Бриллиант - Марна Келлог

Оуэн взял с тумбочки толстый том.

— Что это? Русский автор?

— Да.

— «Таинственно пропавшее сокровище Романовых». С чего это вдруг?

— Просто я всегда интересовалась подобными вещами.

Он не только действовал мне на нервы, но и немного смущал. Я остро сознавала, что стою в собственной спальне наедине с малознакомым человеком, листающим одну из моих любимых книг. Это выбивало из колеи не меньше, чем если бы он меня ласкал.

— И что там насчет этих драгоценностей, которые вечно блуждают по миру? Я думал, что это и есть драгоценности российской короны.

— Они ничто по сравнению с теми, которые, как говорят, еще существуют на земле.

— Серьезно?

— Абсолютно.

— И о чем идет речь?

— Послушайте, Оуэн, давайте попозже. То есть все это очень запутанно, а сейчас почти час ночи.

— Ничего, я разберусь. Расскажите.

И тут он сел на край кровати, так и не выпустив мою книгу. Я была потрясена.

— Я хочу знать.

— Хорошо, — нерешительно промямлила я, — только давайте вернемся на кухню.

— Нет, останемся в спальне. Тут так уютно.

Его глаза были непроницаемы. С одной стороны, все было абсолютно невинно. С другой — он излучал такую бешеную сексуальность, что я чувствовала себя как под гипнозом.

Да что тут происходит? Нечто вроде боксерского матча? Он словно коснулся некоего главного нерва и решил, насколько далеко может зайти. Проверить, кто возьмет верх?

Воздух в комнате потрескивал от напряжения. Я осознала, что меня неумолимо тянет к нему, и поэтому злилась, безуспешно стараясь защититься. И он это знал. Ну и черт с ним. Это моя комната, мой дом. И я не позволю какому-то варвару с избытком тестостерона превратить меня в неуправляемую наркоманку.

— Хорошо.

Я села в кресло и закурила.

— Можно и мне сигарету?

— Разумеется.

Он встал с постели и шагнул ко мне. Я протянула ему пачку и щелкнула зажигалкой.

— Надеюсь, вы не пытаетесь меня обхаживать, Оуэн? Потому что, если это так, у меня для вас новость: ничего не выйдет.

У него хватило ума рассмеяться.

— Прошу прощения. Это и вправду выглядит глупо. Приношу свои глубочайшие извинения. Просто в этой комнате есть что-то такое… и в вас тоже. Мне все время кажется, будто я разговариваю с принцессой Грейс или с кем-то в этом роде.

— Возьмите себя в руки, сынок. Вы проглотили чересчур много шампанского.

— Но меня действительно интересуют русские, Кик.

— Хорошо. Садитесь в то кресло и готовьтесь к лекции.

Он проигнорировал приказ и снова расположился на постели. Ладно, делай что хочешь. Меня так просто не сломить.

— Если верить легенде, вдовствующая императрица Мария Федоровна, мать царя Николая, с которым она была в ссоре из-за несчастного увлечения царицы Распутиным, увезла с собой в Крым львиную долю драгоценностей царской короны. Там она прожила два года под защитой, как ни странно, тамошних Советов, а в апреле девятнадцатого вместе со своим двором сумела добраться до Англии, прихватив два больших кожаных сундука. В одном, как говорили, содержались ее личные драгоценности, которых было немало, в другом — сокровища короны. Но по приезде выяснилось, что второй сундук исчез. При дворе шептались, что она доверила его одному из гвардейцев и тот куда-то увез драгоценности с ее разрешения и с соответствующими инструкциями.

— И где они сейчас?

— Никто не знает.

— А откуда вам все известно?

— Мне рассказал сэр Крамнер Баллантайн. Уверял, что в один прекрасный день появится некий посланец и «Баллантайн и К°» доверят выставить на аукцион романовские сокровища.

Я не добавила, что сэр Крамнер поведал мне эту историю в тот незабываемый первый день в люксе «Клариджез» и мысль об этом так его вдохновила и так меня очаровала, что мы в неизвестно который раз снова забарахтались под одеялом. Фирма по-прежнему ждала этого великого дня, и тайна непоколебимой уверенности сэра Крамнера в грядущем событии умерла вместе с ним. Но мысль о возможном существовании такого грандиозного клада, лежавшего где-то — в подвале, на чердаке или в банковском сейфе — более восьмидесяти пяти лет, ожидавшего, пока дневной свет коснется его и зажжет огнем, с того момента меня завораживала.

— Но почему он ничуть не сомневался, что это случится? И почему вы краснеете?

— Что?!

Я невольно рассмеялась: воспоминания о том давнем дне и сейчас Доставляли мне море счастья! Я, в ярко-розовых виниловых сапогах, — теперь это показалось мне таким забавным, что правда едва не вышла наружу.

— Честно говоря, не знаю. Возможно, он получил послание от самой вдовствующей императрицы или просто сочинил все это. Трудно сказать.

— Спасибо, что поделились со мной.

Он закрыл книгу, нежно погладил переплет, и мне вдруг показалось, что я почувствовала его руку на своей щеке.

Глава 18

Неловкое молчание тяжело давило на нас. Такие моменты любят изображать в фильмах: люди больше не выносят напряжения, рвут одежду, свою и чужую, и накидываются друг на друга, как бродячие собаки.

Да что это мне в голову лезет?!

Мы ждали.

— Шикарный потолок, — заметил Оуэн. Он лежал на моих подушках, подложив руки под голову, и ужасно походил на школьника, мальчишку, пытавшегося добиться соответствующей реакции от взрослого.

— Спасибо, — обронила я.

На своей постели (я купила матрац в отеле «Четыре времени года») с шестью чрезвычайно мягкими подушками я чувствую себя принцессой. И мне совершенно не понравилось, что этот похотливый варвар наслаждается ими, но я решила применить испытанную и верную военную тактику, помогающую оккупированным успешно нейтрализовать оккупантов. Не позволяйте им увидеть, что для вас это важно.

Мое лицо оставалось бесстрастным.

— Вы, надеюсь, все для себя выяснили, Оуэн? — осведомилась я голосом школьной учительницы.

— Неплохое покрытие.

— Это ковер.

На полу спальни лежал выцветший обюссон из коллекции одной знатной леди, который я отхватила за отправную цену на аукционе.

Посторонний не заметил бы здесь ничего из ряда вон выходящего, если не считать полного отсутствия семейных фото по причинам, мной уже объясненным.

Кроме одного снимка. Я сделала его пару лет назад в Сен-Реми, в кафе «Альпиль». Молодой человек, американец, лет тридцати двух. Веселый, счастливый, здоровый. Обнимающий молодую женщину, которая явно его любит. Его любят. Так мог бы выглядеть мой сын. Если бы у меня был сын, В тот день я посетила все сайты усыновленных детей в Интернете на случай, если он или она могут по какой-то причине нуждаться во мне: срочная операция или что-то подобное. Но так никого и не нашла.