Кривое зеркало (СИ) - Ловыгина Маша

…Матрёна шла по асфальтированной дороге и не узнавала Сосневку. Молоденькой девчонкой она бегала в местный клуб на танцы, но теперь не могла припомнить даже место, где раньше, окруженная березками и липами, находилась площадка для молодежи. По обе стороны возвышались не дома, а поместья, окруженные высокими заборами. Кованые ворота в металлической резьбе напоминали ей петербургские дворцовые ансамбли, которые она видела сорок лет назад, приехав в культурную столицу по путевке от райкома комсомола. Больше Матрёна нигде не была, но и этих впечатлений ей хватило на всю жизнь. Ей казалось, что такая красота может быть только в единичном экземпляре, в музеях люди не живут, в них ходят лишь любоваться. Раньше то, конечно, жили, вот и в Темешево помещичий дом стоит. Реставрировать его, денег нет и, похоже, не будет. Да и всей красоты в нем, разве что, две колонны у входа. После войны склад был, потом продовольственный магазин, теперь стоит пустой и потихоньку разваливается. Удивительно было видеть и аккуратные газоны с изумрудной травой в то время, когда российская природа, еще толком не проснувшаяся после зимней спячки, нехотя поддается теплому весеннему солнышку. Участки были просто огромными, со всей вероятностью можно было сказать, что под них был вырублен не один гектар леса. А ведь хозяев здесь не так уж и много, подумала Матрёна, столько времени они с Фёдором идут, а она насчитала домов меньше десятка. Вокруг стояла благодать, птицы радостно перепархивали с ветки на ветку, чирикая о чем-то своем, и где-то заливались звонким лаем собаки. Тянуло костром.

Фёдор проводил женщину до самого озера. Дальше она пошла вдоль воды и мимо леса до самых Бугров. На прощание Фёдор обнял старуху и, не говоря ни слова, зашагал обратно. Матрёна тяжело вздохнула и покачала головой. Уж лучше не привязываться ни к кому сердцем и душой, не думать и не переживать потом, сидя одиноко у окна. Да видать, богу виднее, чем людей проверять. Не дал же он Фёдору околеть в её сараюшке, словно заставил её, Матрёну, неизвестно по какой надобности, на ночь глядя, заглянуть туда. А богу всё равно, человек ли, собака…. Каждая тварь жить хочет.

Вечерело. Матрёна издалека услыхала громкую музыку в доме у соседей. Её это не раздражало как других старух. Молодо — зелено. Когда ж еще веселиться? Она подумала, что стоит зайти к Лидуше, своей подруге, да рассказать ей про Сосневку. Лидуша, конечно, глуховата, но Матрёну с ее неуживчивым характером любит и терпит аж с самых школьных лет. И в армию вместе провожали своих мальчиков, и цинковые гробы получили в одночасье. Ни детей, ни внуков, не нажили. Да, видно, судьба такая, что ж на нее пенять. Матрёна свернула к дому Лидуши в радостном предвкушении новой темы для разговора. Настроение ее стало лучше. А Федя не забудет ее, это она знала. Надо только молиться за его здоровье, вот и смысл в церковь пойти, а то Лидуша ругает да атеисткой зовет…

14

…Сквозь узкую щель между занавесками пробивался белесый рассвет. Соня, обхватив колени руками и прижавшись к ним подбородком, не отрываясь, смотрела на спящего Диму. Что-то тревожило его во сне: он вздрагивал, и Сонечка касалась загорелого плеча парня, стараясь успокоить. Незнакомое доселе чувство поселилось ночью в душе у Сони. Между ней и Димой ничего не произошло. Это было так странно и в то же время волнующе. Сонечка вдруг поняла, что никогда так явно и бескорыстно не хотела близости с мужчиной, и не была так благодарна ему за то, что ничего не случилось.

Соня, стараясь не шуметь и не задеть Диму, перелезла через него и на цыпочках прошла на кухню. Набрала в чайник воду, нажала кнопку и села. Через край стола свисал телефонный шнур, Соня повертела его в руках, но аппарат так и не включила, внезапно подумав о Сергее Александровиче. Стало так жарко и неприятно, что ее передернуло. Моментально вспомнился Витька. Напоил её до чертей в глазах, а потом заставил еще звонить престарелому поклоннику, брр…. Вспоминать не хочется. Соня подошла к окну и выглянула на улицу. Тихо. Совсем от этого придурка Витьки житья не стало. Мало того, что Сонечке приходится предоставлять местному королю подворотни и его шпане квартиру для "зависания", так она не отказывается и ноги раздвинуть, если надо. Жить то хочется. Ох, как хочется жить, и жить хорошо, спокойно. Пропади пропадом этот Витёк и тот день, когда он перегородил Соне вход в подъезд и, гнусно ухмыляясь, сказал, что знает, мол, чем она зарабатывает себе на хлеб. А какое, собственно, его собачье дело? Денег, чтобы платить Витьку отступные, у Сони не было. С Сергеем Александровичем она познакомилась много позднее, случайно, в очередной сауне, что удивило её саму. Такой импозантный и богатый человек заинтересовался Сонечкой. Но бывал он у неё не часто, делая, однако подарки и вывозя иногда за город со своими друзьями на пару дней. Вот так, не имея сутенера и «крышу», промышляла Сонечка на свой страх и риск. А всё этот Витек! Соня со злостью сжала кулачки. Вот и вчера, как пить дать, или обкололись или обкурились всей командой. Житья никакого нет. Соня вздохнула, надо бы «дядю Сережу» уломать, чтобы помог ей квартиру разменять. Эту халабуду, конечно, ни на что приличное не сменишь, но если деньжат добавить, то… Сонечка улыбнулась от предвкушения. И дело непременно обстряпать так, чтобы все на Сонечку оформлено было. На все это, разумеется, много времени и сил уйдет, но игра стоит свеч. Соня прислушалась к прерывистому дыханию Димы. А ведь большое дело — двух зайцев одним махом убить! И квартирку заиметь с обстановочкой, и приличного парня привязать к себе покрепче, а там… Соня мечтательно зажмурилась. Если Дима с Мизинцем работать будет, тот его в долю возьмет, тогда Соня от любых витьков и дядь сереж отмажется. Соню стала обуревать жажда деятельности: она схватила мусорное ведро и накинула поверх короткого халатика куртку. Плотно прикрыв за собой дверь, девушка стала спускаться по лестнице, но в следующем пролете наткнулась на соседку, поднимавшуюся наверх. Женщина возвращалась с ночной смены, сипло с присвистом дышала и, увидев Соню, остановилась:

— А, Соня, хозяйством занимаешься? — она змееподобно улыбнулась, взгляд ее цепко прошелся по девушке и остановился на торчавших из ведра бутылках и пакетах, — гости, что ли у тебя опять были?

— Были, — буркнула Соня и попыталась обойти надоедливую соседку боком. Но та, обдав ее кисловатым запахом старческого пота, не отступала.

— Да, дело молодое… Я позавчера стучала к тебе, что ж не открыла? Музыка у тебя играла всю ночь.

— Ну, дальше что? Не слышала я вашего стука, значит. — Соня нетерпеливо выставила ногу вперед и покачала переполненным ведром.

— А ты, девка, не торопись, — женщина приблизилась к Соне почти вплотную, — я ж видела, к тебе мужик такой холеный приезжает.

Соня замерла.

— Да к тебе, больше не к кому, — хихикнула соседка и тут же изобразила на лице печаль, — кокнули мужичка твоего аккурат в нашем подъезде.

Раздались грохот и треск разбитого стекла. Сонечка склонилась над грудой вывалившегося мусора, разбитых бутылок, и принялась запихивать все это обратно в ведро. Порезавшись, она инстинктивно облизала кровь с грязного пальца. Соседка, как ни в чем не бывало, вскинув левую бровь, продолжила, опершись для удобства о перила:

— Я в окошко увидала, что милиция приехала, потом за ней скорая. Спустилась вниз, гляжу, мать честная, это ж Сонькин ухажер! Твой, то есть. Башка треснутая, морда в крови, ужас! А милиционер то и спрашивает, не знаете ли, граждане, этого товарища? Кто, мол, такой и к кому пришел. Ну, я то промолчала, понятно, сама молодая была, всякое случалось, — она опять захихикала, — вот такие дела, девонька. Короче, придут еще к нам следователи — дознаватели, готовься. Думай, что говорить станешь, поняла ли?

Соня кивнула и, скользнув спиной по обшарпанной стене, обогнула таки соседку и быстро побежала вниз. Скосив глаза, она оглядела пол у почтовых ящиков. Ничего не разобрав на затоптанном и склизком бетоне, Соня, почувствовав озноб, поплотнее укуталась в куртенку и направилась к мусорным бакам.