Бритва Оккама в СССР - Евгений Адгурович Капба
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я ткнул пальцем:
— Вот кладбище, вот с этой стороны — могила с виноградной оградой. Вот сюда примерно первый ход идет, к реке… Там такой пригорок глиняный. У вас что по округе — войсковая операция, действительно?
Не заметить технику и людей в форме, которые заполонили дороги, было просто невозможно.
— Совместная, — ответил полковник, закончив раздавать указания по рации. — Твой Соломин со своими тоже по лесам бегает. Кстати — неплохой сыскарь, я его в САМ рекомендовал, да и Волков вроде как на карандаше держал бравого майора, но — ни в какую! В чем дело-то? Почему он за эти благословенные перди так держится?
— Природа понравилась, — сказал я. — Огурцы распробовал.
Стану я ему про Ясю и Олежу говорить, конечно! Надо оно мне — как зайцу стоп-сигнал.
— Огурцы это да! Что надо, — задумчиво кивнул Герилович.
* * *
Кладбищенский холм впечатлял.
Стоял на окраине, в стороне от невысоких ивашковических черных хаток, издалека видный и привлекающий внимание. Шумел соснами, навевал тихую грусть ровными рядами простых деревянных крестов, скромных памятников из гранитной крошки, сваренных кустарным образом оград, столиков и скамеечек. По деревне уже рассредотачивались военные — судя по шевронам, артиллеристы или ракетчики. Вокург Ивашкович, по лесам тоже начался конкретный такой чёс, даже непонятно было, чего в лесу больше: деревьев, милицейских фуражек или солдатских пилоток?
Мимо патрулей и постов Герилович вел нас весьма уверенно — ему даже не приходилось доставать удостоврение. И как это у него получается: его всегда все знают! Гумар и Даликатный подхватили лопаты, я взял фонарик и ткнул им в сторону кладбища:
— Туда!
Поднявшись по склону и попетляв вдоль могил, я не без труда сориентировался: сосен тут было много!
— Вот они — винограды! — подал голос Гумар.
— А вот — дерево! — откликнулся Даликатный. — И яма. Копай, Гера!
— Охренеть теперь! — буркнул я. — Потом не говорите, что лопата сломалась потому что вы ее Белозору дали. Вся ответственность ляжет на ваши узкие плечи! Одни уже отправили меня на «Орленке» в разведку — и что из этого вышло?
Эти трое откровенно ржали, но местность под прицелом держать не переставали. А я знай себе — откидывал землю и листья. Не так я представлял себе долю местечкового Джеймса Бонда пополам с Гарри Квебертом, совсем не так… Наконец лезвие лопаты издало мерзкий до оскомины на зубах звук, шкребанув по бетону. Я расшвырял ветки — и листья посыпались внутрь.
— А теперь — в сторону, Белозор! В сторону! Вперед, хлопцы!
Прямо как в фильмах Гумар и Даликатный устремились вперед — подобно двум матёрым хищникам, они аккуратно переставляли ноги, перемещались пластично, экономно… Михась подсвечивал дорогу фонариком, Микола — страховал напарника, зеркально повторяя все его движения.
Следом шел Герилович со «стечкиным» в руке. Я же, воткнув лопату у входа, вооружился большим блестящим фонариком и пошел в аръергарде. Не мог же я прямо в лоб сказать им, что примерно представляю себе расположение помещений и переходов! Или мог?
— Полковник! — прошептал я.
Он обернулся со свирепым выражением лица и показал мне пару жестов, которые ровным счетом ничего мне не говорили. Я не понимал эту пальчиковую грамоту ни в Афгане, ни теперь, так что пришлось ему наклоняться ко мне и шептать в самое ухо:
— А ну-ка тихо!
— Так если прямо, направо, и снова направо — то будет винтовая лестница вниз! Там еще один этаж.
— А… — на секунду удивление пробилось сквозь его боевую злость и сосредоточенность, а потом Герилович коротко кивнул, легко хлопнул Даликатного по плечу и парой жестов объяснил диспозицию.
Хлопцы заскользили дальше. В бункере было темно, холодно и сухо, потолки — низковаты для моих нынешних статей, так что приходилось постоянно пригибаться. Мы шли и шли, обшаривая старинные бетонные подземелья. Спустились по гулкой винтовой лестнице, спугнули пару летучих мышей и едва не открыли пальбу, наткнувшись на какой-то плакат, изображавший ростовой силуэт бойца с винтовкой. Ладно, ладно, не открыли бы мы пальбу: у хлопцев и полковника нервы были в порядке, а у меня не было оружия.
Луч фонаря выхватывал из тьмы глухих комнат какие-то старинные железяки и приборы, остатки мебели и тары, несколько гильз и…
— Леска! — жутко громким шепотом произнес я.
Вообще, вся это история со звукомаскировкой мне казалась глупостью — после того, как я долбился лопатой в железобетон можно было уже не делать внезапный вид. Мой возглас заставил Гумара замереть с поднятой ногой и медленно сделать шаг назад. Я лучем фонаря указал на боковую дверь, в паре метров впереди:
— Там…
—…ять, Гера! — похоже, я что-то сделал не так.
Наверное — предупреждать нужно было когда он уже почти наступит на нее? Черт их разберет, этих советских Рэмбо…
Хлопцы продолжили путь, а Герилович обратил внимание на леску. Он недвусмысленным жестом попросил меня подсветить и не лезть под руки. Я подсветил и сразу вспотел: связка каких-то жуткого вида допотопных гранат крепилась к дверной раме! Однако Казимира нашего Стефановича это не смутило: он сунул руку в карман, достал оттуда большую канцелярскую скрепку, склонился над взрывным устройством и что-то там сотворил.
А потом просто выбросил леску в коридор. Сердце мое снова забилось нормально, и я понял, что всё это время практически не дышал. Но профессиональное любопытство моментально перебороло страх: я сунул голову за дверь.
— Нормально тут у них! — прокомментировал я увиденное.
— Нормально? Это полная жопа, — Герилович уже не сдерживался. — Тут взрывчатки хватит всю Талицу разнести.
Действительно, ящики с брусками, похожими на хозяйственное мыло, смотрелись зловеще. От затылка к крестцу у меня побежали несколько холодных капель: а ну, как полковник не смог бы обезвредить растяжку, а хлопцы ее бы не заметили?
— Товарищ полковник! — раздался голос Гумара. — Мы нашли.
Звукомаскировка уже, похоже, никого вообще не интересовала.
— Мы тоже, — сказал я. — Тоже нашли.
Их находка была не менее интересной. У стеночки, облокотившись спиной на какой-то приступочек, расположился самый настойщиц леший.
Альбеску я выстрелил в жопу солью, и после этого ему удалось сбежать, чтобы быть сцапанным лихими демонами Гериловича. Так чтои полюбоваться на его модный прикид мне не удалось. А теперь я мог утолить любопытство: этот был при параде. Тот самый гилли-сьют, он же — костюм лешего полностью скрадывал фигуру, делал ее очертания размытыми. А прибор ночного видения с большими окулярами на глазах и вовсе превращал человека в потустороннюю нежить. Еще и инфракрасная подсветка свое дело делала — когда она работала, глаза светились и пугали народ. Первое поколение ПНВ — несовершенное, но внушающее ужас.
И да, леший был мертв. Из груди у него торчал армейский штык-нож, а на полу расплывалась лужа крови.
— Вот оно, Гера. Вот говно и забурлило, — проговорил Герилович. — Можешь считать свою миссию выполненой.
— Чертков? — непонятно спросил Гумар.
— Или Варенин, — мрачно кивнул Даликатный. — Больше некому. Никто и не знал больше про то, что мы вычислили этот бункер. Быстро они, однако… Добрались сюда шибче нас!
Полковник подошел к лешему и снял с него ПНВ, никак не реагируя на реплики подчиненных.
— Садовник, — сказал он явно для меня. — Процик Виталий Витальевич. Он же — Александр Смирнов, он же — Череп. Сумасшествие какое-то… Война сорок лет назад была, а тут — целое кубло нацистских холуев. Не видел бы своими глазами — никогда бы не поверил.
Убийцу-садовника мне было совсем не жаль. А в шпионские игры про кротов и крыс лучше было не лезть, хотя, как говорится, коготок увяз… Так что я стоял в сторонке и помалкивал, пытаясь понять, что же делать дальше?
— Сделай одолжение, Гера — проводи сюда саперов, они там мнутся небось на кладбище, — скучным тоном проговорил Герилович.
И я пошел за саперами.
* * *
Далее у меня сплошные разъезды (отпуск) и публиковать главы несколько дней я не смогу: в поезде с интернетами этими беда. Но писать, надеюсь, получится — поэтому ко вторнику-среде надеюсь наверстать упущенное и выдать пару прод.
Глава 12, в которой можно сосредоточиться на литературе
У меня не было другого выхода: сроки поджимали, «запасные» главы, которые я отправлял на вычитку, закончились, да и обозначенное Машеровым время для написания книги уже подходило к концу. Нужно было сесть и заняться делом, благо,
