Дурная слава - Джанет Дейли

Иден Росситер направилась прямо к своему бюро с круглой подвижной крышкой, стоявшему в углу, похожем на альков. Киннкэйд смотрел, как она пересекает комнату, как снимает шляпу, как ее темные волосы блестящей волной падают на спину. Глядя на них, Киннкэйд не мог сдержать вздоха восхищения.

— Вот бумаги, о которых я вам говорила, — не замечая реакции Киннкэйда, невозмутимо сказала Иден. Она взяла со стола какие-то листки, потом, ища ручку, оглядела несколько внутренних ящичков и углублений.

Киннкэйд подошел к бюро. Рядом с бюро стоял шахматный стол с расставленными на нем фигурами, как видно, брошенными в разгар игры.

— Вижу, вы со своим братом играете в шахматы, — заметил он, разглядывая доску.

— Иногда по вечерам.

— Вы играете белыми?

Он поднял светлую пешку, которая уже была убрана с доски.

— Да.

— Через три хода вы можете поставить шах королю. Ему придется пожертвовать королевой, чтобы спасти своего короля.

— Знаю.

— А ваш брат? — улыбнувшись, поинтересовался Киннкэйд.

— Сомневаюсь в этом, — с деланным равнодушием ответила Иден. Порывшись в верхнем ящике стола, она наконец-таки нашла шариковую ручку. — Винс не из тех, кто может предвидеть следующий ход противника, — рассеянно потирая виски, добавила Иден. — И это всегда ставит его в затруднительное положение.

— Что-то подсказывает мне, что вы имеете в виду не только игру в шахматы. — Киннкэйд с сочувствием посмотрел на своего босса.

— Ни для кого не секрет — Винс и неприятности, как правило, ходят вместе. — Стараясь закончить разговор на неприятную для себя тему и скорее перейти к делу, Иден протянула Киннкэйду бланки: — Вот, пожалуйста.

— Где расписаться? — мысленно проклиная себя за бестактность, спросил он.

— Вот здесь…

Но Киннкэйд, похоже, решил с бумагами не спешить.

— Хорошая работа. Такое теперь увидишь нечасто, — кивнув на шахматный стол, заметил он.

— Его сделал мой дедушка. В свободное время он был чем-то вроде плотника и столяра-любителя.

— А как насчет шахматных фигурок? — Он потрогал пальцем пешку, которую держал в руке. — Их тоже сделал ваш дедушка?

— Только черные.

— А как насчет белых фигур? Ваш брат?

— Нет, я сама.

— Вы? — удивился Киннкэйд. — Ко всем вашим достоинствам вы еще и резчик по дереву?

— Это хобби, для которого у меня остается очень мало времени, — нахмурившись, буркнула Иден и нетерпеливо, словно отмахиваясь от мухи, помахала бумагами. — Вот бланки ведомостей, мистер Киннкэйд.

— Просто Киннкэйд. Этого вполне достаточно. — Он положил белую пешку на стол и подошел к бюро. — Прошу меня простить, если я был по отношению к вам бестактен. Дело в том, что столярные работы и резьба по дереву, мягко говоря, далеки от женских рукоделий.

И снова он улыбнулся. И снова Иден поймала себя на мысли, что против такой улыбки устоять трудно. И снова ей пришлось сделать усилие над собой, чтобы воспротивиться его обаянию. За свою далеко не безоблачную жизнь она научилась не доверять мужской улыбке.

— Ваше извинение принято, Киннкэйд, — холодно ответила Иден. — А теперь, если вы не возражаете, займемся делами.

Киннкэйд шутя, прикидываясь этаким паинькой, послушно кивнул и сел за стол. Осмотрев первый листок, он взял небольшой томик стихов, лежавший поверх груды бумаг.

— Можно мне воспользоваться этой книгой, чтобы заполнить бланки? Не люблю писать за столом, — отодвигаясь от стола, пояснил Киннкэйд.

— Конечно. — Иден лишь пожала плечами и принялась разбирать пришедшую утром почту.

— Роберт Фрост, — констатировал Киннкэйд, прочитав имя автора. — Он был любимым поэтом моей сестры.

Иден угукнула в ответ, всем своим видом показывая, что она слишком занята, чтобы поддерживать светскую беседу. К тому же последнее, о чем она хотела бы дискутировать с Киннкэйдом, была его сестра и их общий интерес к Роберту Фросту. Но к ее облегчению, Киннкэйд не стал продолжать разговор и наконец-таки занялся бумагами.

Минут через пять с писаниной было покончено.

— Пожалуйста, босс, — сказал Киннкэйд, протягивая ей заполненные бланки. — А кто эта женщина на фотографии? — тотчас же полюбопытствовал он.

Оторвавшись от бумаг, Иден, не удостоив его взглядом, посмотрела на фотографию Кэйт Росситер и тотчас же испытала знакомый прилив гордости и восхищения своей прабабкой.

— Кэйт Росситер, моя прабабушка. Она построила ранчо «Шпора». — Голос ее дрогнул. — Практически одна.

Киннкэйда больше поразила не гордость, а теплота, с которой говорила Иден. В выражении ее лица появилась мягкость.

— А как же ее муж? Или она была вдовой?

— Нет. По большей части он отсутствовал и рыскал в надежде найти какое-нибудь крупное месторождение. То была голубая мечта всей его жизни. — С явным осуждением Иден покачала головой.

— Шекспир называл подобные мечты «золотом, способным соблазнить святого», — заметил Киннкэйд. — Золотая лихорадка сразила многих на Старом Западе.

— Да и сегодня мало что изменилось.

По тому, как это было сказано, Киннкэйд понял, что Иден говорит о своем брате.

— Вы правы. Некоторые не могут противостоять искушению легко заработать деньги. — Он снова повернулся к потускневшей фотографии матриарха ранчо. — Ваша прабабушка держит пистолет так, будто умеет с ним обращаться.

— Судя по тому, что о ней рассказывали, она умела не только это.

Киннкэйд не сводил с фотографии глаз.

— В вас очень много общего, — задумчиво произнес он.

Иден резко встала из-за стола.

— Почему вы так решили? Потому что я кого-то застрелила?

— Собственно говоря, — от неожиданности Киннкэйд даже закашлялся, — я говорил о физическом сходстве… О темных глазах и волосах, о тонких чертах лица и гордой осанке.

Смущенная его ответом, Иден отвернулась, чувствуя, как краска бросилась ей в лицо.

— Виновата, — сказала она, снова усаживаясь за стол, — мне показалось, вы намекаете на что-то другое.

— Я слышал вашу историю, — признался Киннкэйд, — Судя по тому, что люди все еще говорят об этом, меня не удивляет, что для вас любое упоминание об оружии — больной вопрос, но ведь тот злополучный случай был так давно.

— Не имеет значения. — Она принялась просматривать заполненные Киннкэйдом бланки.

— Я слышал также, что суд присяжных вас оправдал.

— Верно. — Иден подняла голову, взгляд ее был холоден и полон вызова. — А для вас это важно?

— Ничуть. — Его губы тронула едва заметная улыбка, и снова он посмотрел на фотографию; на сей раз, правда, его заинтересовал мужчина с четкими и жесткими чертами лица.