Том 6/1. Статьи. Ученые труды. Воззвания - Велимир Хлебников

День начала русской свободы 24 февр<аля> 1917 <года> был <через> 317.3 дней после начала войны 19.VII.1914 (две подобные точки).

I. Я вижу, что 317 лет есть истинная волна луча времени и что <ты> точно носишь у пояса мышеловку, в которой сидит судьба. Разреши тебя назвать судьболовом, как люди зовут мышеловами зеленоглазых черных кошек. Из твоего учения выступает единое, не разделенное на государства и народы человечество. <0, да! Это изящно>.

II. Судьба работает тонко и точно, как швейный прибор. Ее узоры особенно красивы в законе рождения подобных смертных людей – подобников. Вот узоры ее иглы. (Внимание старого и молодого материка!) Грецию разрушили римляне, Рим разграбили лесные народы. Слово «родина», «гибель отечества» произносилось на тысяче языков, выкашлянное с кровью грубо проткнутым мечом горла. Девятнадцать столетий исполнены зарева пожаров, крови и пламени; рукой трудолюбивой швеи вытканы латы и оружие. Но два человека, изучавших пи (отношение окружности круга к оси круга), родились через 365.5 лет. Пять платоновских лет. Архимед (286 <г. до Р. Х.>) нашел 3 знака пи, Лудольф ван Цейлен (1539 <г.>) определил 35 знаков пи. Один германец, другой грек.

А Англия и Греция? Сколько войн и гибелей отечеств между ними! Но логик Джон Стюарт Милль (1840 <г.>) родился через 365.6 после логика Аристотеля (384 <г. до Р. Х.>). Два храмовника вращения Земли кругом оси – индус Ариабхатта (476) и германец Кеплер (1571) – через 365.3; они, конечно, никогда друг друга не знали, как и храмовники окружности. Два сторонника нирваны – Будда (Индия, 558 <г. до Р. Х.>) и голландец Спиноза (1632) <через> 365.6 – успокоение в божестве, отречение от плоти и ничто.

Платон (428 <г. до Р. Х.>) и Фихте (1762) – 365.6; <Платон> и Ансельм Кентерберийский (<1033>) – 365.4. Софокл (496 <г. до Р. Х.>) и Вольтер (1694) были величайшими <поэтами> своих народов, из-под пера обоих вышел «Эдип-царь», и оба были сожжены мыслью о роке (землетрясение в Лиссабоне); Франция и Греция, через 365.6. Великий Эсхил (род<ился в> 525 <г. до Р. Х.>) в «Персах» воскресил Элладу военной славы, а через 365.4, в 935 <году>, родился Фирдуси, персам напомнивший имена «Шах-намэ». Фирдуси – Эсхил Ирана.

Вы рады, видя это? Но, товарищ К., вы будете еще более рады, узнав, что поверхность кровяного шарика (единицы государства человека) равна <деленной на 365 в десятой степени> поверхности земного шара. Не должна ли 365-ричность мер быть зеркалом 365-ричности земного шара? 10 – искусственно; у земного шара не 10, а 365 пальцев. <Как это хупаво!>

Взирающий на государства Велимир Хлебников.

19 апреля 1917

Лебедия будущего*

На площадях, около садов, где отдыхали рабочие, или творцы, как они стали себя называть, подымались высокие белые стены, похожие на белые книги, развернутые на черном небе. Здесь толпились толпы народа, и здесь творецкая община, тенепечатью на тенекнигах сообщала последние новости, бросая из блистающего глаза-светоча нужные тенеписьмена. Новинки Земного шара, дела Соединенных Станов Азии, этого великого союза трудовых общин, стихи, внезапное вдохновение своих членов, научные новинки, извещения родных своих родственников, приказы советов. Некоторые, вдохновленные надписями тенекниг, удалялись на время, записывали свое вдохновение, и через полчаса, брошенное световым стеклом, оно, теневыми глаголами, показывалось на стене. В туманную погоду пользовались для этого облаками, печатая на них последние новости. Некоторые, умирая, просили, чтобы весть о их смерти была напечатана на облаках.

В праздники устраивалась «живопись пальбой». Снарядами разноцветного дыма стреляли в разные точки неба. Например, глаза – вспышкой синего дыма, губы – выстрелом алого дыма, волосы – серебряного. Среди безоблачной синевы неба знакомое лицо, вдруг выступившее на небе, означало чествование населением своего вождя.

Весною можно было видеть, как два облакохода, ползая мухами по сонной щеке облаков, трудолюбиво боронили поля, вспахивая землю прикрепленными к ним боронами. Иногда небоходы скрывались. Когда туча скрывала их из виду, казалось, что борону везут трудолюбивые облака, запряженные в ярмо, как волы. Позднее неболеты пролетали, как величественные лейки, спрятанные облаками, чтобы оросить пашню искусственным дождем и бросить оттуда целые потоки семян. Пахарь переселился в облака и сразу возделывал целые поля, земли всей задруги. Земли многих семей возделывались одним пахарем, закрытым весенними облаками.

Подводная дорога со стеклянными стенами местами соединяла оба берега Волги. Степь еще более стала походить на море. Летом по бесконечной степи двигались сухопутные суда, бегая на колесах с помощью ветра и парусов. Грозоходы, коньки и парусные сани соединяли села. Каждый ловецкий поселок обзаводился своим полем для спуска воздушных челнов и своим приемником для лучистой беседы со всем земным шаром. Услышанные искровые голоса, поданные с другого конца земли, тотчас же печатались на тенекнигах.

Засев полей из облаков, тенекниги, сообщающие научную общину со всей звездой, паруса сухопутных судов, покрывавшие степь, точно море, стены площадей, как великие учителя молодости, сильно изменили Лебедию за два года. В теневых читальнях дети сразу читали одну и ту же книгу, страница за страницей перевертываемую перед ними человеком сзади них. Но храмы все-таки остались. Лучшим храмом считалось священное место пустынного бога, где в отгороженном месте получали право жить, умирать и расти растения, птицы и черепахи. Было поставлено правилом, что ни одно животное не должно исчезнуть. Лучшие врачи нашли, что глаза живых зверей излучают особые токи, целебно действующие на душевно расстроенных людей. Врачи предписывали лечение духа простым созерцанием глаз зверей, будут ли это кроткие глаза жабы, или каменный взгляд змеи, или отважные – льва, и приписывали им такое же значение, какое настройщик имеет для расстроенных струн. Лечение глазами использовалось в таких размерах, как теперь лечебные воды.

Деревня стала научной задругой, управляемой облачным пахарем. Крылытый творец твердо шел к общине не только людей, но и вообще живых существ земного шара.

И он услышал стук в двери своего дома крохотного кулака обезьяны.

1918

Открытие Народного университета*

Вчера в Народной аудитории в присутствии будущих слушателей и всех сочувствующих делу народного образования состоялось открытие Высшей вечерней народной школы.

Товарищ Бакрадзе познакомил присутствующих с задачей нового очага знаний – дать возможность рабочим посвятить просвещению свой вечерний отдых.

Выступившие с речами пр<офессора> Усов и Скрынников познакомили со взглядами современной науки на происхождение жизни на земле и влияние земного шара на живые существа.

Было прочтено несколько приветствий, в том числе от учащихся средней школы.

В вступительном слове тов. Бакрадзе отметил, что, создавая высший вечерний храм знания, рабочая власть открывает доступ к Солнцу Науки для тех, чьи сутки делятся на три равные части: труда, отдыха и сна – и, будучи занят днем, должен посвятить жажде знания свой вечерний отдых.

Рабочих, до сих пор изгнанных, имела в виду пришедшая на смену царскому праву рабочая власть. Пусть все, кто видел храм науки в узкую щель, войдет в его широко распахнутые двери! Какие бы скачки ни делал путь мировой свободы, ничто не может грозить таким памятникам рабочего права, как только что открытый вечерний храм науки. Здесь путь, взятый рабочей властью, безошибочен.

Проф. Усов произнес слово о происхождении жизни на земле. Он указал, что мельчайшая жизненная пыль могла быть занесена на землю теми небесными камнями, какие с таким треском и шумом пролетают над землей. Это своего рода небесная почта, и каждый такой камень падает как письмо с соседней звезды. Не дело ли Человека Будущего это несовершенное детище природы взять в свои руки и молотом рабочего построить правильные сношения с соседними светилами, вероятно, тоже населенными, пусть и не людьми?

Думалось, может быть, правы те, кто хотят увенчать великую войну завоеванием Месяца. Пока же «вести оттуда» долетают до нас как небесные камни.

Проф. Скрынников посвятил свою речь первым шагам жизни на земле. «Вести из будущего» осаждали сознание.

Невольно мысль переносилась в будущее, когда рука рабочего построит подводные дворцы для изучения глубин моря, на горе Богдо гордо подымется замок для исследования неба Лебедии – осада человеческим разумом тайн звездного мира, бесчисленные колодцы, вырытые в пустыне, покроют сыпучие пески садами и зеленью, напоминая чудеса, достигнутые французами в Сахаре, и стройный тополь привяжет к месту сыпучие пески устья Волги, так напоминающ<ее> Бельгию, <оно> станет одним цветущим городом, одной, покрытой садами, общиной-задругой, на пути к единой общине земного шара.