Черное безмолвие (сборник) - Юрий Глазков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Напряжение росло. Гавр вышел из леса и очутился на полукруглой поляне, края которой круто уходили вниз. Лес за ним сомкнулся. Гавр стоял, упираясь спиной в зеленую стену леса. Голубое небо и резкий край обрыва делили мир пополам: на темный низ и светлый верх. Граница между ними была четкой и строгой. Вдруг четкость границы нарушилась, линия горизонта вспучилась, и над краем обрыва появился лохматый бугор, превратившийся в хищную голову с горящими свирепыми глазами и оскаленной пастью, утыканной лесом кривых, желтых зубов. Голова поднималась все выше, покачиваясь на тонкой чешуйчатой шее грязно-зеленого цвета. Морда была просто отвратительная. Появились когтистые лапы, они подрагивали, выдавая нетерпение зверя. У косморазведчика была отличная реакция, оставшаяся еще от прадеда — завсегдатая баров и таверн, в одной из которых, впрочем, он и остался, опоздав опередить своего соседа на долю секунды. Выстрел — и затихающий вой подчеркнул меткость Гавра. Зверь исчез. Гавр вытер выступивший пот и боковым зрением заметил горбящуюся линию горизонта справа. Выстрел — вой — вспотевший лоб. Холм теперь вырос слева… Выстрел — вой — вспотевший лоб. Холм впереди — выстрел — вой — вспотевший лоб, слева — выстрел — вой, справа — выстрел — вой… Гавр уже не успевал вытирать лоб, пот струился сплошным соленым водопадом. Цифра 100 катастрофически ползла к нулю, но Гавр уже не замечал этого и только нутром чувствовал, что спасительные заряды тают, как снег в весеннюю пору. Очередной выстрел, и Гавр понял — ноль.
— Все, замотали, черт вас дери, больше нет, — чертыхнулся от души Гавр и в сердцах швырнул бесполезную железяку в скалящуюся рожу. Удар был точен, и рожа исчезла, а оружие с глухим стуком скатилось в бездну. Гавр напряг мышцы тренированного тела, готовясь к схватке. Но никого не было, рожа не появлялась, горизонт был чист и светел. Напряжение сказалось, и дрожащие ноги Гавра перестали держать его… он стал валиться на спину. Но не упал. Что-то мягко поддержало его, и он очутился в удобном кресле. Напротив сидел ухмыляющийся ромб с живыми глазами.
— Вы уже девятый и тоже с оружием. И все сначала стреляете, а потом раскаиваетесь и недоумеваете, как это произошло. Мы потеряли троих, пока не придумали вот это.
— Что это? — тупо спросил Гавр.
— Разряжатель оружия, — невинно ответил ромб и, в свою очередь, спросил: — А где вы научились так хорошо стрелять, на войне?
— Нет, у нас войны давно нет, — сказал Гавр.
— А где же тогда? — переспросил ромб.
— На стенде.
— А что такое стенд?
— Это такое устройство, где мы учимся стрелять для охоты. Как вот этот ваш разряжатель оружия.
— Так вы стреляете только на охоте? — от души удивился и обрадовался ромб.
— Мы-то да! А вот в соседней звездной системе до сих пор воюют, ответил Гавр. «Вот бы и правда настроить стендов для любителей войн», мечтательно подумал он.
МУДРЫЙ
Сказка
Степняки опять загнали могутов в леса. Стычка была кровавой, много воинов лежало на снегу, ставшем похожим на пурпурное одеяло. Могуты пленили двух степняков, а своих потеряли с десяток.
Перед сражением мастера-оружейники показали князю могутов Гору новую выдумку — к стрелам приделывали перья, и они летели намного точнее, не кувыркаясь на излете. Уповали на них. Но предательство и корысть уже бродили среди лесов и полей. Степняки ударили такими же стрелами. Надежды на победу не было, князь увел своих людей. Сидели в лесу тихо, хоть и морозно было, но печей не топили — дым степняки увидят. За ослушание — голова с плеч, князь на расправу был скор.
— Князь, к тебе мастер идет, сказывает, что споро с тобой говорить надо, — доложил воевода.
— Пусть войдет, — разрешил князь.
Вошел белокурый рослый мужик. Лоб его был высок, глаза умны, руки натруженные, работные.
— Говори, — приказал князь.
— Государь, других убери, — только тебе скажу, — смело глядя на князя, произнес мастер.
— Всем вон, — зыкнул князь, — кроме отца духовного, он наша вера и посредник божий, от него секретов нету. — Все бросились из избы.
— Князь, пойдем в лес, покажу, — веско сказал невозмутимый мастер, — степным шельмам теперь конец придет.
Не мешкая, князь и отец духовный двинулись по сугробам в чащу леса.
— Смотреть, князь, отсюда способнее, дальше не ходи. Вон ту опушку леса зри внимательно. Я сейчас, не заморожу. Крикну, а покуда отдыхай, княже.
Поклонившись, мастер скрылся в ельнике. Духовный отец на всякий случай перекрестился и осенил крестом князя.
— Будь начеку, — послышалось из лесу.
Князь и духовный отец впились глазами в опушку. Вдруг над опушкой, как пчелиный рой, пронеслись десятки быстрых стрел и повтыкались в снег, как тростник на болоте.
— Не возьму в толк, чего тут хитрого, схоронил лучников дюже скрытно, числом много, ну и что? — заворчал князь, промерзая на холоде.
— Не спеши гневаться, князь, давай дождемся мастера, тогда и учини ему допрос, пусть обскажет, что к чему, растолкует, — посоветовал духовный отец.
Пришел мастер, поклонился и так и остался склоненный перед бородатыми повелителями.
— Сколько стрелков учинили стрельбу единовременную, где ты их попрятал, иль какое мудреное свойство имеет твое оружие, для нас не приметное? — строго спросил князь.
— Один всего и был стрелок-то, я только и стрелял, княже, — еще ниже сгибая спину, ответил мастер.
— Как один? — подпрыгнул князь. — Врешь, покажи.
Устройство было нехитрым, пучок стрел сразу вырывался из пустотелого кедрача и веером рассыпался в воздухе. Одни стрелы летели дальше, другие — ближе. Большую площадь утыкали стрелы.
Князь уже видел мчавшихся степняков, храпящих, оскаленных коней; конница мчалась, как черный саван смерти, и летящий им навстречу рой убийственных стрел, выпущенных из нового оружия. Степняки слетали с коней с пронзенной грудью и, как вороны на вспаханном поле, вертелись на красной земле.
Князь был доволен и горд своим умельцем.
Бросив золотой мастеру, князь задумчиво двинулся к себе в избу.
— Что скажешь, святая церковь? — обратился он к отцу духовному.
— Страшное оружие, сотни сразу убиенных. Ты прогонишь степных разбойников, завоюешь все вокруг, но оружие богопротивное, один на один борьба нам, славянам, милее и честнее — вот мой сказ, государь.
Князь шел, взвешивая виденное и обдумывая услышанное. Воевода встречал их у порога.
— За ночь помост сбей, плаху поставь, разбойников рубить будем, сказал князь. Духовный отец перекрестился.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});