Невидимая брань (издательство «ДАРЪ») - Никодим Святогорец

Я не то хочу сказать: не допускай скорби, потому что это не в нашей власти, а то: не допускай скорби возобладать твоим сердцем и взволновать его, держи ее вне, за пределами сердца и спеши так ее умягчить и укротить, чтобы она не мешала тебе и здраво рассуждать, и право действовать. Это, при помощи Божией, в нашей власти, если у нас в силе нравственно-религиозные чувства и расположения.

Из прискорбностей каждая имеет свои особенности и против каждой есть свои приемы; но я говорю вообще о них, разумея общее их свойство – растревоживать и возмущать душу, и имея в мысли предложить тебе общее против этого средство. Средство это – вера в благое Провидение, устрояющее течение нашей жизни со всеми ее случайностями, в личное каждому из нас благо, и благодушная покорность воле Божией, выражающейся в нашем положении, по которой в глубине души взывалось бы: «Да будет воля Божия! как Господу угодно, так и будет во благо нам». Это благо в разных лицах сознается и чувствуется по-разному. Один сознает: это благость Божия ведет меня к покаянию; другой чувствует: ради моих грехов послал мне это Господь, чтобы очистить меня от них, несу епитимью Божию: третьему приходит на мысль: испытывает меня Господь, искренно ли я служу Ему. Смотрящие со стороны на подвергавшегося скорбям могут подумать и четвертое: это ему, чтобы явились на нем дела Божии. Но такое решение может иметь место не иначе, как по окончании прискорбностей, и именно при явной помощи Божией. В душе же скорбящего уместны только три первые чувства. И они все такого свойства и силы, что какое бы из них ни пришло на сердце, всякое сильно утишить поднимающуюся бурю скорби и водворить в сердце мирное благодушие.

И вот тебе общее средство к умиротворению сердца, когда прискорбности покушаются возмутить его: восставив в возможной силе веру в благое Божие Провидение о тебе и оживив в душе богопреданную покорность воле Божией, наводи на сердце сказанные выше помышления и понудь его почувствовать, что настоящей скорбной случайностью или испытывает тебя Господь, или налагает на тебя очистительную епитимью, или подвигает на покаяние, или вообще или частно о каком-нибудь забытом неисправном деле. Как только сердце посчувствует что-либо из этого, скорбь тотчас утихнет, и даст ему возможность вслед за этим воспринять в себя и два другие чувства; все же вместе они скорее водворят в тебе такой мир и благодушие, что ты не возможешь не взывать: «Да будет имя Господне благословенно во веки!» Что масло на волны моря, то эти чувства на скорбное сердце: успокаиваются волны и бывает тишина великая.

Так умиротворяй сердце, когда оно встревожилось в какой бы то ни было степени. Но если ты долгим над собой трудом и духовными подвигами так внедришь в сердце сказанные чувства, что они будут преисполнять его неотходно; то никакая скорбь не потревожит тебя; потому что такое настроение будет для тебя действеннейшим предохранительным средством против того. Не то, чтоб чувства скорбные уж и не подступали; они будут подступать, но тотчас же и отступать, как волны морские от крепкого утеса.

Глава двадцать восьмая

Что делать, когда бываем ранены на брани

Когда бываешь ранен, впав в какое-либо прегрешение по своей немощи или по своему худонравию (есть грехи простительные: недолжное слово сорвалось, рассердиться пришлось, мысль худая промелькнула, желание недолжное поднималось и подобное), не малодушествуй и не смущайся попусту без толку. Первое, что нужно, – не останавливайся на себе, не говори: как я такой потерпел это и допустил?! Это вопль гордостного самомнения. Смирись, напротив, и, воззрев ко Господу, скажи и восчувствуй: «Чего другого и ожидать было от меня, Господи, столь немощного и худонравного». И тут же возблагодари Его, что на этом только остановилось дело, исповедуя: «Если б не Твоя безмерная благость, Господи, не остановился бы я на этом, а несомненно, впал бы в еще худшее что». Однако же, сознаваясь так и таким себя чувствуя, остерегись допустить беспечную и поблажливую мысль, что поскольку ты таков, то будто имеешь некое право делать что-либо неподобающее. Нет: несмотря на то, что ты немощен и худонравен, все неподобающее, делаемое тобой, вменяется тебе в вину. Так как все, происходящее от тебя, одаренного произволением, принадлежит твоему произволению, и как доброе бывает тебе в одобрение, так и худое в осуждение. Потому, сознав себя дурным вообще, сознай вместе и виновным в том грехе, в который впал в настоящий час. Осуди себя и укори, и притом себя одного, не озирайся по сторонам, ища, на кого бы свалить свою вину. Ни окружающие люди, ни стечение обстоятельств не виноваты в твоем грехе. Виновато одно злое твое произволение. Себя и укоряй.

Однако же не будь похож и на тех, которые говорят: «Да, я это сделал, и что ж такое?» Нет, после сознания и самоукорения, поставив себя перед лицом неподкупной правды Божией, поспеши возгреть и покаянные чувства: сокрушение и болезнование о грехе не столько по причине унижения себя грехом, сколько по причине оскорбления им Бога, явившего тебе лично столько милостей: в призвании тебя к покаянию, в отпущении прежних грехов, в допущении ко благодати таинств, в хранении тебя на добром пути и руководстве по нему.

Чем глубже сокрушение, тем лучше. Но как бы ни было сильно сокрушение, и тени не допускай нечаяния помилования. Помилование уже совсем готово, и рукописание всех грехов разодрано на Кресте. Ожидается только раскаяние и сокрушение каждого, чтобы и ему присвоить силу крестного заглаждения грехов всего мира. С этим упованием пади ниц душой и телом и вопи: «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей», – и не переставай вопить, пока не посчувствуешь себя виновным-милуемым, так, чтобы вина и милование слились в одно чувство.

Эта благодать нисходит, наконец, на всякого кающегося. Но ему должна сопутствовать обетом скрепленная решимость не поблажать себе потом, а строго блюсти и охранять себя от всяких падений, не только больших, но и малых, с присовокуплением усердной молитвы о благодатной к тому помощи. После столь близкого опыта неблагонадежности своих сил и усилий, сами собой пойдут из сердца воздыхания: «Сердце чисто созижди во мне Боже, и дух прав обнови во утробе моей. Дух Твой благий да введет меня в землю правды».

Все это – самоосуждение, сокрушение, уповательную молитву о помиловании, воодушевительное решение хранить себя впредь и молитву о благодатной к тому помощи – должно тебе проходить внутри всякий раз, как погрешишь оком, слухом, языком, мыслью, чувством; и на мгновение одно не оставляй в сердце греха не исповеданным Господу и не очищенным перед Ним сердечным покаянием. Опять падешь – и опять то же сделай, и хотя бы тебе многократно пришлось погрешить, столько же раз и очищай себя перед Господом. Вечером же, если есть возможность, перескажи все духовному отцу своему, а когда нельзя в тот же вечер, перескажи при случае. Такое исповедание, или откровение, всего духовному отцу – самое благотворное действие в деле нашей духовной брани.

Ничто так не поражает врага-душегубца и не разоряет козни его, как такой образ действования. Почему он всячески усиливается препятствовать ему и внутренне, и внешне: внутренне – мыслями и чувствами, а внешне – напущением разных встреч и случайностей. Какие именно эти препоны, сам увидишь, когда возьмешься за дело. Об одном только упомяну: враг усиленно старается внушить не тотчас, как замечено прегрешение, приступать к делу внутреннего очищения себя от него, а подождать немножко, не день и не час, а немножко. Но только согласись на это, он подставит другой грех, после греха языком грех оком и еще каким чувством, а очищение этого греха поневоле уже отложишь, потому что надо прежде очистить предыдущий. И пойдет, таким образом, отлагание на целый день, и грех за грехом наполнит душу. Вечером, до которого обычно откладывается дело покаянного очищения себя, ничего не видно в душе определенного – там шум и смятение и мрак от множества допущенных падений. Душа похожа на очи, набитые пылью, или на воду, помутившуюся от множества упавшего туда сора. Поскольку ничего не видно, то дело покаяния совсем оставляется; но вместе с тем и душа оставляется мутной и смятенной. От этого вечерняя молитва бывает неисправна, а далее и сны нехороши. Так никогда ни на одно мгновение не отлагай внутреннего очищения, как только сознаешь за собой что неисправное.

Второе, что внушает при этом враг, – это не сказывать духовному отцу случившегося. Не слушай и наперекор ему открывай все: потому что сколько много благ от такого открывания, столько же, или даже больше, зла от скрывания того, что бывает в нас и с нами.

Глава двадцать девятая

Какого порядка держится диавол в ведении духовной брани со всеми и как прельщает людей разных нравственных состояний