар рассмеялся. От этого смеха у меня мурашки пошли по коже. 

Я посмотрела на оазис – пальмы там догорали, а остались ли люди – видно не было. Разве что животные бродили туда-сюда.

“Выживи, пожалуйста, выживи. Я ведь не успела вернуть тебе за твою нечаянную помощь,” – мысленно попросила я. 

– Плату, див! – потребовал Пенрак у Дахара. 

И тот резко заломил мне руку, а другой подхватил ребенка и перекинул его к культисту. Малыш заорал совсем уж оглушительно. 

Дахар снова рванул меня за покров, стягивая его окончательно. И я сделала то единственное, что только могла. Если Актаур жив, он поймет. 

А еще через мгновение Дахар вывернул мне вторую руку, сковал их неизвестно откуда вытащенными наручниками и грубо схватил за волосы, заставляя согнуться – совсем как Гару в первый день. 

– Перемещай, Пенрак! – скомандовал он, и мы неожиданно… провалились. 

Прямо сквозь разошедшийся на мгновение желтый песок. В темную мрачную внутренность пустыни. 

В безмолвные черные пески. 

Которые, как оказалось, были вовсе не однородными. И состояли из множества ходов, соединенных аккуратными арками.

Совсем такими же, как перемещающий портал между степью и городом. Разве что гораздо менее украшенными. Пахло тут плесенью и какой-то сладковатой гадостью, и сквозняк неприятно холодил кожу.

Див дорогу знал, и на одном из перекрестков, где встретились сразу три портальные арки, втащил меня в одну, а Пенрак, держа моего малыша, зашел в другую.

– Нет! Нет! Мой ребенок! Отдай! – я попыталась вырваться, но див держал крепко.

– Твой нагулянный неизвестно от кого ублюдок вполне заслуживает того, что они с ним сделают. А ты идешь со мной, Оленнара. И не смей выть! – Дахар поднял меня и резко ударил по лицу.

Во рту сразу стало горячо и солоно от крови. Он разбил мне губы. 

– Ублюдок здесь только ты! – взвыла я. 

Дахар вместо ответа снова согнул меня и потащил дальше. 

К выходу.

К солнцу.

Ярко освещающему Парящий Город. 

– Вот мы и дома, сладенькая. Больше ты отсюда не сбежишь.