Забытая слава - Александр Западов

В зале было тесно. Сотни восковых свечей излучали свет и тепло. Роброны дам занимали много места. Потесниться не удавалось — китовый ус, заложенный в круглые юбки, сильно пружинил. Кавалеры склоняли корпус и тянулись, чтобы шепнуть какой-нибудь пустяк в украшенное бриллиантом ушко. Однако все они знали цену мнимой неприступности китовой обороны и не страшились ее препятствия.

Внезапно шум в зале стих. Его сменили шарканье и шепот.

Сумароков отодвинул край занавеса.

Толпа расступилась. Из дверей, которые вели в ее собственные покои, под руку с Разумовским вышла императрица.

Елизавета Петровна, высокая и очень полная дама, была в пышном платье из серебряного глазета, с золотым галуном. Свободная от законов моды, точнее, сама диктовавшая их для своего двора, она не носила парик. Стройная башня из собственных черных волос — блондинка Елизавета всегда красилась — казалась еще выше от воронова пера, воткнутого слева в прическу. Алексей Разумовский любезно улыбался. На его белом, красивом, но слегка опухшем лице было написано сытое удовольствие.

За ними шел нескладный молодой человек в коротком зеленом мундире — великий князь Петр Федорович. Он гримасничал, дергал плечом, кобенился, но вид имел невеселый.

На полтора шага сзади чинно выступала его жена Екатерина Алексеевна, одетая в лиловое с золотом платье. Почти рядом с Екатериной шел молодой Иван Шувалов, недавно взысканный особой милостью Елизаветы. Затем появились дамы императрицыной свиты.

Сумароков отошел от занавеса. Наступало время начинать пьесу.

Зрителей собралось много, и это означало, что новая забава — кадетская труппа — получала во дворце признание. Сегодня вышел даже великий князь, весьма неохотно покидавший свои две комнаты, где он веселился на особенный манер, о чем были кое-какие известия. Петр Федорович муштровал, как солдат, лакеев, дрессировал кнутом собак и пилил смычком скрипку, не умея извлечь верного звука.

Сын родной сестры императрицы и голштейн-готторпского герцога, Петр Федорович был выписан из Голштинии Елизаветой вскоре после переворота и объявлен наследником русского престола. А он с детства готовился принять шведский, имея на него права по родственным связям. Восемь лет, проведенных в России, не научили Петра любить страну, которой ему предстояло управлять. Он оставался немцем, презирал русских и водился только с голштинцами, составлявшими его двор. Двадцатидвухлетний малый, неразумный, как ребёнок, и распущенный, как дворцовый солдат, он меньше всего подходил для роли монарха и тем не менее предназначался к ней. Менять тут что-либо было поздно.

Его недостатки в глазах придворного общества с избытком выкупались женою. Дочка бедного ангальт-цербстского принца, София-Фредерика была рекомендована министрам Елизаветы Петровны прусским королем Фридрихом II, у которого ее отец служил губернатором в Штеттине. Пятнадцатилетней девочкой ее привезли в Россию, крестили по православному обряду, нарекли Екатериной Алексеевной и в августе 1745 года выдали замуж за великого князя.

В отличие от мужа, юная немка быстро схватила дворцовую обстановку, с лёту запоминала поучения бородатых попов и умилила Елизавету преданностью обрядам русской церкви. Она старалась быть всем приятной, не скупилась на подарки окружающим, внимательно смотрела и чутким ухом слушала все, что около нее говорилось. Екатерине показалось заманчивым самой стать императрицей, — разумеется, когда придет время, — и она исподволь готовилась исполнить свое желание. Супруга она поняла с первой встречи, всем казалась заботливой, но несчастной женой, потихоньку пользовалась утешением друзей — и не торопилась влиять на события.

Перед началом спектакля Петр громко обратился по-немецки к жене, спрашивая, о чем будет пьеса. Екатерина, посмотрев афишку, ответила ему по-русски:

— Играется трагедия «Гамлет» сочинения господина Сумарокова.

Петр не знал ни слова на русском языке. Он замолчал, надулся и пребольно ущипнул Екатерину. Обругать ее при тетке он не осмелился, хотя понял, что Екатерина сказала фразу на чужом языке нарочно, чтобы досадить ему. Имена Гамлета и Сумарокова были в равной степени неизвестны великому князю.

Екатерина читала Шекспира во французских переводах, помнила «Гамлета» и сперва, не догадалась, почему автором трагедии Шекспира назван генеральс-адъютант Разумовского Сумароков. Но уже начальные сцены показали, что кадеты играют совсем другую пьесу, — правда, носившую имя шекспировского героя. В ней не было Лаэрта, Фортинбраса, Розенкранца, Гильденштерна, актеров, могильщиков. Взамен появились наперсник Гамлета Арманс, мамка и подруга Офелии.

Все стало гораздо яснее, проще и заняло Екатерину больше старого «Гамлета». Она слушала русские стихи с напряжением, стараясь понять существо дела и перевести в уме на немецкий язык.

А существо это обозначалось кратко: власть берут обманом, кровью, за нее борются насмерть. Сумароков очень мало оставил в своей трагедии от шекспировского «Гамлета» и беспощадно отсек все, что мешало единству действия. Темой пьесы стала месть принца за убийство короля-отца, совершенное матерью и царедворцем Полонием. Новый король Клавдий — отъявленный злодей. Добившись трона, он хочет умертвить своих бывших союзников и взять в жены Офелию.

Гамлет у Сумарокова лишен колебаний, нерешительности, раздумья и весь устремлен к одной цели — им владеет жажда мести. Он любит Офелию, но знает, что ее отец Полоний участник злодейства, и выбирает между необходимостью убить его и сознанием несчастья, которое будет причинено Офелии. Об этом он рассуждает в монологе вместо проблемы «быть или не быть». Как и у Шекспира, монолог пришелся на третье действие.

Что делать мне теперь? Не знаю, что зачать.Легко ль Офелию навеки потерять!Отец! Любовница! О имена драгие!Вы были счастьем мне во времена другие…

Гамлет хватается за шпагу, желая покончить с собой. Выбор мучителен.

Когда умру — засну; засну и буду спать.Но что за сны сия ночь будет представлять?Умреть… и внити в гроб… спокойствие прелестно.Но что последует сну сладку? Неизвестно.

Смерть — избавление от бедствий, она страшит человека, но страх отступает перед волей. Умереть просто, однако что будет дальше с тем делом, которому ты обязан служить на земле? Эта мысль останавливает Гамлета. Он сознает свои земные обязанности и не может пренебречь ими. Так велит ему сыновний долг, этого требуют государственные интересы.

Но и Клавдий с Полонием не дремлют. Полоний собрал отряд воинов — рабов, по его выражению, то есть подданных тирана, солдат, — для того чтобы убить Гамлета, а за ним — королеву Гертруду. У Шекспира нет этих сцен. Сумароков сочинил их, думая о лейб-компанцах, мастерах устраивать дворцовые перевороты. У Елизаветы Петровны они были в чести. Царица боялась, что удачный первый опыт может за большие деньги перейти во второй, не столь ей приятный, и потому сверх меры задаривала своих гренадер. Коварный Полоний намеревается уничтожить наемных убийц после того, как они расправятся с врагами короля, чтобы все следы остались навсегда скрыты. Расплата разная, но поручения примерно были одинаковыми…

Гамлет управляется быстрее. С помощью граждан он разгоняет убийц, врывается во дворец, и Клавдий падает под его мечом. Он останавливает руку Полония, занесенную над Офелией, и, отправив его в тюрьму, объясняется с возлюбленной. Зритель видит, что в датском королевстве снова стало все благополучно, скипетр получили надежные руки. Разумная Офелия будет помогать Гамлету управлять страной, которую он избавил от жестокого тирана.

«Я не Офелия, — думала Екатерина, — да и великий князь не Гамлет. Подчиняться ему я не буду — это ни к чему хорошему не приведет. Разделять его судьбу не стану, он плохо кончит, это всем ясно. Стало быть, я должна действовать так, чтобы не быть в зависимости от случайных событий. Может, мне суждено спастись самой и спасти государство, когда муж мой поставит его на край гибели… Нет, в пьесе, которую мы играем во дворце, я сама буду Гамлетом и сумею привести в порядок королевство…»

Спектакль окончился. Придворные окружили императрицу. Великий князь скоро и неразборчиво болтал по-немецки с фрейлинами.

Разумовский подозвал Сумарокова.

— Ее величество трагедией довольна, — сказал он, — и повелела узнать, какой кадет играл ролю Офелии.

— Спасибо государыне за лестный отзыв, Алексей Григорьевич, и вам за предстательство. Без него, чаю, не обошлось. А кадета зовут Никита Бекетов, он и верно к театру способен. Да жаль, в скором времени выйдет из корпуса.

— Прикажи узнать о нем все, что можно. — Разумовский помолчал. — После выпуска я его, красавчика, в адъютанты возьму.