Исчисление ангелов - Грегори Киз

– Нет, – ответила девочка, – я не нахожу в этом ничего интересного.

– Нет, нет, это будет очень интересно. Мы будем встречаться тайно, и я смогу показывать вам такие изобретения, которые еще никто не видел. И об этом будем знать только вы, я и ваши телохранители.

– И даже мой отец не будет знать об этом?

– Даже он не будет знать, – солгал Бен.

– Ум-м, возможно, это и интересно.

– Если вы согласны, то тогда пришлите мне секретное послание через вашего самого доверенного слугу. И не забывайте, что вокруг много турецких шпионов, они следят за каждым нашим шагом.

– Мне это не нравится.

– Именно поэтому мы должны быть очень осторожными. Давайте придумаем пароль, чтобы ни один турок не смог выдать себя за меня и перехватить ваше послание.

Принцесса захлопала в крошечные ладошки:

– И какой же у нас будет пароль?

– Поскольку вы принцесса, то вам и нужно его придумать.

– Очень хорошо. Тогда пусть будет… ммм… я не знаю. Я приказываю вам выбрать пароль.

– Хорошо. Пусть это будет… Реазет Рамаи.

– Реазет Рамаи? Но это звучит как-то по-турецки.

– Вот и хорошо, ваше высочество. Это еще больше их запутает. По-турецки Реазет Роман значит… ммм… «все хорошо». Но на самом деле это ваше имя.

– Мое имя? Это глупо.

– Нет, нет, это, вы понимаете, анаграмма. «Реазет» значит Терезия, а «Рамаи» – Мария. Поэтому, когда мне скажут, что мне письмо от Реазет Роман, я буду знать, что оно от вас, а турок услышит только, что «все хорошо».

– А, теперь я поняла. Это очень занятно.

Бен учтиво склонил голову.

– Я с нетерпением буду ждать от вас сообщения, принцесса Рамаи.

Девочка кивнула, вид у нее был очень довольный. Окно закрылось, и процессия карликов продолжила свой путь.

Заметив, что Ньютон все еще вовлечен в какую-то беседу, Бен прошел весь двор и вышел на улицу, затем направился в сторону Порохового моста. На мосту он остановился и посмотрел вниз, в темно-зеленые глубины Оленьего рва, раздумывая, что же ему делать. К Катарине нельзя ни в коем случае. И у него есть хороший предлог, чтобы не появляться там долгое время или вообще больше никогда не появляться. Кроме того, он был голоден и мог думать в первую очередь о еде, а не о женщинах. И решил, что ему лучше разыскать Роберта или, если получится, этого капитана Фриска, с кем-нибудь из них отправиться в таверну и хорошенько перекусить. А потом уже можно будет и горничной заняться, не важно, как там ее зовут. Она, скорее всего, будет держаться с ним холодно и высокомерно, и она к тому же не красавица, но складки ее платья скрывали то, на что ему так сильно хотелось взглянуть.

Там лежали ключи от комнат Ньютона.

Что-то на дне рва задвигалось. Олений ров представлял собой глубокий и узкий овраг, засаженный лимонными, фиговыми и прочими экзотическими деревьями.

Бен увидел тень, скользившую между деревьями. Это был не олень и не дикий кабан, а гибкая черная пантера. Даже на таком большом расстоянии она внушала опасность, будто прикосновение к ее гладкому блестящему телу могло стать смертельным.

Пантера подняла голову и посмотрела на Бена, словно знала, что он стоит на мосту, и на мгновение в ее глазах вспыхнули красные огоньки. Бен ахнул и отпрянул от края моста, сердце у него колотилось. Он уже видел такие глаза раньше, они принадлежали человеку по имени Брейсуэл, который убил его брата и пытался убить его. Но не глаза пантеры так его поразили – он видел, как в темноте горят глаза собак и домашних кошек, – здесь было что-то иное. Над головой пантеры он заметил смутные очертания огненного ока, оно на мгновение открылось и тут же будто растворилось в воздухе.

Это было одно из тех существ, которых Ньютон называл malakim. И они повсюду сопровождали убийцу его брата.

Набравшись духу, он снова посмотрел вниз.

Ни пантеры, ни странного ока там уже не было.

– Что-то интересное увидели в овраге? – раздался голос у самого уха.

Бен дернулся во второй раз: он не слышал, как к нему тихо, подобно пантере, подошел принц Савойский.

– Кажется, ваше высочество… кажется, это просто игра света, – ответил Бен, раскланиваясь, но уже не таким сложным образом, как перед императором.

Принц понимающе кивнул:

– В Праге никто никогда не знает, что он видит краем глаза. Город похож на постоялый двор, и я очень неуютно себя здесь чувствую.

– И я тоже, – ответил Бен, снова заглядывая в овраг.

– Признаюсь, не ожидал. Я думал, что ученый человек сочтет привидения, населяющие Прагу, весьма занятными или даже очаровательными.

– Привидения? Это образное выражение, сэр?

Евгений Савойский пожал узкими, сутулыми плечами:

– Возможно. Думаю, я имел в виду приметы прошлого. Безумный Рудольф наводнил Прагу магами и волшебниками, так что сам воздух города пропитался алхимией и колдовством. Повсюду гадалки и всевозможные предсказательницы прямо здесь, в Пражском Граде и на Злата уличке. А сколько эзотерических книг хранится в библиотеках города. И даже ваше присутствие при дворе приписывают деяниям блуждающего по городу духу Безумного Рудольфа.

– Что-то я вас не совсем понимаю.

– Здесь очень серьезно относятся к таким вещам, как астрология и алхимия.

– Сэр, смею заметить, что к науке во всех цивилизованных странах относятся слишком серьезно, по этой причине мой учитель и я подверглись гонениям. Но алхимия и астрология, о которых вы говорите и которые широко практиковались сотни лет назад, не имеют никакого отношения к науке.

– Вы видите между ними разницу?

– Извините, сэр, но я действительно вижу разницу между суеверными заблуждениями и эмпирическими исследованиями.

Принц рассмеялся и уставился в небо, будто заметил там нечто интересное.

– Ну и что есть что? – спросил он.

– Что вы имеете в виду? – Бен непонимающе посмотрел на принца Савойского.

– Вы только что ходили по воде. Вы с сэром Исааком прибыли в Прагу на летающей лодке. Самому сэру Исааку восемьдесят, а у него лицо двадцатилетнего юноши. Я обо всех этих чудесах узнал из волшебных сказок, рассказанных мне в детстве, а это было очень много лет назад. А вы все это называете научными изобретениями? Что-то они мне таковыми не кажутся. Несколько лет назад философы заявили, что мир подобен большим часам, которые Творец однажды завел и оставил и более не обращает на них внимания, поскольку знает наверняка, как они должны работать. Вот это для меня наука. Но Ньютон вновь возвращает нас к мистической стороне мира, к загадочной гармонии сфер, к невидимому, к непознанному. Такому простому человеку, как я, господин Франклин, новая наука кажется похожей на старое колдовство.

– Но во всех тех силах, которые действуют в природе, нет ничего сверхъестественного или мистического, – заметил Бен. – По крайней мере люди не должны на них так смотреть. И мы должны это доказать, это и есть основная трудность в нашей работе, и она отличает нас от алхимиков прошлых веков. Мы открываем законы, с помощью которых Творец управляет Вселенной, мы создаем математические системы, которые объясняют действие законов. И это позволяет нам изобретать такие вещи, о которых древние только мечтали и сочиняли сказки.

– Может быть, они не мечтали, а вспоминали? Вспоминали о том, что существовало в очень далеком прошлом. Похоже, именно такого мнения придерживается ваш учитель.

Бен кивнул:

– Да, я знаю. И здесь мы с ним расходимся. Мне кажется, здесь он проявляет некоторую робость мысли.

– Сэр Исаак? Робость мысли?

– Он считает, что не он первый открыл закон всемирного тяготения, исчисление и прочие законы. Да, он считает, что древним все это было известно, и они знали гораздо больше, чем мы сейчас, а мы занимаемся лишь тем, что заново открываем давно известные, но забытые истины.

– Но вы так не думаете? У ученика свое мнение по этому вопросу?

– Да, сэр. Именно так. Если все эти законы были открыты и известны людям, то почему они вдруг оказались забытыми?

«Я вступил в полемику с самим принцем», – пронеслось в голове Бена. Роберт просил его воздерживаться именно от таких вещей. Но казалось, что Евгений принимает его аргументы без личностной обиды. Он все время кивал, как будто соглашался с рассуждениями Бена. Но потом неожиданно отвернулся, язвительная усмешка мелькнула на его губах:

– Возможно… посмотрим. Вы утверждаете, что привели в соответствие законы, согласно которым Творец управляет Вселенной.

– Некоторые да, но еще многое предстоит сделать.

– Несмотря на то что вы не обладаете полнотой знаний Творца, вы берете на себя смелость вмешиваться в его законы, пытаетесь управлять ими, изобретаете устройства и приборы, которые никогда ранее не существовали, создаете вещи, которые раньше никто не делал.

– Я… да, это так в какой-то степени, сэр, но…

– Нет уж, выслушайте меня до конца. Представьте на минуту, что вы – сам Творец. Неужели вам не известно, что с вашими божественными законами играют малосведущие люди и что их вмешательство имеет свои последствия? Но порядок вещей в конечном итоге установлен вами, и ни кем иным. И разве вы, будучи Творцом, не пожелаете восстановить нарушенный порядок вещей? Возможно, древние обладали знаниями, о которых говорит Ньютон. Возможно, они изобрели и создали огромное множество необыкновенных вещей и зашли так далеко, что Творец просто остановил их.