Печальный Лорд - Елена Грушковская

— Коротко, Эгмемон. Как можно короче.

— Как прикажете, сэр.

Джим проснулся с первыми лучами солнца и увидел, что лежит в спальне на кровати. Значит, он всё-таки нечаянно заснул. Глянув в зеркало, он нашёл, что растрёпан, и заново причесался, после чего пошёл искать лорда Дитмара. Он нашёл его, как и предполагал, возле криосаркофага, облачённого во всё чёрное, в чёрных перчатках и без его прекрасных длинных волос. Он уже не рыдал, но был осунувшийся и бледный, с ввалившимися глазами и лиловатыми от бессонницы веками. Джим расцеловал его стриженую голову и прижал её к своей груди. В иссиня-чёрных волосах лорда Дитмара блестело первое серебро седины, больше всего — на висках.

— Милорд, — пробормотал Джим с болью, гладя его голову. — Ах, бедный мой милорд…

В гостиную вошёл Дитрикс, бледный и мятый. Оттого, что он перебрал вчера глинета, у него раскалывалась голова и пересохло во рту. Опустившись на диван, он прижал руку ко лбу и тихонько застонал.

— Угораздило же меня так… — Заметив на себе печальный и укоризненный взгляд лорда Дитмара, он проговорил: — Ты что, всё ещё сердишься на меня за то, что я опять вылез со своим мнением?

Уголки губ лорда Дитмара дрогнули в горькой улыбке.

— Я не сержусь, дорогой. Мне просто грустно. Сердце разрывается.

— Да, — вздохнул Дитрикс устало. — И мне сейчас чертовски грустно… — Он оглядывался по сторонам, что-то ища глазами. — А нет ли у вас…

Чинной и медленной, траурной поступью к нему подошёл Эгмемон, сменивший белые перчатки на чёрные, с рюмочкой на подносе. Дитрикс щёлкнул пальцами.

— Да. Это как раз то, что мне нужно. — Выпив и поставив рюмочку обратно, он показал пальцем на дворецкого. — Этот парень мне определённо нравится. Ну, что ты так смотришь на меня, отец? Что я, по-твоему, должен делать? Стенать и причитать? Рвать на себе волосы? Отец, ну, извини!

Лорд Дитмар поднялся и под руку с Джимом вышел в сад. Дитрикс пожал плечами.

— Что я такого сказал?

И, едва он открыл рот, чтобы попросить Эгмемона принести ему ещё одну рюмочку, как поднос с рюмочкой был уже перед ним.

Приехали лорд Райвенн и Альмагир. Только они и присутствовали на похоронах, которые прошли тихо, в узком кругу близких. Криосаркофаг был опущен в семейный склеп; туда спустился только лорд Дитмар, поддерживаемый под руку Эгмемоном.

По его щекам медленно катились слёзы, когда он выходил из склепа, опираясь на руку дворецкого. К нему подошёл Альмагир и сказал, опустив руку ему на плечо:

— Я понимаю вас, как никто, милорд.

Объяснения были излишни. Лорд Дитмар накрыл его руку своей и сказал:

— Благодарю вас.

Хмурый Дитрикс стоял в стороне. Под взглядом отца он слегка втянул голову в плечи и опустил глаза, всем видом показывая, что он крайне удручён.

____________

*глинет — альтерианский крепкий спиртной напиток

** хеладо — альтерианский кислый фрукт, имеющий сходство с лаймом

Глава 7. Что сделали Макрехтайн и Эммаркот

Смерть Даллена хоть и взбудоражила всю Кайанчитумскую медицинскую академию, но не нарушила обыкновенного распорядка её жизни. Подготовка к экзаменам шла своим чередом, студенты занимались тем же, чем занимаются перед сессией все студенты во Вселенной — учили.

Студент третьего курса Элихио ДиЕрдлинг никак не мог сосредоточиться. Перед ним медленно вращалось учебное пособие по анатомии — голографическое изображение тела с просвечивающими внутренними органами, и стоило дотронуться пальцем до любого из них, как тут же высвечивалось сиреневыми буквами его название. Можно было более подробно рассмотреть и строение отдельного органа, нужно было только взять его рукой и отвести немного в сторону. Как можно догадаться, он готовился к экзамену по анатомии. Этот экзамен повторялся с первого курса — должно быть, с целью вдолбить студентам в головы анатомию на всю оставшуюся жизнь.

Но Элихио не мог сосредоточиться из-за мыслей о своём друге Даллене, о его последних словах. Он знал два имени — Макрехтайн и Эммаркот, их назвал Даллен в тот вечер, перед тем как сделать то, что он сделал. Элихио был единственным, кто знал это, но на допросе он ответил, как и все, что ничего особенного сказать не может. Почему? Может быть, потому что у Эммаркота отец был генерал, а у Макрехтайна дед был лорд, тогда как Элихио был сыном простого учителя? Или, может быть, потому что этих ребят побаивались все? Если они обещали кому-то неприятности, они держали обещание. Как бы там ни было, когда опрашивали всех студентов, никто ничего не сказал, и Элихио тоже промолчал, и теперь это не давало ему покоя. Вряд ли его отец мог бы им гордиться, если бы узнал.

Ещё вот отчего Элихио потерял покой: в кампусе прошёл слух, что отец Даллена всё-таки будет в комиссии. Элихио казалось, что если он хотя бы раз взглянет лорду Дитмару в глаза, тот всё поймёт. А взглянуть придётся: именно ему Элихио предстояло сдавать один из экзаменов — нейропсихологию.

В последний день перед первым экзаменом Элихио усилием воли всё-таки сосредоточился и усердно учил — до трёх часов ночи. Экзамен начинался в восемь. Не выспавшийся, нервный и по-прежнему мучимый сомнениями, в семь утра 13-го иннемара он кое-как продрал глаза и пошёл завтракать.

В столовой он сидел за одним столом с Неоманом Хиагеном, Ларусом Пейлином и Аваджо Бердекино. Они дружили с первого курса.

— Слышали? Дитмар всё-таки будет в комиссии, — сказал невысокий, худенький и бритоголовый Ларус. — И свою нейропсихологию будет принимать он сам, а не Эрайт или Фиддан.

— У него же сын покончил с собой, — не поверил Аваджо, изящный, с белой кожей и длинной каштановой косой. — Я думал, он в трауре и нынче не будет присутствовать.

— А вот и будет, — возразил Ларус, отправляя в рот кусок клабба*. — В трауре, а всё равно будет — вот такой он трудоголик. Никто из наших его, правда, ещё не видел, но мне сторож обмолвился, что он видел его с профессором Амогаром.

— А может, это был не он? — усомнился Аваджо. — Может, сторож перепутал?

— Нет, сторож слышал, как профессор называл его «милорд».

— Ну и что? В комиссии есть лорд Клагет и лорд Рамшо. Их тоже называют милордами.

Круглолицый, румяный здоровяк Неоман, до сих пор молча поглощавший клабб, подал голос: