Том 6/1. Статьи. Ученые труды. Воззвания - Велимир Хлебников

Думалось, может быть, правы те, кто хотят увенчать великую войну завоеванием Месяца. Пока же «вести оттуда» долетают до нас как небесные камни.

Проф. Скрынников посвятил свою речь первым шагам жизни на земле. «Вести из будущего» осаждали сознание.

Невольно мысль переносилась в будущее, когда рука рабочего построит подводные дворцы для изучения глубин моря, на горе Богдо гордо подымется замок для исследования неба Лебедии – осада человеческим разумом тайн звездного мира, бесчисленные колодцы, вырытые в пустыне, покроют сыпучие пески садами и зеленью, напоминая чудеса, достигнутые французами в Сахаре, и стройный тополь привяжет к месту сыпучие пески устья Волги, так напоминающ<ее> Бельгию, <оно> станет одним цветущим городом, одной, покрытой садами, общиной-задругой, на пути к единой общине земного шара.

Думалось, что у устья Волги встречаются великие волны России, Китая и Индии и что здесь будет построен Храм изучения человеческих пород и законов наследственности, чтобы создать скрещиванием племен новую породу людей, будущих насельников Азии, а проследование индусской литературы будет напоминать, что Астрахань – окно в Индию. Думалось о том времени, когда единая для всего земного шара школа-газета будет разносить по радио одни и те же чтения, выслушиваемые через граммофон и составленные собранием лучших умов человечества, верховным советом Воинов Разума.

Был прочтен привет от будущего, от учащихся средней школы.

1918

Открытие Художественной галереи*

В воскресенье, 15 декабря, состоялось открытие основанной П. Догадиным картинной галереи.

Составленное с большим вкусом, собрание охватывает многие течения русской живописи, впрочем, не левее «Мира искусства».

Здесь и маститый Шишкин с его сухим и мертвенным письмом. Глаз этого художника рабски понимал природу, точно чечевица светописного прибора, рабски и верно. Он воссоздавал природу, как бездушный молчаливый раб, отказываясь от живописного вмешательства и волевого приказа.

Дерзкий красочный мятежник Малявин, «Разин алого холста», представлен сдержанным наброском к «Бабам». Этот художник, давший на своих холстах неслыханную свободу красному цвету, из которого в языческом сумраке выступает смуглая женщина русских полей, он своими холстами первый приучил глаз зрителя к «красному знамени». Так красное пламя его души рвалось навстречу нашего времени.

Репин расписался в своем бессилии и особой дряблой слащавости, коснувшись темы «Прометея».

Бенуа, как всегда, безличный и средний во всех отношениях, представлен видом вечернего Пекина.

Нужно отметить увядающие «Розы» Сапунова и «Камни» Рериха.

Нестерову принадлежит большая прекрасная вещь «За Волгой», полная красоты гордого молчаливого увядания. Другая его вещь «Видение отрока Варфоломея», где мальчик в лаптях, с пастушеским бичом и золотым сиянием кругом русых волос, очарованный стоит перед своим видением – пришедшим с того света старцем, опершимся на дерево призраком, в клобуке инока. Эта вещь – жемчужина всего собрания.

Сурикову принадлежит голова стрельца, набросок к его «Стеньке Разину».

Несколькими вещами представлен Серов с его «кровным», сильным мазком и Сомов, владелец утонченной кисти «горожанина». Теодорович-Карповской принадлежит одна прекрасная вещь…

Великий Врубель представлен наброском к «Царевне-Лебеди». Врубель, этот Мицкевич живописи, в алое бешенство Малявина, тихое отречение и уход от жизни Нестерова и неодолимую суровость Сурикова вносит свою струну языческой сказки и цветовой гордости.

Астраханские художественные силы, собранные теперь в общину художников, представлены красочным Кустодиевым, Мальцевым и Котовым. «Верочка» Котова, освещенная солнцем и утопающая в цветах, – крупная надежда.

В собрании есть, кроме того, письма Толстого, Скрябина, Достоевского и других.

Собрание охватывает русскую живопись между передвижниками и «Миром искусства».

Может быть, в будущем рядом с Бенуа появится неукротимый отрицатель Бурлюк или прекрасный страдальческий Филонов, малоизвестный певец городского страдания; на стенах будет место лучизму Ларионова, беспредметной живописи Малевича и татлинизму Татлина.

Правда, у них часто не столько живописи, сколько дерзких взрывов всех живописных устоев; их холит та или иная взорванная художественная заповедь.

Как химик разлагает воду на кислород и водород, так и эти художники разложили живописное искусство на составные силы, то отымая у него начало краски, то начало черты. Это течение живописного анализа совсем не представлено в собрании Догадина.

1918

Астраханская Джиоконда*

Вы видели, наверное, покрытые старым теплым золотом потемневшие холсты, от времени точно одетые шелковистой кожей, особым пухом, налетом золотой пыли.

Вы видите руку великого художника, но подписи художника на картине нет.

На родине старинной живописи, в Италии, родные города берегут такие холсты, как свой единственный глаз.

Вы помните Джиоконду Леонардо да Винчи? Она была похищена каким-то своим безумным поклонником и после тысячи приключений все-таки вернулась в родной город с великим торжеством.

Города, столетиями хранившие старинное полотно, становятся для него лучшей рамой.

Рама из городского населения, из живых людей, – чем она хуже деревянной?

У Астрахани есть своя Джиоконда. Это – Мадонна кисти великого Леонардо да Винчи. Никому не известная и затерянная, она входила в собрание Сапожниковых, потом была раскопана известным художником Бенуа и продана им в Эрмитаж за 100 тысяч рублей.

Просто и мило.

Не может ли эта картина рассматриваться как общенародное достояние города Астрахани?

Если – да, то бесценная эта картина должна быть водворена на свою вторую родину.

Петроград имеет достаточно художественных сокровищ, и взять из Астрахани Мадонну – не значит ли это отнять у бедного его последнюю овцу?

Кстати, Астраханская художественная галерея находится на Кутуме, против дома Лбова.

Конец 1918

На съезде*

Настроение съезда слагалось, с одной стороны, из глубокого сочувствия и внимания к прекрасным задачам рыболовных и пахотных коммун, выдвинутых законотворчеством, с другой стороны, из боязни, что придется очистить завоеванную человеком площадь Астраханского уезда и из-за недостатка хлеба уступить ее диким зверям и степному ветру, переселившись на север, в хлеборобные уезды.

Сети есть, но они на севере, в Нижнем и Москве. Хлеб есть, но его точат мыши в Самарских уездах.

Случайный ли или роковой спутник великого времени – разруха путей сообщения, этот главный враг всех стоящих на очереди задач? Отсюда все громче и громче ропот мужика, о котором упоминалось на съезде.

Тыква есть лишь в садоводских волостях и она плохая замена хлеба.

Чисто ловецкие села сидят на чилиме и корнях чакана, но не знают, возможен ли будет весной лов рыбы, нужной для всей страны, для столиц. Ведь морской ловец только тогда выйдет в море, когда у него есть запас на две недели. Между тем бывали случаи, когда присланной муки хватало по ложке на едока,

В речах выступало пожелание ловецкого населения или быть приравненным к городскому населению и ежедневно получать рабочий паек или (если невозможно это слияние города и ловецкого уезда в одну общину) вернуть волостным советам право закупки хлеба по своему почину.

Или почин отдельных волостей, или совет всего уезда, но кто-то должен быть победителем уездной голодухи. Враг у ворот.

Кроме того, слышались жалобы, что на местах блеск оружия иногда бывает ярче набора, которым набрана та или другая статья закона; отдельные власти не всегда относятся друг к другу как стройно работающие, в общем согласованном ходе, колесики часов – или вразброд или в ссоре друг с другом.

Точно так же частые перевыборы вредят законодательному труду, так как колесо работы, едва налаженное, бывает остановлено на ходу.

В общем голоса новых строителей жизни, плотников освобожденного труда, звучали бодро и уверенно.

Пусть пока еще грубо и с ошибками воздвигался сруб Великой Избы, – время мелкой резьбы и росписи ставен наступит позднее.

Сейчас слышались удары по сырому дереву и проводились основные черты соборной воли уезда – бороться с разрухой товарообмена, новым противником освобожденного труда.

Январь 1919

Художники мира!*

Мы долго искали такую, подобную чечевице, задачу, чтобы направленные ею к общей точке соединенные лучи труда художников и труда мыслителей встретились бы в общей работе и смогли бы зажечь и обратить в костер даже холодное вещество льда. Теперь такая задача – чечевица, направляющая вместе вашу бурную отвагу и холодный разум мыслителей, найдена. Эта цель – создать общий письменный язык, общий для всех народов третьего спутника Солнца, построить письменные знаки, понятные и приемлемые для всей населенной человечеством звезды, затерянной в мире. Вы видите, что она достойна нашего времени.