На твоей стороне (СИ) - Давыдова Ирина

— Я поеду с тобой, хочу лично убедиться, что с девочкой все хорошо.

— Юля, а я говорю, ты останешься дома, с Викой, и вы будете ждать нас двоих. Договорились? Я не собираюсь еще тебя подставлять. Нам с тобой хватило и Зои, и я никогда в жизни себе не прощу, что позволил вам обеим страдать.

— Но, я же изведусь здесь, — заплакала девушка, стуча кулаками по его груди.

— Ты должна себя успокоить тем, что вернусь я вместе с нашей малышкой, — сказал Дима и, наклонившись, нежно поцеловал Юлю, недолгим, лишь коротким поцелуем, и, отпрянув, вышел из кухни, а после и из квартиры.

— Господи, скорее бы это все закончилось, — взмолилась Юля, практически падая на стул.

Сил у нее становилось все меньше, и меньше, а сейчас, когда девушка узнала, что Зою нашли, она еще сильнее мечтала наконец-то оказаться рядом с ней. И хоть она не понимала, как будет жить дальше, ведь малышку нужно будет отдать Диме, но прекрасно знала, что ей так будет спокойнее, ведь с этим мужчиной ребенку ничего не будет угрожать. Конечно, Юля прикипела и к Жарову, и даже в эти тяжелые дни, заполненные мыслями о ребенке, она поняла кое-что. Осознала, что влюбилась, только вот продолжения у этих чувств нет, и быть не может. И почему именно, признаться ему в этом она в себе сил пока не находила. Слишком больно это все, и она не готова. Не готова, ведь сейчас и так большой груз свалился на нее, именно груз, потому что неизвестность Юлю просто убивала.

— Вика, ты не слышала, где сейчас Наташа?

— Говорят, в какой-то гостинице живет, — соврала Виктория, не желая говорить, что они с Дмитрием уличили ее сестру в нечистых делах.

— За какие деньги? Она же не работает сейчас.

— Ну, вроде как, нашла себе какого-то ухажера здесь. Юляш, да не парься ты из-за нее, она, уж точно, не пропадет.

На этом только начавшийся разговор и закончился, а Никольская снова ушла в свои мысли, только в этот раз ненадолго.

— Прикинь, Димка вернется с Зоенькой, и вы теперь всегда будете вместе, — воодушевленно пропела Вика, стараясь хоть как-то поддержать грустную подругу.

— Мы не будем все время вместе, ты же понимаешь…

— Это еще почему?

— Потому, что, по закону, Зоя уже Димина. Он ее удочерил. И заберет домой.

— Дурочка ты, он же сохнет по тебе, и ты думаешь, Дима посмеет отнять у тебя Чудо? Да он тебя к себе и заберет!

— Ты же знаешь, я не стану…

— Юля, да прекрати ты! У вас Зоя, и этим все сказано!

— Ты упертая.

— Сама ты упертая. Перевоспитать некому. Ну, ничего, скоро один человек займется тобой.

— А что ты меня так рьяно выдаешь замуж?

— А нечего в девках сидеть. Да и мне проще, ты будешь замужем, одной конкуренткой меньше.

— Вика, что ты несешь? — непонимающе уставилась на подругу Юля.

— Правду, дорогая, только правду. Ты, вон, какая красотка, все мужчины на тебя смотрят, так что, дуй замуж, и уступай дорогу молодым.

— Да, ну тебя, — устало вздохнула Юля и отвернулась к окну, продолжая молча ожидать свое маленькое Чудо, которое вот-вот должно озарить ее квартиру своим долгожданным появлением.

Глава 17

Когда ты веришь в лучшее, оно обязательно случается — наверное, случается, потому что не может всегда быть только черная полоса. Однажды приходит время, и возвращается маленький белый цветочек, который способен озарить собой все то черное, что происходило вокруг человека. Цветочек, который способен соединить людей, посланных друг другу судьбой, и может своей улыбкой делать счастливыми всех окружающих. И этим цветочком у Юли была именно маленькая красивая и невероятно нуждающаяся в ней Зоенька, которая появилась на этот свет для того, чтобы ее любили, и о ней заботились. Только вот почему-то ее цветик никак не спешил домой, в любящие и добрые объятия, а ведь девушка так сильно мечтала обнять любимое крохотное тельце, чтобы никто больше не посмел его обидеть. Она хотела защитить маленькую девочку от всех невзгод, заслонить собой от беды и горя, и чтобы крошечка, так сильно любимая ею, никогда больше не узнала, что такое зло. Малышка должна расти в любви и ласке, о чем так сильно хотела позаботиться сама Юля, ведь теперь в ее жизни нет никого дороже крохотной, теплой, кряхтящей малышки.

Сейчас все дни Юли были не просто пасмурными и дождливыми, они были темными, словно кто-то специально закрыл в комнате все окна, выкрутил лампочки и закрыл двери. Словно кто-то специально не давал ей вздохнуть, ведь она действительно не дышала, не жила, просто существовала, даже не пытаясь найти в себе силы хотя бы для маленького глоточка жизни. Вокруг все перестало существовать, не было ни людей, ни красок, и Юля позабыла даже о сестре, которая вечно во всем ее винит. Она позабыла, как нужно начинать новый день, и как его заканчивать, позабыла, что иногда нужно просто с кем-то разговаривать. Она, конечно, делала это, но только для того, чтобы просто ее никто не трогал, но, к сожалению, ничего не получалось. И, конечно, винить Юля никого не могла, ведь Вика с Димой делали все возможное, чтобы вдохнуть в нее жизнь, чтобы вернуть маленький белый цветочек.

Прежде Никольская не думала, что сможет полюбить неродного ребенка, но теперь даже не стоило об этом задумываться. Конечно, для нее все детки всегда были своими, и она никому не могла отказать в помощи, потому что кто, если не взрослые, будут защищать маленьких и слабых деток. Любила она их всех, считала, что ребенок — это подарок Бога, за который должны благодарить всю жизнь. От того она так и страдала на своей работе, ибо понимала, что не существует чужих детей, и не бывает плохих, просто бывают ненужные тем, кого словом «мать» назвали по ошибке. Таких Юля всегда презирала и считала недостойными вообще рожать, ведь от этого страдали только детки, которых предали с первой минуты жизни. А еще Юля не понимала, что сказать ребенку, который уже просто нуждается в объяснении, где его мама, и почему он никому не нужен. И самым ужасным было видеть боль в их глазах, которые должны сиять от счастья. Но, так или иначе, эти детки, которые были лишены родительской любви, получали второй удар — удар осознания жестокой реальности.

И теперь ей безумно хотелось, чтобы Зоя никогда не испытала то, что многие переживают в детских домах, и чтобы в ее глазках она видела только здоровый, счастливый блеск. Маленькие ангелы должны знать, что их любят и в них нуждаются, они должны чувствовать себя важными в жизни родителей и, главное, наполнять родительский дом своим прекрасным звенящим смехом.

Юля всхлипнула и снова уткнулась лицом в подушку, стараясь заглушить слезы отчаяния и боли. Она так любила эту маленькую девочку, и ей казалось, что она сама ее родила, наверное, потому, что с самых первых минут жизни крошки Юля всегда была рядом. Конечно, она не знала, как будет находиться вдали от нее, но успокаивала себя тем, что Зоенька будет всегда с Дмитрием, а он уж точно позаботится о малышке. Сейчас было самым главным, чтобы ребенок был здоров и невредим, и чтобы он поскорее оказался около нее, но почему-то до сих пор Жаров не привез ей Зою, и даже не позвонил.

— Юля, я прошу, перестань плакать, все будет хорошо, ты должна в это верить, — прошептала Виктория, присаживаясь около подруги и поглаживая ее по руке.

— Его уже нет пять часов, понимаешь? Пять! — зарыдала в голос, приподнимаясь с дивана.

— Пять — не сутки, пять часов — не три дня! И если Димы до сих пор нет, значит, вернется он не один! И ты должна быть сильной, чтобы встретить свое Чудо. Ты просто должна, Ю-л-я! — буквально прокричала Загорская, не находя в себе больше сил бороться с Юлей.

Подруга понимала ее боль, и сама переживала за ребенка, но нельзя вот так доводить себя до предела, до нервных срывов, ведь Зоя в дальнейшем будет нуждаться к ней. Зоя уже нуждается. А Вике было больно видеть Юлю такой, ведь не впервые она страдает, только вот в этот раз боль ее подкосила гораздо круче. И на то были явные причины, о которых, кроме Юли, знала только Виктория.