Несуществующее настоящее (сборник) - Артур Алехин

Георгий Николаевич остановился и пристально посмотрел на Сергея, снова с улыбкой. Сергей же держал в руках наполовину опустошенную чашку кофе, забыв, что она у него в руках.

— Георгий Николаевич, это все на самом деле было? Ведь этого нет ни в одном учебнике… Хотя и страны вашей на карте тоже нет…

— Нам этого и не нужно. Поймите, Сергей, нам не нужно признание. Нам нужно, чтобы люди вокруг жили мирно и спокойно, так, как подобает жить человеку в виде, в котором его замыслил создатель, а не в том виде, в который человек сам себя превратил.

У Сергея уже возникла масса вопросов, но он хотел послушать дальше вторую часть истории. Поэтому он так и спросил:

— Георгий Николаевич, Вы продолжите? Мне очень интересно, что было во второй части истории.

— Конечно, — улыбнулся Георгий Николаевич. — Вторая часть становления нашего государства состояла из внутренних проблем. Представьте, что Вы возвращаетесь домой, а Вам говорят, что ваш город — это уже совсем другое государство, с новыми законами и правилами. Так вот, количество людей из секты, быстро приехавших, было примерно сорок тысяч человек. А население уже нового государства — два миллиона. В первый же день один из лидеров, который уже имел статус президента, выступил по телевидению и огласил новый свод правил и законов. Было решено, что новые правила вступят в силу ровно через полгода. Еженедельно будут проходить открытые конференции, на которых любой желающий может задавать вопросы президенту. Новые законы ежедневно по несколько раз в день повторялись на одном специализированном канале. Также бесплатно можно было брать методички с нововведениями и порядками. Во‑первых, президент новой страны предлагал всем, кто не хочет соблюдать новые порядки, покинуть страну. Люди могли продавать квартиры или размениваться с теми, кто хотел заехать к нам. Во‑вторых, государство, у которого мы отобрали территорию, оказывало всяческое содействие в помощи тем, кто оказался насильно на территории другого государства. Мы, естественно, не мешали, а были только "за". Потом, конечно, стали говорить, что мы тираны, захватили территорию и учинили террор и т. д. Но это было ожидаемо, на самом деле любой из тех, кто хотел уехать, мог это сделать или остаться жить по человеческим законам. В общем, спустя ровно шесть месяцев новые законы вступили в силу. Из двух миллионов коренных жителей осталось миллион девятьсот двадцать, то есть уехало всего восемьдесят тысяч. Еще столько же приехало по собственному желанию. Как только новые законы вступили в силу, границы государства на въезд закрылись. Выезжать и возвращаться, конечно, можно было. Соседние страны были не против. А дальше за несколько лет миллион пятьсот тысяч человек были изгнаны за несоблюдение законов. Конечно, все это сопровождалось скандалами, истериками, попытками бунтов и тому подобным. Около трех тысяч человек, особенно вначале, просто были убиты согласно правилам.

Наконец, спустя некоторые годы, страна намного очистилась. Население ее составляло примерно около пятисот пятидесяти тысяч человек. Мы разрешали иммигрировать к нам, но человек проходил тщательную проверку, прежде чем мы его пускали. На данный момент у нас два миллиона двести тысяч человек. То есть прирост примерно за сто лет чуть больше миллиона. Пять лет назад мы открыли границы для туристов, т. к. сейчас у нас, можно сказать, пик благополучия со дня нашего обоснования. В общем и целом я Вам все рассказал.

Сергей по‑прежнему сидел с недопитой чашкой кофе и не отрывал взгляда от Георгия Николаевича. Спустя несколько секунд он будто пришел в себя и поставил чашку на стол.

— Невероятно, — произнес Сергей, — это все просто невероятно.

— Невероятно, но это было, Сергей Юрьевич. Зато сейчас, если Вы скажете, что, проведя у нас три дня, чувствовали себя обеспокоенно или не в своей тарелке, я вам не поверю, — шутливо произнес президент утопической страны.

— Да, Вы правы, я чувствую себя превосходно. Георгий Николаевич, могу я немного посидеть молча, чтобы все переварить и сформулировать вопросы? — спросил Сергей.

— Конечно, — ответил Георгий Николаевич. — Как будете готовы, скажите мне.

Затем он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Обычно Сергею хватало нескольких минут, чтобы мысленно выстроить предстоящий порядок следования вопросов, но в этот раз вопросов было так много, что сделать ему это было невозможно. Спустя двадцать минут он наконец обратился к сидящему перед ним с закрытыми глазами Георгию Николаевичу:

— Георгий Николаевич, Вы не спите? — аккуратно произнес Сергей.

— Нет, нет, — мгновенно ответил он. — Я жду Вас.

— Вы знаете, у меня не получается, пожалуй, впервые за мою практику вот так вот быстро выстроить вопросы, чтобы они были в тематическом виде. Мне требуется больше времени. Поэтому Вы не против, если я буду задавать вопросы, но, возможно, они порой будут из разных тематик?

— Конечно, — снова мгновенно отреагировал Георгий Николаевич. — Как Вам угодно, Сергей.

— Тогда давайте начнем, — Сергей вновь включил недавно выключенный им диктофон. — Ну, например, давайте начнем вот с чего, Вы сказали, что изгнали из Вашего государства тех, кто не пожелал жить по правилам страны… Но "изгнали", это что значит? Как происходит изгнание, и за что оно происходит? — Сергей спросил и тут же замер в ожидании ответа. Вся происходящая беседа от начала и до конца вызывала в нем искрений интерес, что было отчетливо видно по его мимике и поведению.

— Изгнание, — это в прямом смысле слова изгнание, то есть человек должен покинуть наше государство. Это происходит за грубое нарушение правил, например: за попытку своровать, мошенничать, умышленно вводить людей в заблуждение ради своей выгоды, за умышленную порчу имущества в крупном размере, например, поджог дома и т. д. Это лучше почитать наше законодательство, но суть понятна. Также изгоняются за регулярные мелкие нарушения: например, постоянное нарушение правил дорожного движения, когда определяется умышленность нарушения, или постоянные штрафы за порчу государственного имущества: разрисовка зданий, рубка леса, разведение костров в неположенном месте и т. д. В общем, тогда, когда человек умышленно совершает, казалось бы, мелкие нарушения.

В основном каждый случай рассматривает специальный комитет, если хотите, судьи и полицейские. Например, у нас был постоянный нарушитель, но он был олигофрен, разумеется, его никто не выгнал. Все дело в намерении человека и в осознании того, что он делает. Далее, как происходит изгнание? Человеку официально объявляется о том, что он должен покинуть границы государства в определенный период времени.

Опять‑таки каждый случай индивидуален, но мы даем более чем реальные сроки исходя из конкретной ситуации. Например, однажды такой приговор вынесли человеку, жена которого находилась в роддоме. Разумеется, ей дали родить, затем дали три месяца на адаптацию, на подготовку нового места жительства и решение разных других проблем, а затем приговор вступил в силу. Если бы его жена не рожала, ему бы дали месяц. Также у кого‑то тут почти ничего нет: приехал человек, снял квартиру и живет, через месяц уже становится злостным нарушителем. Что у него тут за месяц накопилось? Ничего. После беседы и опроса ему могут дать срок два дня или, например, неделю. Другое дело, человек купил квартиру, прожил тут года три, естественно, у него тут появились свои дела, свое имущество и т. п. Значит, такому дается срок три, четыре, пять месяцев, больше или меньше, все зависит от того, насколько сложно ему на самом деле покинуть страну. Если не успел, например, продать квартиру, что‑то перерегистрировать или еще что бы то ни было сделать, это не проблема — можно написать доверенность на человека, проживающего тут, и тот уже может заниматься делами изгнанного.

Теперь, наверное, Вам интересно, что будет, если человек не уезжает в положенный срок? Дело обстоит так: если человек приговорен к какому‑либо наказанию и он, очевидно начинает прятаться, то он объявляется особо опасным и при обнаружении его можно без предупреждения убить. Такие случаи у нас тоже бывали. Причем игра слов, принятая во всем мире, не действует. Например, один человек прятался в погребе, потому что не успел что‑то тут доделать, а доверенность писать никому не хотел. Когда его нашли, потребовали объяснений. Он сказал, что провалился в погреб и не мог выбраться. А лестницу, которая была рядом, он не заметил. А не кричал никому и не звал на помощь потому, что простудился и у него голос сел. Конечно же, он был уничтожен согласно закону, как бы жестоко это ни звучало. Если же человек не прячется, а просто продолжает жить на территории страны, его вывозят за пределы границы, и после этого он становится персоной нон‑грата. Появившись в стране, он может быть убит без предупреждения. Действительно, бывает, что человек продолжает жить, пока его не вывезут. Он или не верит в серьезность приговора или думает, что его простят и т. д. Мы делаем все, чтобы решить проблему максимально безобидно. Поймите, сама государственная модель и законы в нашей стране почти такие же, как и во всем мире. Глобальная разница только в том, что во всем мире эти законы созданы по принципам морали, но по большой части превратились в игру слов. А у нас они основаны на разумности и адекватности человека. И стражи правопорядка, и чиновники, и врачи, и кто бы то ни был — это люди идейные. Полицейские не берут взяток, потому что им важнее чистота общества, а не личная нажива. Потому что их дети будут жить дальше в этой стране. Врачи не станут назначать лечение на авось, потому что они отучились на врача, чтобы лечить, и это их обязанность. И так по всем параметрам. Поэтому восемьдесят процентов населения этой страны — это те, кто не желает жить в искаженном, изуродованном виде. А остальные пятнадцать процентов — это те, кто приезжают на заработок. Мы не против, пусть работают, и нам хорошо, и им, но только на наших условиях. А наши условия довольно просты — будь человеком и никто тебя не тронет.