Точно как Иисус - Макс Лукадо

64

очень легко уговорить девочек отложить этот ужин. Но каково же было мое удивление, когда они не захотели даже слышать об этом. Все мои возражения они встретили

единым фронтом и с удивительным единодушием. Моя семья ясно дала мне понять —

мы точно пойдем в ресторан.

Мало того, мы должны были выйти вовремя. Я согласился и начал собираться, но к

смятению моей семьи я делал это очень медленно. Это была контрастная картина. Все

мое поведение говорило: «К чему торопиться?» Мои дочери, напротив, ясно давали

понять: «Поторапливайся!» Они были полны энтузиазма. Я бы предпочел остаться дома.

А им не терпелось уйти. Честно говоря, меня пугало их поведение. Они собирались

очень быстро, что для них было очень нехарактерно. Все в неком загадочном

предвкушении. А что тут такого особенного? Я прекрасно мог бы обойтись и без этого

вечера вне дома, но вот Сара радостно хихикала всю дорогу, пока мы ехали в ресторан.

Только когда мы добрались до места, все прояснилось. Стоило мне лишь войти, как

я понял причину их энтузиазма. Сюрприз! Неудивительно, что они вели себя так

странно. Они видели то, о чем я и понятия не имел. Они уже видели стол, раскладывали

подарки и ощутили аромат вкуснейшего торта. Так как они знали про праздник, они

делали все возможное, чтобы я его не пропустил.

Иисус делает то же самое для нас. Он знает про Праздник. В одной из самых

длинных глав Библии, пятнадцатой главе Евангелия от Луки, Он рассказывает три

истории. В каждой истории говорится о потере и находке. Потерянная овца.

Потерянная монета. Потерянный сын. И в конце каждой истории Иисус говорит о

празднике, о ликовании. Пастух устраивает праздник в честь потерявшейся, но вновь

найденной овцы. Хозяйка устраивает праздник в честь потерянной, но вновь найденной

монеты. А отец устраивает праздник в честь потерянного, но вновь обретенного сына.

Эти три притчи завершаются праздником. Три истории завершаются одним и тем же

словом: радость. Про пастуха, который находит потерянную овцу, Иисус говорит: «А

найдя, возьмет ее на плечи свои с радостью и, придя домой, созовет друзей и соседей»

(Лк. 15:5, 6, курсив автора). Когда женщина находит потерянную монету, она призывает:

« Порадуйтесь со мною: я нашла потерянную драхму» (Лк. 15:9, курсив автора).

А отец блудного сына объясняет недовольному старшему брату: «О том надобно

было радоваться к веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и

нашелся» (Лк. 15:32, курсив автора).

Идея ясна. Иисус больше всего радуется, когда отыскивается потерянное. Для Него

ни один момент не сравнится с моментом спасения. Для моей дочери ликование

началось тогда, когда я оделся, продолжалось в машине и по дороге на праздник. То же

самое происходит и на небесах. Стоит только лишь одному человеку согласиться

одеться в праведность и начать путь домой, как на небесах уже разливается по бокалам

пунш, разворачиваются праздничные плакаты и летит конфетти. «Так, говорю вам, бывает радость у Ангелов Божиих и об одном грешнике кающемся» (Лк. 15:10).

Столетие назад этот стих побудил Чарльза Сперджена написать: Бывают рождественские дни на небесах, когда служится Христова месса, и Христос

прославляется не потому, что родился в яслях, а потому что Он вновь родился в

разбитом сердце. И бывают дни, когда пастух приносит домой пропавшую овцу на

плечах, когда церковь тщательно метет комнату и находит потерянную монету, и

65

тогда созываются друзья и соседи, и радуются радостью неизреченною и славною

из-за одного кающегося грешника26.

Чем можно объяснить такую радость? К чему такой шум? Нужно признать, что это

несколько необычное ликование. Речь идет не о народе или хотя бы многолюдном

городе; это радость «об одном грешнике кающемся». Как может один человек вызвать

столько ликования?

Кто мог бы подумать, что наши поступки имеют такое влияние на небеса? Можно

жить, потом умереть и не оставить после себя ничего, кроме некролога. Самые великие

дела на земле большей частью проходят незамеченными и не запоминаются. Разве мы

осмелимся подумать, что Бог обращает на это внимание?

Согласно этому стиху — обращает. Иисус говорит, что наши решения имеют

термостатический эффект в невидимом мире. Наши действия, когда мы нажимаем на

клавиши здесь на земле, приводят в движение струны на небе. Наше послушание

дергает веревки, и на колокольнях небес звучит благовест. Стоит только ребенку

позвать, и к нему склоняется ухо Отца. Стоит только сестре заплакать, и слезы начинают

литься и с небес. Стоит только умереть святому, как открываются ворота. И, что важнее

всего, стоит только грешнику покаяться, как замирает все, а обитатели небес начинают

праздновать это событие.

Он замечателен, этот ответ на наше обращение. Небеса не ликуют так ни из-за

какого другого достижения. Когда мы заканчиваем школу, открываем свое дело или у

нас появляется ребенок, насколько нам известно, небесное шампанское так и остается

стоять в холодильнике. Что же такого особенного в обращении?

Мы сами не всегда испытываем такой же энтузиазм, не так ли? Когда вы слышите, что спасена чья-то душа, бросаете ли вы все дела и начинаете ли радоваться и ликовать?

Становится ли хороший день еще лучше, и налаживается ли плохой день? Мы можем

быть довольны — но неуемное веселье? Разрывается ли сердце от радости?

Испытываем ли мы желание вызвать музыкантов, разрезать праздничный торт и

устроить вечеринку? Когда спасена чья-то душа, сердце Иисуса расцвечивается яркими

вспышками фейерверка, как небо на Четвертое июля 27.

А можно ли сказать такое о нас? Возможно, это та область, где нашим сердцам

нужно оказать больше внимания.

Главное творение Бога

Почему Иисус и ангелы ликуют, когда кается хотя бы один грешник? Может, они

видят то, что не видим мы? Знают ли они то, что неизвестно нам? Разумеется. Они

знают, что ожидает нас на небесах. Они видели стол, слышали музыку, и им не терпится

увидеть ваше лицо, когда вы окажетесь там. Еще лучше — им не терпится увидеть вас.

26 Проповедь Чарльза Сперджена, озаглавленная «Тhе Sympathy of Two Worlds», процитированная в

книге John MacArthur, The Glory of Heaven (Wheaton, IL: Crossway Books, 1996), 246.

27 Самый главный национальный праздник в США. Он отмечается как день рождения страны и

знаменуется пикниками, патриотическими парадами, концертами и фейерверками. — Прим. перев.

66

Когда вы присоединитесь к этому празднику, случится нечто чудесное. Произойдет

полное преображение. Вы будете в точности как Иисус. Впитайте эти слова: «Но еще не

открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему» (1 Ин.

3:2, курсив автора).

Из всех благословений небес вы будете одним из самых великолепных! Вы будете

главным творением Бога, Его произведением искусства. У ангелов перехватит дыхание.

Божий труд будет завершен. Наконец-то у вас будет такое же сердце, как у Иисуса.

Вы будете любить совершенной любовью.

Вы будете поклоняться с сияющим лицом.

Вы будете слышать каждое Божье слово.

Ваше сердце будет чистым, слова будут подобны драгоценным камням, а мысли —

сокровищам.

Вы будете в точности как Иисус. У вас наконец-то будет сердце, как у Него.

Посмотрите на сердце Иисуса, и вы увидите свое сердце. Безгрешное. Смелое.

Трепещущее и радостное. Неустанно поклоняющееся. Безошибочно проницательное.

Как чист и бесконечен горный источник! Таким будет и ваше сердце. Вы будете

подобны Ему.

И словно этого мало, подобными Ему будут и все остальные. «Небеса — идеальное

место для того, чтобы все стали идеальными»28. Небеса населены теми, кто позволил

Богу их изменить. Прекратятся все споры, потому что не будет зависти. Не будут

всплывать подозрения, ведь не будет больше секретов. Уйдет всякий грех. Будут

забыты все опасности. Уйдут все страхи. Чистая пшеница. Никаких плевел. Чистое

золото. Никаких примесей. Чистая любовь. Никакой похоти. Чистая надежда. Никакого

страха. Неудивительно, что ангелы ликуют, когда кается один грешник: они знают, что

еще одно произведение искусства вскоре украсит Божью галерею. Они знают, что ждет

нас на небесах.

Есть еще одна причина для радости. Часть ликования вызвана нашим приходом.

Другая же — нашим освобождением. Иисус радуется тому, что мы идем на небеса, но