Алое Копье (СИ) - Сечин Иван

Сатин иногда видела его, когда сидела на краю красной стены — в этом сне она могла летать, куда вздумается. Правильными квадратами в каменистом поле за городом стояли тысячи тысяч воинов. В том, что эти создания не были людьми, Сатин нисколько не сомневалась. Кожа их сияла металлическим блеском, а глаза горели огнём. К сожалению, приблизиться к странному войску ей ни разу не удавалось — Сатин сразу же просыпалась, стоило ей покинуть пределы крепостных стен.

Её случай заинтересовал высшее духовное руководство страны. Престол Истин направил в отдалённый монастырь Иеромагов. Благочестивые жрецы огня испробовали множество средств. Отвар из гальбана, молотый нард, порошок из кориандра. В конце концов лекарство было найдено. Слёзы Наннара… а на следующий год у стен Дома Хасмонеев появился отряд всадников. Вперёд выехал знаменосец, и в этот миг порыв ветра развернул штандарт — на белой ткани золотыми нитями было вышито священное пламя Авестината. Приехал Иерарх из столицы, один из двадцати пяти членов Конклава. Настоящий Иерарх — в белоснежном одеянии и с драгоценными камнями в бороде.

— Мы следим за тобой, Сатин. — сказал священник, сидя в её келье и потягивая горячий кофе из золотого кубка. У него была длинная седая борода, а глаза смотрели немного печально, но мудро. Сатин стояла на коленях и молча слушала слова великого настоятеля, всеми силами стараясь скрыть страх, перемешанный с обожанием. Её сны — причина этого визита. Церковь узнала о её проклятии, и если Сатин отлучат…

— Ты правоверна. Ты лучше всех следуешь заветам Творца Творения. Совершенный, да живёт он вечно, тобой очень доволен. Он хочет, чтобы ты кое-что для него сделала. — Слова Иерарха поразили огнепоклонницу до глубины души — Сатин не смогла сдержать вскрик и испуганно прикрыла рот ладонью. Совершенный выбрал её. Выбрал Сатин, которую все считают проклятой — даже она сама. Ей приказывает самый святой человек в мире! И Сатин согласилась. Тот день стал самым счастливым в её жизни. Творить волю Отца Веры — высшая честь для авестийца. В тот момент она ещё не думала о том, что из себя представляют Слёзы Наннара. И даже услышав, что именно требует Совершенный — согласилась безо всяких раздумий. Она проклята, отмечена Противником с самого рождения — но прощение можно получить. Работай, не задавай вопросов — в случае чего с тобой всегда свяжутся слуги Престола Истин. Сатин по-прежнему жила в своей маленькой келье, но по ночам к ней приходили какие-то люди, водили в башню настоятеля — и давали уроки, которые затем забывались сами по себе. То же самое происходило с приказаниями, которые ей передавали. Так велел Иерарх. Он объяснил, что для её блага лучше не помнить ни их содержания, ни того, как вершится воля Престола Истин. И Сатин больше не задавала вопросов. Да и зачем что-то спрашивать, если всё равно ничего не помнишь? Конечно, некоторые вещи забыть не удавалось: она помнила липкую кровь на своих руках, видела во снах, как с кинжалом в руке пронзает сердце какого-то человека в богатых одеждах — но не могла сказать ничего определённого. Наверное, её жертвами становились только злые люди, предатели и убийцы — разве мог гнев Матери Церкви обрушиться на кого-то другого?

Два года Сатин трудилась во славу огнепоклонников. Она так и не побывала в столице и не видела главу церкви, но сохраняла надежду. Раз в месяц к ней приходил тот седобородый Иерарх с печальными глазами и подолгу беседовал с ней. Много хвалил, если работа сделана хорошо, и отчитывал, если плохо — но всегда был вежлив и добр. В такие моменты мысли в голове расплывались, и девушка машинально кивала. В речах её покровителя не было никакого смысла — но она знала, что сможет их понять, как только придёт время…

Однажды Иерарх передал ей серебряный браслет с крошечным рубином. Старик сказал, что это — подарок самого Совершенного, что тот лично приказал изготовить эту вещицу в знак её верности Престолу Истин. С той поры Сатин стала служить с утроенный рвением, а к её дневнику добавилась вторая святыня — она носила браслет, не снимая. Даже теперь, когда ей приказали отправиться в Уладу и разыскать какую-то деревушку с варварским названием. Приведи нам юношу из Кельтхайра, в котором горит Негасимый Огонь, сказал Иерарх, — и сможешь увидеть Дворец Истин. Увидеть Совершенного. И тебя никто больше не назовёт проклятой. То задание показалось ей лишённым смысла — разве в Авестинате не хватает магов? Но Иерархи никогда не были склонны что-то разъяснять, а сама Сатин не задавала вопросов. В конце концов, она — всего лишь инструмент в руках Матери Церкви. Пешка. Одна из тысяч. Сатин сирота, она всей своей жизнью обязана Иерархам. Слова отцов веры — закон. Всегда им был. Иногда она подолгу представляла, как Совершенный примет её во Дворце Истин и назовёт своей лучшей послушницей. В её мечтах это был приятный пожилой человек в золотом одеянии и белой полотняной тиаре, а в его глазах читалась мудрость самого Творца. Совершенный должен выглядеть так, как его изображают на фресках. Обязан выглядеть: разве Творец Творения допустит, чтобы Его церковь повредилась?

Она покосилась на Рейна. Тот спал, измотанный после вчерашнего боя с Мидиром. Дыхание его было ровным и глубоким. Столько событий произошло, а такой спокойный. Сатин нравился Рейн. Он был честным, добрым, заботливым. Настоящий друг. Девушка ощутила угрызения совести — слишком частые за последнее время. Она ведь так и не рассказала ему о своей тайне. Нет, не так — о тайнах. О Слёзах Наннара. О приказах Совершенного… О крови, которую она проливала во имя Матери Церкви… Иногда она порывалась рассказать Рейну всё, но всякий раз одёргивала себя. Авестийцев все ненавидят. Тех, кто использует Слёзы для того, чтобы убивать — тем более. И её прошлое задание, то, что именно она делала… Вчера в Маг Темре она вспомнила всё в деталях… Мягкий ковёр, красная кровь, мёртвый старик в парче и шёлке… Нет, Рейн её не поймёт. Не простит. Ей надо молчать…

Убедившись в том, что оба её спутника спят, Сатин тихонько встала и открыла свою сумку. Чёрный ларец и крохотный серебряный ключик были на месте. Дрожащими от нетерпения руками Сатин достала из ларца стеклянный сосуд. Слёзы Наннара внутри и не думали прекращать своё извечное вращение. Наоборот — они усилили его. Как если бы жидкость была живой и понимала, когда её слуга близко. Противиться этому искушению не было никакого смысла. Сатин осторожно открыла сосуд и сделала небольшой глоток.

Как и всегда, по телу прошла волнующая дрожь. Сами по себе Слёзы никогда не давали немедленного эффекта. Его следует ждать на следующий день. Завтра Сатин будет радостна и активна, энергия будет бить ключом. Ещё через день накатят усталость и меланхолия. А сейчас… сейчас Слёзы дадут ей то, чего она жаждет больше всего. Спокойный сон. Сон без страданий. Да, ради него стоит принимать это проклятое Творцом зелье. Интересно, подумала Сатин, какая я настоящая? Без влияния Слёз. Весёлая или грустная? Раны Господни, пусть всё будет хорошо. Пусть они доберутся до Авестината, пусть Рейн и дальше ничего не знает про её служение… Сатин прошептала молитву легла на землю, укрылась тонким шерстяным плащом. Она смежила веки и быстро уснула.

Полосы яркого солнечного света пробивались через громадных размеров окно, закрытое разноцветным витражом. Из разноцветного стекла с поразительным искусством были выложены фигуры семи людей — высоких, в чёрных плащах, казавшихся пятнами чернил на фоне роскошных одеяний цвета только что пролитой крови. Почему-то это казалось красивым. Красное на чёрном. Руки фигур были воздеты вверх, как во время молитвы. Лучи солнца проходили через стекло таким образом, чтобы вокруг головы каждого из изображенных на витраже людей клубился свет. Благие? Не похоже. Не видно ни сдержанной красоты Элинор, ни Оллама с его волшебным мечом. Сатин не могла узнать ни одного человека из тех, что смотрели на неё с этого громадного, почти нереального витража. Темнокожий юноша с озорной улыбкой и колодой игральных карт в каждой руке. Беловолосая женщина с жёлтыми, будто раскалённая сталь, глазами. Высокий человек в пурпурном одеянии и с золотой маской на лице.