Алька. Технилище - Алек Владимирович Рейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Слушай, давай их как-то по-людски складывать.
– А на кой х…
– Мне как-то не по сердцу просто сбрасывать их на пол, а вдруг башка расколется.
– Двадцать лет скидываю, что-то ни одна не раскололась.
В итоге мы пришли к компромиссу: приподнимали тело над носилками и кидали плашмя на пол, он – за ноги, я – за предплечья, а дальше не его забота. А я уже у пола подхватывал голову и аккуратно клал её на пол. Какой-нибудь внятной мотивации своим действиям я привести не мог, да и сейчас её сложно подыскать и, наверное, не нужно. А санитару явно нравилось всё это моё действие, оно его развлекало, вносило какое-то разнообразие в его монотонный труд.
После прохождения всех необходимых процедур и сдачи анализов заведующая отделения вызвала меня к себе в кабинет и завела со мной туманный разговор:
– Вы знаете, в целом предварительная картина такова, что если у Вас и была бронхоэктатическая болезнь, то сейчас её скорее нет, видите ли, человеческий организм обладает способностью к регенерации. Но дело даже не в этом, у нас в клинике одна врач пишет кандидатскую диссертацию по бронхоэктатической болезни, ей необходимы развёрнутые рентгенограммы бронхов, нужно чуть побольше снимочков, чем в Вашем случае, если вы согласитесь на более развёрнутое обследование, то Вам от этого будет только польза, бронхи заполняются контрастным материалом, он содержит лекарства, помогающие при болезни. А вещество это безвредное – что-то вроде мела, Вы его через неделю откашляете, и всё пройдёт.
– Так Вы же утверждаете, что я здоров, а какая же польза здоровому человеку в таком случае?
– Да ничего страшного с Вами не произойдёт, покашляете три дня – вот контраст и отойдёт вместе с мокротой.
– Ну, как скажете, я-то не возражаю против обследования, но боюсь, что в том варианте, который Вы предлагаете оно мне пользы не принесёт однозначно.
Заведующая откинулась на стуле и несколько минут внимательно изучала мою простецкую физиономию, я пытался состроить значительное выражение на роже, что-то вроде того: «меня на козе не объедешь», – после чего она сказала:
– Я думаю, что исследования пойдут на пользу и Вам, и нашей сотруднице.
Не очень понимая, какую пользу принесут мне эксперименты над моим организмом, но тем не менее полагая, что мне не резон портить отношения с заведующей отделения, которая будет решать, где проведу ближайшие пару лет, я развернулся и пошёл на своё дежурное место в коридоре – меня ещё ожидали увлекательные упражнения по переносу тяжестей. Признаться, я и не шибко заморочился, как я понял, предстоящая процедура будет пустячной.
На следующий день в рентген-кабинете в меня, не помню как, влили какой-то густой, как сметана, жидкости, потом привязали ремнями к столу и стали делать снимки стоя, сидя, лежа, сбоку, под углом и бог знает как ещё. Молодая врачиха, производящая все эти экзекуции, мячиком скакала вокруг меня, приговаривая:
– Ой, какие снимки чудесные, бронхи прям как ёлочки новогодние.
По окончании стол рентген-аппарата привели в горизонтальное положение, меня отстегнули, и врачиха сказала:
– Вы пока на лавочке посидите, мы снимки допроявим, вдруг что-то надо будет переснять.
Я с трудом опустился на скамейку у аппарата, потом поднялся, добрёл до лавочки, стоящей у стены при входе, сел и стал пытаться натянуть на себя треники, но рентген-аппарат, пол, стены, потолок поплыли куда-то влево.
Очнулся я полусидящим в своей постели в коридоре, вокруг меня суетились врачиха с лицом цвета той дряни, что вливала мне в ноздри, заведующая, слушающая с растерянным видом, что ей взлаивал прямо в ухо здоровенный красномордый мужик в белом халате, медсестра и пара врачей, стоящих поодаль. Меня о чём-то расспрашивали, но я то ли не слышал, то ли не мог сосредоточиться – никак не мог вникнуть, что они от меня хотели. Решил просто отдохнуть, откинулся на подушки, но заснуть не мог – мне катастрофически не хватало воздуха, поэтому дышал так, будто я бегу как угорелый, сидя на кровати. Горло пересыхало, хотелось пить, хорошо, что рядом со мной оставили дежурить нянечку, которая, после того как я осушил третий или четвёртый стакан, наполнять который она каждый раз бегала в сортир, просто принесла мне графин из кабинета заведующей. Непростым оказалось и посещение мест общего пользования, я задыхался на каждом шагу, ноги тряслись, шёл, опираясь о стенку, проблемой были дверные проёмы палат – не на что опереться. Заснул к утру.
Утром врачиха излучала оптимизм:
– Ну вот, совсем другое дело, а то вчера смотреть не хотелось. Как откашливание, всё нормально отходит?
– Нет у меня кашля, ничего не отходит.
– Как ничего не отходит? Этого не может быть.
– Дышать не могу, шаг без опоры сделать не могу, слабость дикая, а кашля нет.
Оптимизм соискателя степени кандидата медицинских наук пропал, она куда-то смылилась, появилась минут через пять с заведующей, слушали меня, щупали, нимфоманки хреновы, хотели тащить снова на рентген, я отказался, заявив, что я и так ночью коридор освещаю, решили поить отхаркивающими препаратами. Пил, кашлял, но ничего не откашливалось.
Вечером зашёл пьяный санитар, повеселил, сказал:
– Вот же суки, из здоровых людей инвалидов делают, кспериментаторы хреновы. Хочешь, я им аппарат рентгеновский расхерачу?
Отговорил, посмеялись.
Проканителившись ещё дня три, решили выписать меня от греха – кто знает, что со мной дальше будет, дам дуба – и что тогда делать? Кто труп-то потащит в морг? Врачиха сообщила, что я здоров, а всё со мной произошедшее – это так, мелкие пустяки. Мне её оптимизм как-то пришёлся не по душе, помнится, она так же щебетала, когда заливала в меня этот бетон, который не давал мне дышать нормально, но что сделаешь, и я пошёл собираться домой, подошла завотделением, сообщила:
– Контраст, который у Вас бронхах, должен рассосаться, выйти, но Вы в ближайшее время постарайтесь физически поменьше нагружаться. Если хотите, у нас койка в двухместной палате освободилась, можем Вас оставить на недельку, витаминчики поколем.
– Слуга покорный, как-нибудь в другой раз.
По приезду домой понял, что работать я не в силах, пошёл в поликлинику и оформил больничный, в институт на учёбу стал ходить через неделю.
Мама подробно расспросила меня о произошедшем.
Что написали мне
