Не умирай (СИ) - Хайес Роб Дж.

— Хватит, Чен Лу, — сказала Итами. Они остановились и мешали прохожим. Некоторые замедлялись и смотрели, другие обходили. — Почему, Чжихао, твои слова всегда вызывают драку?

Чжихао вскинул руки, чтобы все видели, что он не трогал мечи.

— Это не я. Оловянное пузо это начал. Я помогу. Я помню, что говорили монахи Бан Пиня. Это было одно из их учений, — Чжихао кашлянул и глубоко вдохнул, слова медленно вернулись к нему. — Можно или дать потерям подавить тебя, или позволить им сделать тебя сильнее, — он понял, что все смотрели на него, даже мальчик с долей любопытства.

Железный живот издал отрыжку и пошел дальше.

— Монахи. Их много, а толку мало.

Итами странно посмотрела на Чжихао, склонила голову в его сторону. Он решил, что это было уважение. А потом задумался, как его могли уважать, когда он не уважал себя. Хотя было приятно хоть раз не быть злодеем.

— Это не конец, прокаженный, — пискнул Чен с местью в голосе. — Никто не забирает у Железного живота, не заплатив за это.

Глава 17

В лесу бамбука не было дороги. Это был лабиринт высоких стволов, худых, как нога человека, и каждый тянулся на сорок футов вверх, а потом листьями приглушал свет, разбивая лучи на осколки. Зеленое море мягко покачивалось во все стороны, идти по нему можно было днями, и это был самый быстрый путь к Солнечной долине. Эйн повел их по нему.

Земля хрустела под ногами, сухие листья и мертвые деревья стали коричневым ковром. Насекомые стрекотали, деревья шелестели на ветру. В некоторых местах они росли так густо, что мужчины с топорами дюжину дней расчищали бы путь. В других местах деревья росли так, что Эйн и его герои могли пройти между ними бок о бок, и только Железному животу было сложно протиснуться с его телесами.

Других путников в лесу бамбука не было. От остальных остались только следы, каждый было видно возле другого. Метки были маленькими каменными башнями, каждая не выше колена Чо. Почти как маяки, они поднимались из земли в лесу и указывали путь. Некоторые были разбитыми, на других остались послания на старом хосанском. Чо не могла их прочесть, но Чен Лу и Чжихао заявляли, что это были предупреждения о ёкаях, мстительных духах.

Она выросла с братьями: старшим и тремя младшими — и знала, что мальчишки постоянно задирали друг друга. И она знала, что спорить с ними не стоило, ведь часто можно было попасться на их уловку, и Чо часто попадалась на уловки младших братьев. Но то было в Ипии, то было давно. Все ее братья уже выросли, наверное, растили свои семьи. Только Чо пошла по пути воина. Ее верность обучению вызывала гордость родителей, но ее поражение сломало их. Ее изгнание было позором для семьи. Прошло много лет, и Чо не знала, были ли они еще живы.

Спор начался снова, когда Чжихао рассмеялся над Чен Лу, чей живот застрял между двумя стеблями бамбука. Чо скрытно улыбнулась: пока споры не переходили в жестокость, они ей даже нравились за воспоминания, которые вызывали. А потом она заметила, что Рой Астара следил за ней молочным глазом, и убрала улыбку. Прокаженный держался в стороне от всех, подальше от Чена Лу. Это было мудро, Железный живот точно не простил его за потерю глаза.

— Свет угасает, — Эйн не ошибался. Лучи какое-то время двигались, тускнели. Сумерки сгущались. И звучал шум, какой был с наступлением ночи: крики зверей, похожие на людей.

— Нужно тут остановиться, — Чо замерла у метки. Она была почти целой, хотя вырезанная верхушка давно обсыпалась. — Пока не стало слишком темно, чтобы увидеть следующую метку.

— Что насчет костра? — спросил Чжихао. — Прокаженный уже замерз, судя по виду, и в лесу бамбука, насколько я слышал, холодно ночью.

Чо кивнула.

— Освободи место и обложи его камнями. Нам не нужно, чтобы весь лес загорелся.

Чжихао изобразил поклон.

— Спасибо, что учишь играть с огнем.

Они освободили немного места для огня, собрали большие обломки сухого бамбука и стали устраиваться на земле. Эйн подтянул колени к груди и обнял их, Чен Лу просто рухнул. Чжихао развернул старый залатанный матрац, который забрал из лагеря Пылающего кулака. Чо отодвинула ветки и села, прислонившись спиной к метке. Рой Астара сидел отдельно, подальше от костра. Чо попыталась позвать его, но он признался, что никто не захочет видеть, как он ест, и она увидела, что он начал снимать бинты у рта, когда отвернулся.

Когда все устроились, Чо сказала:

— Вы когда-нибудь слышали про Ико-аев?

Чжихао фыркнул.

— Призраков нет.

Рой Астара влажно рассмеялся. Они посмотрели на него, но он сидел спиной к ним, опустив плечи.

— Не призраки, — сказала Чо. — Духи. Вековой клинок рассказал мне, что они живут в лесу бамбука. Он описал их как маленьких драконов. Пятеро, каждый не длиннее моего роста, похожие телами на змей или угрей, но с двумя лапками, как у собак. Их хвосты не кончаются, а просто тают. Они нашли Векового клинка в ночь, как эта. Он заблудился в лесу, бродя без цели, — она вспомнила его слова. — Ведь нельзя обрести себя, если не потерялся.

Чжихао громко зевнул и перевернулся на своем матраце.

— Прошу, продолжай свою потрясающую историю о мертвеце и его пути самопознания. Разбудите, когда будет моя очередь сидеть в дозоре.

— Разбужу, — Эйн холодно смотрел на Чжихао, тот взглянул на мальчика и отвернулся.

Чен Лу хмыкнул.

— Интересно, — сказал он. — Заканчивай историю, — он жевал бамбук и запивал его бутылкой. Судя по плеску, она была почти пустой.

— И я хотел бы послушать, — сказал Рой Астара. Он повернулся к ним, бинты вернулись на место, но он все еще сидел в стороне.

— Осай был первым духом, явившимся к Вековому клинку среди леса, оранжево-желтый как чистый огонь. Его голова напоминала курицу, большие глаза и клюв. И он плясал среди вершин, деревья шептали его имя. Звук был веселым, лес радостно пел его. Но когда Осай поприветствовал Векового клинка, смеясь и летая вокруг него, лес снова притих. Потом появился Урай, но в его движениях не было радости или танца. Он скользил тихо и строго среди бамбука, словно за ним следовал охотник. Урай был темно-зеленым, как бамбук, и с головой гончей, уши хлопали, язык торчал изо рта. Имя духа долетело до Векового клинка, дух сам бормотал его, и звук разрезал лес. Он смотрел на добычу, которую никто больше не видел. Следом за зеленым духом прибыл Цай, лиловый, каким могут быть только цветы, с головой речного кота, острыми зубами и сверкающими глазами. Он следовал за Ураем, но двигался, словно не переживал о мире. Имя Цая звучало от его тела, от шелеста чешуи, и слово было ясным, как рассвет. Лес едва заметил его. А потом лес зашумел. Листья дрожали, бамбук словно сдвинулся ближе, словно пытался преградить путь духу. Ноай, четвертый дух, вырвался из-за бамбука как раскат грома, яростно хлопая крыльями. Он не переживал за деревья, врезался в них на пути, и лес гудел его имя. Дух был красным, как рубин, как кровь, и у него была голова акулы, он скалил зубы. Последним прибыл Риай. Синий, как летнее небо, с головой совы. Он был с перьями и мудрыми глазами. Он двигался близко к земле, почти скользил по ней. Но он огибал деревья и Векового клинка. Опавшие листья произносили его имя, оставляя след, который даже неопытные охотники заметили бы. И лес будто оживал от него. Цветы открывались, взлетали насекомые. А потом пять духов пролетели, и Вековой клинок посчитал себя везучим. Увидеть одного Ико-ая — удача, но всех пятерых — неслыханно. Той ночью Вековой клинок благодарил звезды за удачу, построил небольшой храм в лесу, чтобы отблагодарить духов. А на следующий день Вековой клинок проснулся на краю леса, смотрел на Солнечную долину и Прочные скалы. Он подумал, что ему показалось, что лес показал ему путь. Но как только он вышел из леса и пошел по тропе, он ощутил печаль, какой еще не было. Лес не показал ему путь, он прогнал его.

Чо смотрела на огонь их костра. Она устроилась удобнее, опустила ножны на колени, чтобы ее клинки были в досягаемости.