Отпуск на двоих - Генри Эмили

Я выставила температуру на двадцать один градус. Шумно заработали вентиляторы, не принеся, впрочем, особого облегчения.

– Ну, по крайней мере, у нас отличный вид на бассейн, – заключила я, подходя к двери на балкон. Я раздвинула занавески и выглянула наружу, чувствуя, как ко мне постепенно возвращается обычный оптимизм.

Балкон здесь был больше, чем в моей квартире, и на нем даже уместились миленький красный столик и два стула. Проблема заключалась вот в чем: примерно три четверти его были огорожены пластиковой пленкой, а где-то наверху раздавались ужасающий грохот и металлический визг.

Алекс вышел на балкон следом за мной.

– Ремонт, что ли?

– У меня такое ощущение, что я нахожусь в мешке для трупов. Причем внутри самого трупа.

– И у него почему-то лихорадка.

– И его подожгли.

Алекс слабо рассмеялся, и звучало это очень несчастно, хоть он и пытался сделать беспечный вид. Вот только Алекс был кем угодно, только не беспечным. Он был Алексом. Он постоянно переживает, ему важно быть чистым и иметь свое личное пространство, и он всегда берет с собой подушку, потому что «его шея привыкла именно к ней» – даже если это означает, что он не сможет взять с собой столько сменной одежды, сколько ему хотелось бы. Поэтому последнее, что нам нужно, – это чтобы вселенная указывала нам наши слабые места.

Вдруг шестидневный отпуск начинает казаться мне немыслимо долгим сроком. Нужно было ехать дня на три. Просто приехать на свадьбу, и все, потому что на свадьбе будет множество событий, на которые можно отвлечься, и там будет полно бесплатной выпивки, а Алекс будет занят мальчишником своего брата, или что там ему еще положено делать.

– Может, нам к бассейну сходить? – предложила я слишком уж громким голосом. Сердце у меня бешено колотилось, и мне приходилось кричать, чтобы заглушить этот звук.

– Конечно, – согласился Алекс и развернулся, чтобы выйти, но тут же замер. Он открыл рот и немного помолчал, обдумывая слова, но потом все же произнес: – Я переоденусь в ванной комнате. А ты, пожалуйста, крикни, когда закончишь переодеваться, хорошо?

Ну да. Это квартира-студия. Одна комната. Никаких дверей, кроме той, что ведет в ванную.

Что не вызывало бы чувства неловкости, если бы мы с Алексом не устраивали из всего драму.

– Угум, – сказала я. – Конечно.

Глава 10

Десять летних сезонов назад

Мы бродили по Виктории так долго, что ноги у нас начали отниматься, а спина совсем разболелась. Во время ночного перелета нам с Алексом так и не удалось толком поспать, и теперь тело казалось тяжелым и неповоротливым, а мысли упорно собирались в кучу. Тогда-то мы и решили остановиться и перекусить в маленькой пельменной, попавшейся по пути. Выглядела она симпатично – окна были затемнены, стены выкрашены красной краской, тут и там висели золотистые иллюстрации горных пейзажей, лесов и спокойных рек, неспешно текущих мимо округлых холмов.

В зале никого, кроме нас, не было – обедать в три часа дня уже поздновато, а ужинать еще рано. Место было замечательное – кондиционер работал на полную, даруя приятную прохладу, а еда оказалась просто восхитительной, и мы с Алексом так устали, что не могли перестать смеяться над самыми глупыми вещами, которые только могли прийти в голову.

Мы вспоминали, как хрипло Алекс взвизгнул этим утром, когда шасси самолета коснулись взлетной полосы.

Мы искренне развеселились, глядя вслед пронесшемуся мимо мужчине в офисном костюме, который бежал, плотно прижав руки к телу.

Потом мы вспомнили про девушку, которую встретили у гостиницы «Императрица» – она битых полчаса пыталась продать нам пятнадцатисантиметровую фигурку медведя всего-то за двадцать одну тысячу долларов, пока мы медленно волокли наш потрепанный багаж.

– У нас не то чтобы… есть деньги… на такое, – выдохнул Алекс, стараясь звучать дипломатично. Девушка с энтузиазмом закивала.

– Мало у кого есть. Но если искусство заговорит с тобой, то способ добыть деньги всегда найдется.

Нам с Алексом так и не хватило духу сообщить, что ни с кем из нас медведь за двадцать одну тысячу долларов не заговорил, но зато потом мы провели весь день, находя ту одну забавную вещь, то другую и спрашивая: «Ну как, она говорит с тобой?» Помню альбом Бэкстрит Бойз с автографом, который мы нашли в магазине подержанных пластинок; книжку под названием «О чем говорит моя точка G», которая продавалась в маленьком книжном магазинчике, притулившемся на вымощенной брусчаткой улице; был еще костюм сексуальной кошечки, сделанный из искусственной кожи, который я отыскала в секс-шопе. В секс-шоп я Алекса затащила вообще только для того, чтобы его смутить, и это отлично сработало.

Да, Поппи, он говорит: пока-пока.

Нет, Алекс, попроси свою точку G говорить погромче.

Да, и я куплю это только за двадцать одну тысячу долларов, и ни центом меньше!

Мы по очереди задавали друг другу вопросы и отвечали, и теперь, безвольно развалившись за лакированным столом в ресторанчике, продолжали подбирать то ложку, то салфетку, и заставляли их говорить друг с другом. Нас с Алексом можно было понять – мы так устали, что уже едва воспринимали реальность.

Официантка – увешанная пирсингом девушка примерно нашего возраста – оказалась человеком с хорошим чувством юмора.

– Если эта тележка начнет к вам подкатывать, обязательно скажите, – попросила она. – На нее уже жаловались.

Алекс оставил ей чаевых на тридцать процентов от суммы заказа, и я дразнила его всю дорогу до автобусной остановки, в красках расписывая, как он краснел каждый раз, когда она бросала на него взгляд. В ответ Алекс дразнил меня за то, что я строила глазки продавцу в магазине виниловых пластинок – с чем спорить было бессмысленно, потому что глазки я и правда строила.

– Никогда не видела города, в котором так много цветов, – сказала я.

– Никогда не видел такого чистого города, – сказал Алекс.

– Может, нам в Канаду переехать?

– Не знаю, – ответил он. – А Канада говорит с тобой?

С учетом всех автобусов, пересадок и ходьбы с одной остановки на другую, мы целых два часа добирались до машины, которую я неофициально взяла напрокат через онлайн-группу «Женщины-путешественницы».

Я так обрадовалась, что меня не обманули и машина действительно существует в реальности – и под ковриком у заднего сидения действительно лежат ключи зажигания, как мне и сказала владелица машины, Эсмеральда, – что немедленно начала хлопать в ладоши.

– Ого, – произнес Алекс. – Эта машина и вправду с тобой говорит.

– Да, – ответила я. – Она говорит: «Не пускай Алекса за руль».

Он немедленно грустно приоткрыл рот, глаза у него стали большими и блестящими, а на лице застыло выражение неизбывной печали.

– Перестань! – завопила я, отскочила подальше от Алекса и живо забралась на водительское сиденье. Алекс в данный момент представлялся мне бомбой замедленного действия.

– Что прекратить? – Он склонился надо мной, и Лицо Грустного Щеночка явилось передо мной во всем своем великолепии.

– Нет! – взвизгнула я, отпихивая его в сторону и извиваясь на месте, словно Алекс был живым ульем, а я – его несчастной жертвой, пытающейся избежать роя ужасающих насекомых. В конце концов я переметнулась на пассажирское сиденье. Алекс сел за руль и невозмутимо начал пристегиваться.

– Я ненавижу это твое выражение лица, – сказала я.

– Неправда, – ответил Алекс.

Он был прав.

Я обожала это глупое выражение лица.

И я ненавидела водить машину.

– Когда-нибудь ты узнаешь о реверсивной психологии, и мне крышка, – заметила я.

– Хм? – Алекс бросил на меня недоуменный взгляд. Зашумел мотор двигателя.

– Нет-нет, ничего.

Два часа мы ехали по шоссе на север, чтобы добраться до мотеля на востоке острова. Перед нами расстилалась широкая пустая дорога, слева и справа вздымалась стена густого многовекового леса, клубящегося туманом. Честно говоря, в городе, который мы выбрали в качестве остановки, посмотреть особо не на что, зато в округе полно секвойных лесов, туристических тропинок, ведущих к водопадам, а всего в нескольких километрах от мотеля располагалась закусочная «Тим Хортонс». Это было низенькое, похожее на охотничий домик здание, окруженное подступающим лесом, в кронах которого запутались клочки тумана.