Тринадцатая гостья - Анна Данилова

Хотя надо отдать ей, конечно, должное. Ведь этой Наташе, при ее-то сумасбродном характере, ничего не стоило забрать присланные ей пять тысяч евро и исчезнуть из Болгарии. Переехать в другую страну, пуститься навстречу новым приключениям или же вернуться в Москву. Однако она этого не сделала, а приехала именно в Мюнхен. Почему? Загадка!

Конечно, можно предположить самое худшее – она все знает. И что тогда? Тогда их совместное пребывание в этом доме станет своеобразным поединком: кто кого перехитрит, переобманет. Но почему же тогда Наташа до сих пор не открыла своих карт? Не объяснилась?

Но, скорее всего, она приехала сюда и до сих пор не перестает притворяться близкой подругой по другой причине: она хочет с ее, Сониной, помощью зацепиться за Германию, попытаться устроиться здесь, пустить корни. Пожалуй, это было бы самым правильным объяснением ее приезда. И ей нет никакого дела до того, что происходит в доме, что творится на этом чертовом чердаке. Возможно, даже она понимает, что все это – лишь спектакль, которому она пока что не может дать объяснения.

Теперь – осколки чашки. Каким образом они оказались в макете? Кто их туда подложил? Только тот, кто все понял, кто начал эту историю и теперь подыгрывает ей. И кто же этот человек: Роза или Наташа? Роза – нет. Она очень осторожный человек и дорожит своим местом. Где еще она найдет такой богатый дом и хорошее жалованье? Да и работа не пыльная. Хотя как сказать. Ведь она одна управляется с хозяйством: она и убирает, и готовит, и следит за порядком. Для женщины ее возраста можно было бы уже подумать и о пенсии, о покое. А если так, можно предположить, что Роза все же решила уйти. И что ей тогда мешает перед уходом дать понять странной хозяйке, что она все видит и слышит, что она давно поняла, кто играет в куклы на чердаке? Пусть даже Роза все знает, она все равно не опасна. Уйдет – и все забудет. Разве что в ней взыграют гражданские чувства, и она, когда полиция узнает об исчезновении садовника, заявит в полицию.

Соня вдруг с горечью поняла, что ей, вероятно, при всем ее старании так и не удастся сыграть перед Наташей роль заблудившейся в жизни одинокой женщины, которую кто-то там хочет свести с ума. Что ни ее внешние данные, ни поведение, ни тон голоса не подходят для такой роли. И сегодняшний день лишний раз доказал это. Она не сдержалась и вместо того, чтобы проявить обыкновенное, естественное для данной ситуации гостеприимство и сопроводить Наташу в Нимфенбург, испортила экскурсию. Продемонстрировала свое раздражение, нервозность и негативное отношение к Наташе. И в результате Вьюгина ушла из дома. И правильно сделала! Любой другой человек, имеющий в кармане пару тысяч евро, не стал бы терпеть такого неуважительного к себе отношения и поступил бы точно так же. И это просто чудо, что Соня так быстро Наташу разыскала. Извинилась. Поняла: еще одна подобная ошибка, и Наташа, эта кошка, которая бродит сама по себе, уйдет. Мир – большой, и кто помешает ей отправиться в очередное путешествие? Быть может, ей повезет, она встретит хорошего парня, выйдет за него замуж, получит вид на жительство в какой-нибудь европейской стране… на что Наташе она, Соня? А потому надо действовать как можно быстрее. И сделать все для того, чтобы привязать эту кошку к себе чугунными цепями. Чтобы она не ушла, не исчезла…

…В комнате запахло дымом. Это был запах жженой бумаги. Только этого еще не хватало!

Соня выбежала из своей комнаты. В коридоре было нечем дышать от дыма. Сверху доносились крики Розы и Наташи. Сначала у нее возникла мысль – вызвать пожарных, но потом она передумала. Нет, для начала надо посмотреть, насколько серьезна ситуация…

Она поднялась на чердак, откуда валил дым, и увидела, как Наташа с Розой тушат своими кофтами загоревшийся угол макета, как раз с той стороны, где находится «спальня» Наташи.

– Не переживай! – услышала она голос Наташи. – Соня, все в порядке. Мы все потушили.

Соня подбежала к Розе и заглянула ей в лицо.

– Роза, что случилось? – спросила она резко по-немецки, чувствуя, что ситуация выходит из-под ее контроля.

– Мы пили чай в кухне, когда почувствовали, что пахнет дымом, – взволнованно ответила Роза. – Быстро поднялись и увидели, что тлеет угол макета. Мы испугались. Огня нет, но дым!!! Весь дом – в дыму!

– А как это случилось? Кто-нибудь из вас поднимался на чердак? Может, ты, Наташа, – она повернулась к перепачканной сажей гостье, – курила здесь, на чердаке, и забыла погасить сигарету?

– Не стану отрицать – вообще-то я покуриваю. Но сегодня я не курила. И, тем более, здесь, на чердаке. Соня, мне все это, честно говоря, стало надоедать! Все те странности, что случаются в вашем доме, происходили и до моего приезда. И если ты пригласила меня для того, чтобы повесить на меня поджог…

– Тихо-тихо-тихо. Извини. Я погорячилась. Просто я испугалась. Но, с другой стороны, кто-то же поджег макет? И если это не вы и не я, то кто? Значит, в доме кто-то был или есть, прячется здесь. А я боюсь, вы слышите, я боюсь!!! – Она перешла на отчаянный крик по-русски. – Я скоро действительно сойду с ума!

Она кричала и думала о том, что кто-то из них, из этих двух женщин, которых она приютила под своей крышей, издевается над ней. Роза? В который уже раз спрашивала она себя об этом, вспоминая горсть осколков в макете. Да, потом она, Соня, сама специально уронила посудную полку, чтобы оправдать появление внутри макета осколов. А что еще ей оставалось делать? Ведь игру-то затеяла она! Придумала этих дурацких кукол. И ведь идея эта изначально должна была быть абсурдной – именно этим обстоятельством она должна была объяснить русской гостье свое нежелание обращаться за помощью в полицию. Ведь если бы в этом доме на самом деле происходили какие-то невероятные вещи (а не придуманные самой Соней), разве она не обратилась бы в полицию? Да она бы поставила на уши все полицейское управление Мюнхена!

Ладно. Пожар потушили. Вернее, то, что она приняла за пожар. Сейчас они распахнут все окна, и дым сквозняком выветрится. Но как же не вовремя все это произошло! Да и макет слегка повредился. Хотя «парадное крыльцо» – цело и невредимо. И именно там завтра рано утром они с Наташей обнаружат «труп садовника».

Глава 18

Мюнхен, октябрь 2008 г

Мне не спалось в ту ночь. И я решила, что в сложившейся ситуации мне непременно надо проявить инициативу. Не такую, конечно, как с поджогом макета (это был протест против навязанной мне Соней игры), а ту, которая дала бы Соне возможность надеяться на меня и не сожалеть о том, что она вызвала меня к себе в помощь.

И я ровно в полночь постучала в ее спальню.

Соня отозвалась не сразу. Спросила что-то по-немецки встревоженным голосом. Это и понятно. Ночной стук в дверь – что может быть неприятнее и тревожнее?

– Соня, это я. Извини, что потревожила. Просто я подумала…

– Минуту.

Дверь открылась, и я увидела бледную, с покрасневшими глазами, Соню. Судя по ее виду, она не спала, скорее всего, мучилась бессонницей.

– Ты не спала? Все переживаешь. Послушай, у меня есть идея, – начала я бодрым голосом, чтобы мое решительное и довольно-таки ироничное настроение передалось моей неожиданной подруге.

– Входи, – сказала она со вздохом. – Да, действительно, я не спала…

Она предложила сесть мне в кресло, достала из бара несколько красивых бутылок.

– Что хочешь?

И я только тогда почувствовала, что от нее слегка попахивает спиртным. Видимо, она уже успела приложиться к одной из бутылок.

– Ничего. Я вообще не пью. Курить – покуриваю, но не пью.

– А я выпью. Вы-то с Розой – как бы ни при чем, и все те странности, что происходят у меня в доме, касаются только меня. Вот поэтому я и переживаю больше всех! Но я не оправдываюсь, нет. Просто такая тоска на душе. Думаю: а вдруг меня кто-то хочет убить?

– Вот поэтому-то я к тебе и пришла. В прошлый раз мы с тобой действовали довольно-таки наивно – устроили засаду на чердаке. Надо действовать по-другому! Дежурить, к примеру, в саду, ты с одной стороны дома, а я – с другой. Оденемся потеплее, одна из нас спрячется в садовом домике, а вторая – в машине перед крыльцом. Понимаешь, тот, кто все это делает, кто хочет напугать тебя, не живет в этом доме, это точно. Иначе мы бы этого человека все равно заметили, почувствовали, услышали бы его, наконец. Кто бы он ни был, это живое существо, оно хочет пить и есть и еще, извини, ходить в туалет. Вот я и подумала: если это не Роза, значит, этот кто-то должен появляться в доме извне. То есть, возможно, в дом ведет какой-то тайный ход, о котором мы пока не знаем.

– Но я же осматривала дом! – воскликнула Соня, отпила большой глоток водки и вытерла рукавом пижамной куртки рот. – В дом ведут только две двери – с парадного хода, понимаешь, и с черного, он для слуг, для машин с провизией. Через черный ход выносится мусор, и Роза ходит через эту дверь в хозяйственную пристройку с прачечной и кладовыми. Выносит в сад белье и развешивает его сушиться. Все! Больше дверей нет, и никаких отверстий и тайных ходов или нор.