Контракт на невинность (СИ) - Шварц Анна

Камиль отпускает меня, и я с хрипом вдыхаю. На шее остается неприятное ощущение, словно у меня появятся к завтрашнему утру синяки от жесткого захвата.

Убийца достает из кармана сигарету, закуривает и окидывает Хазара взглядом. Медленно подходит к нему. И выпускает дым ему прямо в лицо. Унизительно. Взглядом словно уничтожая, вскрывая его.

Татуированный морщится.

— Я жду твоего рассказа, — спокойно произносит Камиль, и Хазар в ответ цедит едва слышно:

— Нахрен этот рассказ. Ты никогда не впрягался за баб. Что изменилось? Я тебе всю информацию по ней дал. Почему она все еще здесь?

— Я тебе задал простой вопрос.

— Камиль, ты…

Я вскрикиваю, потому что татуированный сгибается, получив быстрый и безжалостный удар под дых. Он тихо выдыхает "*лядь", и отшатывается назад. Медленно выпрямляется, растирая ладонью живот, и бросив яростный взгляд на своего босса, произносит:

— Я тебе повторю, Камиль: она не подходит. Ей лучше исчезнуть и вернуться обратно. На нее легко надавить. У нее сестра. Отец. За них она пойдет на все. То, что она сделала — из-за моего шантажа. Если я ей скажу отсосать — она покорно встанет на колени…

Камиль хватает его за шею и легонько швыряет спиной в стену. Мне хочется уползти под стол. Потому что больше всего я боюсь, что, когда он закончит с Хазаром — перекинется на меня. Паника застилает разум, и я тихо сползаю на диван, готовая в любой момент броситься к выходу и позвать на помощь.

— Ее я не просил так проверять, — хлестко следует ответ.

— Камиль, мать твою! — рычит татуированный, — Она повалила тест в любом случае. Я даже еще не докопался — не подстилка ли она Царева. Она свалила на его машине. Я лично видел. Ублюдок мог ее подослать. Ты…

Камиль легко хватает его за ладонь и заламывает руку. Ставит парня на колени, и что-то тихо хрустит. Видимо, мои нервы ломаются. Они сдают окончательно после этого. Я забираюсь под стол, чувствуя, как дрожат коленки. И встречаюсь взглядом с Хазаром. У него перекошено лицо от боли.

— Я понял. Я ее больше не трогаю. — сквозь зубы цедит он. Его взгляд прожигает меня до самых костей. Загнанный зверь — вот кто он. Он готов бороться, пока не умрет. В нем есть эта дурь, только почему-то он держит себя в узде рядом с Камилем.

— Ты займешься ее проверкой. Раскопаешь связь с Царевым. Или с кем-то еще, если она есть. И не более, — вкрадчиво произносит Камиль. Его тон тихий, но непреклонный: от него у меня мурашки бегают по всей спине, — попробуешь еще раз до нее дотронуться — руку сломаю.

Он выпускает татуированного из захвата. Хазар, шикнув, с тем же мерзким хрустом вправляет пальцы, а я сглатываю тошноту, подкатившую к горлу. Правда, она не уплывает далеко. Встает где-то посреди, пока меня потряхивает.

— Можешь идти.

— Приятного вечера, — голос Хазара пропитан ядовитым сарказмом. Он поднимается с пола, и я могу видеть только его ноги. После чего он уходит, оставив меня с монстром наедине.

Дьявол, мне страшно, как никогда, но больше не из-за Камиля: за свое здоровье я не так боюсь, как за сохранность сестры.

Мне показалось не самой ужасной идеей поселить ее в той квартире: после района-то, в котором я жила, где нельзя даже иногда днем пройти без эксцессов, посвистываний вслед, не встретив пьяных подростков, или шприц, валяющийся возле окна в подъезде… Новое место показалось мне раем. Там было чисто, тихо и благополучно.

Единственный минус — Хазар. Но я думала, что мне удастся с ним договориться. В конце концов, он вроде неплохо относился к детям. Так мне показалось сперва.

Теперь я знаю, что если в моей жизни появляются минусы, вроде Камиля или Хазара — они будут жирными, заметными и перевешивать все плюсы.

— Какого хрена ты залезла под стол? — слышу я голос Камиля и вздрагиваю.

— Не хотела попасться под горячую руку, — тихо отвечаю я и слышу усмешку.

— Твою мать. Вылезай. Ты реально думаешь, что с тобой я буду разговаривать так же, как и с ним?

Я медленно, и все еще неуверенно выползаю из-под стола и выпрямляюсь. Камиль стоит прямо передо мной, и я чувствую его запах. Тот, которым он везде меня словно клеймил в нашу первую ночь. Проваливаясь в полудрему уже дома, я видела сны с ним. Все из-за того, что мне не удалось смыть до конца этот запах с кожи. Он все равно тонко пробивался через мой любимый гель для душа, словно напоминая, что все изменилось. Я кому-то принадлежу. Я больше не просто никому не нужная девчонка, к которой ни разу не прикасался мужчина.

— Вообще, ты меня достаточно больно схватил за шею, — тихо произношу я, и взгляд Камиля поднимается выше моих обнаженных ног в облегающей юбке. Убийца берет меня за подбородок и поднимает лицо, посмотрев на шею.

— Я прижал тебя легко. Чтобы ты не дергалась.

— Мне этого хватило…

— Ты хрупкая, — его взгляд снова задумчиво скользит по моему телу, когда он это произносит, — обычно я это делаю жестче.

От этого меня пробирает холодом. Я сразу понимаю, о чем он говорит. Не о наказаниях. Не о ситуациях, когда ему нужно опрокинуть кого-то на стол для устрашения и серьезного разговора.

Я уверена, что могу быть с ним? Я ведь уже не девочка, с которой надо обращаться медленно и аккуратно. Что… черт. Я не могу об этом думать. Меня уже все пугает. Какое счастье, что у меня критические дни. Хотя, этого убийцу они особо не останавливают. Его держит только мое "нет" — и спасибо на этом.

Я выдыхаю и перевожу тему:

— Хазар приказал мне обнять его и называть с этого дня папочкой. Пообещал, что иначе сделает так, что ты меня выгонишь. Моя сестра живет теперь у него в квартире. Теперь мне за нее страшно… И, черт побери, — я выдыхаю, чувствуя, как меня начинают затягивать темные глаза мужчины напротив. В персональный ад, — я не знаю, о каком Цареве вы говорите. Можете трясти Валю. В тот день она прислала за мной эту машину. И мы с ней встретились в кафе.

— Хазар никогда не тронет твою сестру, — обрывает меня Камиль, — даже если ты окажешься чьей-то подстилкой, цыпа. Девчонка тут не при чем. Ей реально там будет безопаснее.

Он игнорирует мои слова о Цареве и я тихо усмехаюсь. Понятно. Он в любом случае будет проверять — на слово не поверит.

Эпизод 21

— Садись, — Камиль указывает на столик, и, скользнув по мне еще раз взглядом, едва кривит уголок губ, — шмотки тебе кто выбирал? Сама или этот помог?

— Этот помог, — бормочу я, присаживаясь. В ушах все еще стоит звук хрустящих суставов Хазара. И он слабо настраивал меня на романтический ужин, или… что там планировал убийца, прежде чем начал прессовать своего подчиненного?

— Чувство стиля он не просрал. Удивительно, — роняет странную фразу убийца, и садится напротив. Потом небрежно берет меню и раскрывает его передо мной, — заказывай еду.

“А мне кусок-то в горло пролезет?”

Я, все-таки, нахожу на первой же странице какое-то слабо мне понятное на вид блюдо и тыкаю в него наугад пальцем. Есть вообще не хочется. Но и сидеть, не зная, куда деть себя — тоже. У меня слишком много вопросов в голове. Что такое грандиозное планирует Камиль? Откуда он достал этого Хазара? Они все слишком странные для меня.

Я смотрю еще раз на руки убийцы. Настала его очередь листать меню, а я в это время разглядываю четкие линии тату на кисти. Я думала, что татуировки на таких местах — уродливы, но ему идет.

Не выдержав, я осторожно протягиваю палец и прикасаюсь к шрамам, которые прячет эта татуировка. Провожу медленно по смуглой коже и белым отметинам. Они едва ощущаются. В груди почему-то сводит дыхание, словно я пытаюсь погладить дикого тигра, а не человека передо мной.

Я удивляюсь сама себе. Зачем я прикасаюсь к нему сама? Сколько жизней он отнял этими руками, сжимая ими оружие или просто причиняя боль? Такие вещи оставляют отпечаток на ауре человека. Чем дольше я прикасаюсь к Камилю — тем больше растет ощущение покалывания в руках. Напряжение растет, словно мой более умный инстинкт предчувствует опасность.