Флибустьеры - Густав Эмар

— О-о! Я достигну этого во что бы то ни стало.

Гордый вызов, ответа на который он словно ждал от неба!

Хотя день уже почти наступил, но ночной мрак в борьбе со светом сгустился, и, как это всегда бывает, стало темнее. Однако через несколько минут сумерки стали проясняться, и появилось солнце.

Первые дома пуэбло Сан-Хосе обрисовались белыми силуэтами. Они словно плавали в густом тумане совсем близко. Вдруг граф услышал позади себя топот по каменистой дороге нескольких лошадей, скакавших друг за другом.

В Америке встреча ночью на пустынной дороге со всадником в девяноста случаях из ста означает опасность.

Граф остановился и насторожился. Топот приближался.

Он был храбр и не однажды доказывал это. Тем менее он мог подозревать, что ему суждено быть убитым из-за угла, на дороге, бесславно сгинуть в гнусной засаде.

Он оглянулся вокруг, чтобы определить, насколько возможно для него спасение на тот случай, если бы приближающиеся оказались врагами.

Перед ним расстилалась голая равнина. Ни кустика, ни ложбинки, ни пригорочка, за которым можно было бы укрыться.

В двухстах шагах начинались первые дома селения. Граф моментально принял решение. Он изо всех сил пришпорил коня и помчался по направлению к Сан-Хосе.

Ему показалось, что всадники последовали его примеру и также ускорили галоп своих лошадей.

Так прошло несколько минут. Всадники приближались. Графу стало ясно, что они гнались за ним.

Он оглянулся назад. Два силуэта обрисовывались вдали и быстро приближались. Кони их неслись как бешеные.

Между тем он уже въехал на улицу. Близость жилья придала ему твердости, ему показалось глупым бежать от опасности, быть может, всего лишь воображаемой. Круто повернув лошадь, он остановился посередине улицы, держа в обеих руках по пистолету, и стал ждать.

Незнакомые всадники подъезжали тем же быстрым аллюром, не сдерживая хода лошадей. Наконец они очутились в двадцати шагах от графа.

— Кто едет, откликнитесь! — крикнул он громко и твердо.

Неизвестные всадники не отвечали и только помчались скорее.

— Откликнитесь же, кто едет! — повторил граф. — Стойте, или я стреляю! — добавил он.

Последние слова он произнес так решительно, вся фигура его дышала такой отвагой, что после нескольких секунд заминки всадники остановились.

Их было двое.

Начинавшийся день позволил их ясно разглядеть: они были в мексиканских костюмах. Но, что удивительно для этих стран, где в подобных обстоятельствах разбойники оставляют обычно лица открытыми, лица незнакомцев были замаскированы.

— Милостивые государи, — крикнул граф, — что означает это упорное преследование?

— Вероятно, то, что мы хотим поскорее догнать вас, — с сарказмом ответил глухой голос.

— Так вы, значит, меня желали догнать?

— Да, если только вы тот иностранец, которого зовут графом де Лорайлем.

— Да, я граф де Лорайль, — без колебаний ответил граф.

— Хорошо, так мы желаем сказать вам пару слов.

— Говорите, хотя ваши манеры заставляют меня думать, что вы просто разбойники. Если, впрочем, дело идет о моем кошельке, то вот он, возьмите его и оставьте меня в покое, мне некогда.

— Оставьте ваш кошелек у себя, кабальеро. Нам нужна ваша жизнь, а не кошелек.

— Ага! Так это убийство?

— Ошибаетесь, вам предлагают честный бой.

— Гм! — проговорил граф. — Честный бой, двое против одного! Силы не совсем равны, мне кажется.

— Вы были бы правы, — надменно ответил тот, который говорил и раньше, — если бы это было действительно так, но мой спутник не примет участия, он ограничится ролью зрителя.

Граф подумал.

— Право, — сказал он наконец, — случай этот слишком странен! Дуэль в Мексике и с мексиканцем! Этого я никак не ожидал.

— Это верно, кабальеро, но надо быть готовым ко всему, мало ли что может случиться.

— Оставим пустые разговоры. Хорошо, я согласен драться и надеюсь доказать вам, что я человек решительный. Но прежде, чем окончательно принять ваш вызов, я желал бы знать, почему вы хотите непременно драться со мной?

— Зачем это вам?

— Как зачем? Мне это чрезвычайно интересно, pardieu! Не могу же я подставлять голову всякому шалопаю, который может встретиться мне в пути и которому взбредет в башку драться со мной.

— Не достаточно ли вам будет знать, что я вас ненавижу!

— Parbleu! Едва ли я могу удовлетвориться этим, тем более что вы предпочитаете держать свое лицо закрытым. Я желаю хотя бы видеть его.

— Довольно разговоров, — надменно прервал его незнакомец, — время идет, мы и так разговариваем слишком долго.

— Ну что ж, если так, то берегитесь! Предупреждаю, что я вызываю вас обоих. Француз нисколько не будет смущен, если увидит перед собой двух мексиканских бандитов.

— Ну, как хотите.

— Вперед!

— Вперед!

Три всадника пришпорили своих коней и рванулись с места. Съехавшись, они обменялись выстрелами из пистолетов и схватились за сабли.

Борьба была непродолжительна, но жестока. Один из неизвестных, получив легкую рану, был унесен своим конем и исчез в облаке пыли. Граф был задет пулей. Гнев его перешел в ярость. Он всеми силами старался уложить своего противника или сделать его, по крайней мере, неспособным к бою. Оказалось, однако, что этот противник был чрезвычайно силен, обладал необычайной ловкостью и ни в чем не уступал графу.

Этот человек с глазами, как уголья, горевшими сквозь прорези в маске, ездил вокруг него с необычайной быстротой, заставляя своего коня делать самые смелые вольты, колол противника, наносил удары и с невероятной ловкостью увертывался от ответных.

Граф чувствовал, что ничего не может поделать с таким неутомимым врагом, движения его потеряли уверенность, глаза застилал туман, на лбу выступил крупный пот. А противник все усиливал быстроту и стремительность натиска. Он сохранял полное молчание, и графу начинало казаться, что в этом таинственном нападении есть что-то дьявольское. Исход битвы, печальный для графа, неумолимо приближался, но вдруг он почувствовал, что на плечи его упала петля, и не успев освободиться от нее, он сразу был выбит из седла и так сильно упал наземь, что лишился сознания и не мог сделать ни малейшего движения.

Второй незнакомец, проехав некоторое расстояние бешеным галопом, сумел в конце концов справиться с лошадью. Во всю прыть вернулся он к месту битвы. Ни его товарищ, ни граф, увлеченные борьбой, не заметили его приближения. Решив, что настал момент положить конец битве, он достал реату и набросил ее на графа.

Увидев своего противника на земле, незнакомец соскочил с коня и подбежал к нему.