Точно как Иисус - Макс Лукадо

же око твое будет худо, то все тело твое будет темно. Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?» (Мф. 6:22, 23).

24 Jim Morrison, «Slightly Rotted Gold», American Way Magazine, 1 апреля 1992, с. 34-41.

58

Другими словами, то, как мы смотрим, определяет, как мы живем. Но Иисус сделал

нечто большее, чем просто заявил об этом принципе. Он его применил в жизни.

Самая темная ночь в истории

В ночь, предшествующую смерти, на Иисуса обрушилось настоящее скопище

несчастий. Между молитвой в Гефсиманском саду и издевательским судилищем

разыгралась самая темная сцена в драматической истории человечества. Хотя весь

эпизод занял не более пяти минут, он принес достаточно зла, чтобы заполнить тысячи

мусорников. Кроме Христа, никто не совершил за эти минуты ни одного хорошего дела.

Вы не найдете ни капли смелости, ни отблеска мужественности. Вы найдете лишь

компостную кучу обмана и предательства. Однако во всем этом Иисус видел причину

для надежды. И в Его отношении мы находим чудесный пример для подражания.

Встаньте, пойдем: вот, приблизился предающий Меня. И, когда еще говорил Он, вот Иуда, один из двенадцати, пришел, и с ним множество народа с мечами и

кольями, от первосвященников и старейшин народных. Предающий же Его дал им

знак, сказав: Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его. И, тотчас подойдя к Иисусу, сказал: радуйся, Равви! И поцеловал Его. Иисус же сказал ему: друг, для чего ты

пришел? Тогда подошли и возложили руки на Иисуса, и взяли Его. И вот, один из

бывших с Иисусом, простерши руку, извлек меч свой и, ударив раба

первосвященникова, отсек ему ухо. Тогда говорит ему Иисус: возврати меч твой в

его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут; или думаешь, что Я не могу

теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать

легионов Ангелов? Как же сбудутся Писания, что так должно быть? В тот час сказал

Иисус народу: как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями взять Меня; каждый день с вами сидел

Я, уча в храме, и вы не брали Меня. Сие же все было, да сбудутся писания

пророков. Тогда все ученики, оставив Его, бежали (Мф. 26:46-56).

Если бы какому-нибудь репортеру нужно было написать об этом аресте, статья бы

выглядела примерно так.

ТЕМНАЯ НОЧЬ ДЛЯ ИИСУСА

Галилейский проповедник оставлен своими учениками

В прошлую пятницу они приветствовали Его пальмовыми ветвями. Прошлой

ночью его арестовали с мечами. Мир Иисуса Христа погрузился во тьму, когда в саду рядом со стенами города Он был схвачен толпой солдат и

разъяренных граждан. Прошла лишь неделя после триумфального входа в

город, а Его популярность уже резко упала. Даже Его последователи

отказались признавать своего Учителя. Ученики, раньше гордившиеся тем, что их видели рядом с Иисусом, прошлой ночью сбежали от Него. Народ

требует Его смерти, ученики отрицают какую-либо причастность, и

будущее этого прославленного Учителя представляется безрадостным, а

воздействие Его миссии — ограниченным.

59

Самая темная ночь в жизни Иисуса была отмечена одним кризисом за другим. Через

секунду мы увидим, что предстало перед взором Иисуса, но сначала давайте

посмотрим, что увидел бы в Гефсиманском саду сторонний наблюдатель.

Во-первых, он увидел бы неотвеченную молитву. Иисус только что обратился к Богу

с отчаянной мольбой. «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем, не как Я хочу, но как Ты» (Мф. 26:39). Это был отнюдь не спокойный и умиротворенный

молитвенный час. Матфей говорит, что

Иисус «начал скорбеть и тосковать» (Мф. 26:37). Учитель «пал на лице Свое» (Мф.

26:39) и взывал к Богу. Лука говорит нам, что Иисус, «находясь в борении», молился, «и

был пот Его, как капли крови, падающие на землю» (Лк. 22:44).

Никогда на земле никто не приносил такое горячее и срочное прошение. И никогда

небеса не отвечали такой оглушающей тишиной. Молитва Иисуса была без ответа.

Иисус и «молитва без ответа»? Разве это не оксюморон? Разве мог бы сын Генри Форда

не иметь машины, а ребенок Билла Гейтса не иметь компьютера? Разве стал бы Бог, владеющий стадом, пасущимся на тысячах холмов, удерживать что-то от Своего

собственного Сына? А Он сделал это той ночью. Следовательно, Иисусу пришлось

столкнуться с дилеммой, возникающей после молитвы без ответа. А это было лишь

начало. Посмотрите, кто пришел затем:

И, когда еще говорил Он, вот Иуда, один из двенадцати, пришел, и с ним

множество народа с мечами и кольями, от первосвященников и старейшин

народных... Тогда подошли и возложили руки на Иисуса, и взяли Его (Мф. 26:47, 50).

Иуда пришел с разгневанной толпой. И вновь с точки зрения стороннего

наблюдателя эта толпа — очередной кризис. Иисусу не только пришлось столкнуться с

неотвеченной молитвой, но и с неплодотворным служением. Те самые люди, кого Он

пришел спасти, теперь приблизились, чтобы Его арестовать.

Позвольте мне привести факт, который, быть может, изменит ваше впечатление об

этой ночи. Возможно, вы можете вообразить Иуду, ведущего около дюжины солдат, которые несут два-три светильника. Однако Матфей говорит, что арестовывать Иисуса

пришло «множество народа». Иоанн еще более точен. Термин, который он

употребляет, — это греческое слово speira, или «группа солдат» (Ин. 18:3). Слово speira описывает группу, состоящую как минимум из двухсот солдат. Оно может обозначать

даже подразделение из тысячи девятисот человек!25

Вооружившись описанием Иоанна, мы можем более точно представить поток из

нескольких сотен солдат, которые заполняют сад. Добавьте к этой цифре безызвестных

зевак, которых Матфей просто называет «множество народа», и перед вами уже

огромная толпа.

Конечно, в такой толпе есть хотя бы один человек, который защитит Иисуса. Он ведь

многим приходил на помощь. Все эти проповеди. Все эти чудеса. Теперь они принесут

свои плоды. И вот мы ждем кого-нибудь, кто провозгласит: «Иисус невиновен!» Но его

все нет и нет. Никто не говорит от Его лица. Те, кого Он пришел спасти, отвернулись от

Него.

25 William Barclay, The Gospel of John, vol. 2 (Philadelphia: The Westminster Press, 1975), 222.

60

Мы почти можем простить толпу. Они слишком мало, слишком непостоянно

общались с Иисусом. Возможно, они и не могли поступить иначе. Но ученики-то могли!

Они-то, могли поступить лучше. Они знали Его лучше. Но защитили ли они Иисуса? Едва

ли. Самая горькая пилюля, которую пришлось проглотить Иисусу, было невероятное

предательство учеников.

Иуда был не единственным перебежчиком. Матфей потрясающе честен, признаваясь: «Тогда все ученики, оставив Его, бежали» (Мф. 26:56).

Для такой короткой фразы слово «все» наполнено острой болью. «Все ученики

Иисуса... бежали». Иоанн убежал. Матфей убежал. Симон убежал. Фома убежал.

Убежали все. Не нужно долго искать, где это слово звучало в последний раз.

Посмотрите на стих несколькими строчками выше: «Говорит

Ему Петр: хотя бы надлежало мне и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя.

Подобное говорили и все ученики» (Мф. 26:35, курсив автора).

Все клялись в верности, но все бежали. Глядя со стороны, мы видим лишь

предательство. Ученики оставили Его. Люди Его отвергли. И Бог Его не слышал. Никогда

столько мусора не вываливалось на одного человека. Стоит только погрязнуть разом в

неверностях измучившихся отцов, лгущих матерей, блудных детей и нечестных

работников, и вы начинаете понимать, с чем пришлось столкнуться Иисусу той ночью. С

человеческой точки зрения мир Иисуса был разрушен. Никакого ответа с небес, никакой помощи от людей, никакой верности от Его друзей.

Иисус по уши в грязи. Вот как бы я описал, что тогда произошло. Так бы описал это и

репортер. Вот как изобразил бы это наблюдатель. Но Иисус видел все совсем не так. Он

видел нечто совершенно иное. Нет, Он не забыл о грязи; Он просто не ограничивался

ею. Каким-то образом Он мог видеть в плохом — хорошее, в страдании — цель и в

проблеме — присутствие Божье.

А ведь и мы можем использовать идеальное видение Иисуса, правда? Вы и я живем

в грязном, замусоренном мире. На нашем пути постоянно попадаются нежеланные

отбросы. И у нас есть свои неотвеченные молитвы, бесплодные мечты и невероятные

предательства, не так ли? Разве вам на долю не выпадала куча несчастий и боли?

Конечно да. Могу ли я спросить вас, что вы собираетесь делать со всем этим?